Татьяна Зингер - Чтица Слов Страница 31

— Не благодари, — равнодушно бросил молчун. — Как по мне, здравствующий маг стоит дороже двух предателей.

— Мы могли бы доставить его в гарнизон. — Иттан смотрел, как пятна расплываются по черной куртке Рея. — И казнить в соответствии с законами.

Рядом оказалась Тая, но она не произнесла и слова. Только потирала оцарапанные при падении ладони.

— Тащить стокилограммовое тело ради того, чтобы его всё равно убили? Нет уж, уволь. Идем к завесе, маг.

— Я согласна с ним, — шепнула девушка.

— Кто ты и откуда? — не сдавался Иттан.

— Меня обучали у ави. — Молчун отбросил кинжал в воду. — Поверь, эта раса плодовита не только ведьмами, но и мужчинами-убийцами. Нас взращивают с младенчества и называют ассасинами. Правда, о нашем брате меньше распространяются.

Гораздо меньше. Было принято считать, что мужчины-ави лишены как истинной, так и любой иной силы — а вся мощь расы принадлежит женщинам, чьи энергетические резервы не знали равных. Оказывается, нет.

— И как ты оказался в людском гарнизоне?

— Неисповедимы пути богов наших, — хмыкнул молчун, всем видом показывая нежелания продолжать задушевную беседу. — Всё, мы можем идти?

Тая пошарила по карманам убитых, но, не обнаружив там ничего стоящего, кроме нескольких орехов и мусора, огорченно вздохнула.

— Я готова, — сказала она.

Молчун кивнул.

По линии берега они двинулись на восток и вскоре обнаружили завесу. Соль покрывала траву и мох что снежное полотно. Завеса будто выплевывала её, потому всё вокруг было усыпано белым. Иттан потер солинку между пальцев, понюхал — пахло гарью и ржавчиной.

Завеса сверкала, сияла, манила в себя. Рейк побывал там и выжил — так, значит, из неё можно вернуться. Иттану так хотелось переступить границу, что он едва удержал себя от неосмотрительного шага. Завеса звала его. Он был нужен ей. Как заблудший сын — матери. Она тянулась к нему, гладила по волосам и просила остаться с ней.

Слиться.

— Всё в порядке? — Тая пощелкала пальцами перед глазами Иттана.

— Да. — Он стряхнул наваждение. — Не понимаю, зачем нужен маг?

— Когда мы ходили без мага, с завесой творилось нечто неладное, — ответил молчун, сгребая лопаткой соль. — Она закрывалась и открывалась, изнутри кто-то орал, твари сыпались одна за другой. Но вот ты здесь, и она молчит.

Только зовет…

Надрывно.

Безысходно.

Втроем они собрали соль в холщовый мешок — получилось с десяток горстей. Ветра стихли, а с ними умолкла и непогода. Выглянуло солнце.

— Думаю, скоро вернемся сюда. — Молчун сложил ладонь козырьком.

Иттан мысленно попросил завесу подождать. Он вернется к ней. Разгадает её тайну. Успокоит.

— Пусть так.

Тая ободряюще сжала ладонь Иттана, и её холодные пальчики переплелись с его. Всю дорогу до гарнизона они не разговаривали, а по прибытии разошлись кто куда.

Иттана ждал долгий и неприятный отчет перед комендантом.

21

В голове не укладывалось.

Потомственный граф, колдун, декан светлого факультета — сколько чинов собрал в себе светловолосый мужчина из верхних? Чем он так задел Таю, что, топая за своими пожитками, она размышляла о нем одном? О взгляде его с вкраплением безумия при виде завесы. О том, как их с Таей руки соединились. Ладони саднили воспоминанием о недавнем падении — и о том, как жутко ей стало, когда Иттана попытались атаковать.

В предвкушении вечера женский барак наполнился голосами и ароматами: жареного лука и немытых тел. Тая, ни с кем не здороваясь, собрала скромные пожитки, сгребла их в тюк, что приволокла с собой.

— Ты, худосочная! — окрикнула безразмерная бабища, кажется, здешняя повариха, — Глянь-ка сюда. Как тебе удалось коменданта умаслить?

— Небось самым очевидным способом, — влезла какая-то дылда с редкими светлыми волосенками, затянутыми на макушке в хвост. — Молоденькая, не целованная, вот и пришлась по вкусу.

Тая пожала плечами, дескать, гадайте — не гадайте, а правды не выдам. В носу прочно застрял запах Иттана. Всё было неправильно: и то, что она спала с ним в обнимку, и то, что ей это нравилось. С Кейблом выходило как-то иначе. Его лапищи Тая не касалась с робостью. Незаметно не очерчивала подушечкой большого пальца мозоли, пытаясь впитать их в память.

— А Карта за что зарезала? — простонала дылда и встряхнула тряпье, которое развешивала на веревку над кроватью. — Не мужчина был — зверь. Рыжеволосый, статный!

— Ну а зачем он руки распускал? — не согласилась женщина, курящая травяную самокрутку, высунувшись в оконце. — Правильно, что зарезала.

— Что мне до ваших статных, — Тая плюхнулась на кровать — та опасно заскрипела. — Я провожу ночи с самым лучшим мужчиной на свете. Декан в академии магии, богач, красавец. Теперь я под его покровительством.

Она выдохнула, как выдыхали все знакомые Тае женщины, обсуждающие своих любовников. Так неестественно и приторно, что самой подурнело. Но дылда и тетка-повариха (да и в целом шум в спаленке как-то утих) округлили глаза.

— Че, правда? — вопросила дылда, и тряпье выпало из её пальцев. — А какой он, этот богач? Это тот блондин, что ль, который недавно прикатил на личной повозке?

— Он самый. Веселый, — взялась перечислять Тая, закатывая глаза. — Умный. Начитанный. И это… добрый. Во!

Ни одно из перечисленных качеств не казалось ей по-настоящему важным (мужчина должен быть сильным и не сильно жестоким, а остальное — сказки, что выдумывают глуповатые бабенки), но жизнь научила Таю, что мужской идеал у большинства иной.

Да и вообще, в той суровой реальности, где родилась и выросла Тая, все мужики были одинаковые: грязные, похотливые и трусливые. Им требовалось только одно, и всё зависело от формы и способа, которым они это самое получали. Иттан — исключение хотя бы потому, что Тая не интересовала его в качестве женщины.

Она болезненно поморщилась.

— Врешь! — фыркнула неказистая узкоглазая девчонка, натягивающая перештопанный носок.

— Чем докажешь? — поддакнула дылда.

— А ничем. — Тая, помедлив, вскочила. — Просто примите к сведению.

Она, закинув тюк за плечи, улизнула быстрее, чем расспросы из любопытных обратились в назойливые. Пусть сплетницы-женщины растреплют новость о том, что, во-первых, Иттан застолблен, а во-вторых, Тая не беспризорная, она чья-то.

Иттан не воротился ещё от коменданта, но утром он дал ей ключ (как раз после того, как потребовал жить в его спальне, пока всё не наладится), и теперь Тая обживалась в покоях графа. Ткнулась носом в подушку как преданная собачонка, представила, что этой ночью они вновь заснут вместе.