Марина Дяченко - Скрут Страница 68

– Осторожно, – сказала Тиар, когда он осмелился прекратить свой надсадный кашель. – Ты перевернешь нас.

Больше она ничего не сказала, и, чтобы замять смущение, он принялся болтать еще быстрее и громче. В его истории появился теперь Алтарь.

Тиар знала о священном камне – кто о нем не знает! – но Игар по праву считал себя знатоком куда большим. Не смущаясь, что, возможно, сообщает Тиар сведения, давно ей известные, он подробно описал историю Алтаря – говорят, он не только заключает браки, но и – раз в столетие – способен произвести настоящее чудо. Впрочем, маленькое чудо случается всякий раз, когда влюбленным удается до него добраться – потому как путь к Алтарю труден. Если их решение сочетаться браком недостаточно сильно, то они либо заблудятся в дремучем лесу, либо вернутся обратно, либо вообще погибнут в одной из многочисленных ловушек (в этом месте голос его дрогнул, но Тиар не могла знать, почему). Но если влюбленные решили объединиться наперекор судьбе и людям – тогда после двух дней пути они находят в лесу реку, мелкую и быструю, а прямо посреди реки лежит камень, с первого взгляда похожий на огромный блин… Невеста обязательно должна быть девственна; когда брак свершается, воды реки поднимаются и захлестывают камень, и смывают ее кровь, и кажется, что ледяная река теплая, будто молоко…

Неожиданно для себя он увлекся. Он поразился, почему никогда раньше, в самые черные минуты, ему не приходило в голову обратиться к этому воспоминанию – такому светлому, такому щемящему, такому…

Он увидел, как Тиар на него смотрит, и быстро отвернулся. Луна трусила и трусила вперед, из-под мерно постукивающих копыт поднималось облачко пыли.

– Откуда ты знаешь? – спросила она после паузы. – Откуда ты все это знаешь?

Он покусал губы – будто решаясь на откровенность.

– Моя сестра, – сказал он шепотом, – я не хотел говорить… Они сочетались на Алтаре с тем парнем, но это тайна…

Тиар помолчала. Ветер теребил бахрому теплого платка у нее на плечах.

– Разве такое держат в тайне? – спросила она медленно. – Ты ведь сам только что сказал… Люди признают узы, скрепленные Алтарем, твоя сестра навеки связана с этим, как ты говоришь, парнем… И она законная жена ему – зачем держать в тайне ее беременность?

Некоторое время Игар смотрел на пыльный хвост Луны. У белой кобылы был на редкость пышный, каштановый хвост, и сейчас он колыхался в такт ее шагам.

– Он оказался подлецом, – сказал Игар глухо. – Это… темная история, я не хотел бы огорчать госпожу… Но правда такова, что… Никто не должен знать, что они муж и жена. Никогда…

Мимо проплывали стволы небольшой рощицы; прямо перед мордой удивленной Луны дорогу перебежал заяц. Если не знаешь, что говорить, то лучше всего напустить туману.

Тиар молчала. Она умела очень выразительно молчать – в карих глазах чуть заметно мерцали зеленые звездочки. Человеку, который на «ты» с жизнью и смертью, лучше не досаждать такой примитивной ложью.

Игар с удовольствием дал бы себе оплеуху – если бы мог. Он напряженно ждал от Тиар нового вопроса или укора – но женщина молчала, подставив лицо ветру.

Ночь провели под открытым небом, потому что гостиницы по дороге не случилось. К счастью, ночь была сухой и ясной; Тиар, улыбнувшись, заявила, что ей ночевка под открытым небом не в диковинку и не в тягость. В багаже у нее оказалась пара теплых одеял – одно из них она, несмотря на протест, всучила Игару. Высыпали звезды – Хота висела над самым горизонтом, Игар смотрел на нее до боли в глазах и шепотом умолял не спешить. Он идет, он уже идет; пусть Илаза, которая тоже сейчас смотрит на уходящую звезду, не падает духом…

Он лежал на охапке сена, и колесо двуколки высилось над ним, будто черный горбатый мост. Неподалеку пофыркивала Луна – белые бока ее светились в темноте сообразно имени. Тиар ровно дышала, привычно устроившись на сиденьи, и Игар вдруг спросил себя: а зачем ей эта мучительная бродячая жизнь? Почему ей не осесть где-нибудь, ведь хорошая повитуха всегда будет обеспечена и уважаема? Неужели только обычная зависть товарок-повитух, строящих козни и распускающих гадкие слухи, гонит ее от селения к селению?..

Он закрыл глаза: теперь неважно. Кто такая Тиар, и почему она скитается, и почему она одинока, и чем она досадила скруту – не ему, Игару, отвечать на эти вопросы. Теперь следует думать об Илазе…

Заветное имя, прежде заставлявшее Игарово сердце сладко сжиматься, на этот раз оставило его равнодушным. Наверное, от усталости.

Они снова тронулись в путь на рассвете, и очень скоро Игар обнаружил, что между ним и его спутницей стоит плотная стена лжи.

Все это было. Все это уже было однажды – только вместо двуколки была наемная повозка, а его спутница… была шлюхой из портового дома терпимости. И он тоже лгал, невыносимо, ежесекундно – про дом с пятью ступеньками… Про участок земли, который можно продать и купить молочное стадо, и делать сыр…

Та была шлюха и лгунья, и она врала в ответ – но Игар помнит, что тогда его обман был ему в тягость. Как же, вез человека на лютую смерть… А теперь рядом с ним сидит женщина, в сравнении с которой тот «человек» кажется просто морской свинкой. И что? Почему он, Игар, не чувствует раскаяния, только страх ошибиться, выдать себя, не довести до конца своего дела?..

Помня о вчерашнем конфузе, он на этот раз помалкивал – Тиар и не думала заговаривать с ним и тем самым разрядить напряжение. Она по-прежнему правила своей Луной, вернее, позволяла Луне бежать, как бежится; Игар всей кожей чувствовал ее молчаливое ожидание. Он канатоходец на канате вранья, и путь его готов был прерваться у самого начала.

Наконец, он не выдержал.

– Я врал вчера, – сообщил он, глядя в сторону.

– Я знаю, – спокойно отозвалась Тиар.

Игар облизнул обветрившиеся губы:

– Я… Илаза не сестра мне. Она мне жена, и мы сочетались на Алтаре.

Тиар медленно повернула голову; зеленые звездочки в карих глазах разгорелись ярче:

– Значит, она ждет… твоего ребенка?

Игар кивнул, не поднимая глаз.

– А… почему ты не рядом с ней? Почему ты оставил ее и уехал так далеко?

В голосе ее скользнул ледок; Игар втянул голову в плечи:

– Я… К родичам своим ездил. Отец-то… не терпит, когда кто-то против воли. Я думал, раз Алтарь сочетал, то они нас с женой примут… А они говорят – где сочетал, там и живите…

Он перевел дух. Тиар глядела, и он со страхом понял вдруг, что обычной доброжелательности, живущей в ее глазах даже перед лицом откровенной лжи, теперь как не бывало:

– А зачем ты придумал сестру?

Он хотел стать на колени – но в двуколке это было совершенно невозможно, и он ограничился тем, что крепко прижал обе руки к сердцу:

– Простите… Я хочу, чтобы Илаза благополучно разродилась… Я больше жизни этого хочу, ну простите меня, я думал, что вы просто так не поедете…

– «Думал, думал», – пробормотала она, отворачиваясь. – Значит, она не живет в шалаше посреди леса? Не мается в одиночестве? О чем ты еще, интересно, «думал»?

– Я расскажу все… – начал Игар, но в этот момент впереди на дороге, далеко, у самого горизонта, показались шесть всадников.

Его бросило в пот. Рубаха моментально прилипла к спине – хоть всадники могли быть кем угодно, путешественниками, гонцами, коневодами…

Тиар посмотрела вопросительно. Взглянула вперед – Луна упрямо трусила вперед, всадники двигались куда быстрее, вот уже слышен топот копыт…

Тиар натянула вожжи. Перевела на Игара серьезные, карие безо всякой прозелени глаза:

– Найди, пожалуйста, в багаже сверток с сыром. Я его положила наверху, но он, наверное, провалился на дно…

Разыскивать что-либо в багаже куда сподручнее было ей самой – не спрашивая себя, зачем посреди дороги Тиар понадобился сыр, Игар послушно встал коленями на скамью и, перевесившись через спинку, открыл багажный сундук.

Топот копыт приблизился; конечно же, предчувствия его не обманули.

Стражники окружили двуколку; старший вежливо поприветствовал Тиар, она ответила по своему обыкновению доброжелательно и спокойно, а Игар погрузился в сундук до половины, спрятав бледное лицо и от души надеясь, что острый зад в потертых штанах не выдаст его волнения.

– Я повитуха, – сообщила тем временем Тиар. – Меня вызвали к роженице, а парень показывает дорогу… Нашел?

Рука Игара нащупала в темных недрах влажную тряпицу с сыром.

– Не нашел, – отозвался он приглушенно. – Глубоко завалился, пес…

– У меня есть особая грамота, выданная магистратом города Ррок, о том, что я имею право свободно заниматься своим ремеслом во всех городах и селениях провинции… Господам предъявить?

– В этом нет необходимости.

В темноте багажного сундука Игар стиснул сверток с сыром, да так, что его пальцы продавились вовнутрь.

– В этом нет необходимости, госпожа… Счастливой дороги.