Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер Страница 74

Мы с Азазелем опустились в кресла, я машинально создал себе большую чашку кофе, Азазель тут же шумно потянул носом и с самым заинтересованным видом вытянул шею.

— Извини, — сказал я с досадой, — как я мог забыть предложить тебе поистине адский напиток!

Он осторожно принял чашку, кофе не просто черный, а чернюший, как смола в котлах, где сидят грешники, запах тоже странный, будоражащий как-то по-особенному.

Глядя, как я отхлебываю большими глотками, сделал осторожный глоток, долго вчувствовался, тоже мне независимый и гордый ангел, а где же сорвиголовость, где он мятежный просит бури, где робкий пингвин прячет тело жирное в утесах... в смысле, реет гордо, черной молнии подобный?

— Невероятно, — проговорил он в озадаченности, — это у вас, доблестный король, откуда?

— У нас все крестьяне пьют, — ответил я победно. — Что-то вы оплошали, дорогой Азраил.

— Здесь я не Азраил, — ответил он, — хотя, если знаете еще несколько моих имен, это неважно. Как говорите, называется этот чудесный дьявольский напиток? Кофе?

Нехаштерон принял свою чашку без опасений и сразу же сделал большой глоток. Мы оба смотрели на его лицо, что вместило столько счастья, что хватило бы на весь созданный Господом мир.

— Кофе, — подтвердил я. — У меня из головы не идет грядущий разговор с Михаилом... Прислушается ли к моим предупреждениям? Станет ли выяснять насчет причастности своих к заговору?

Азазель сделал наконец-то большой глоток, задумался.

— Там есть и более адекватные, — сказал он неторопливо. — Михаил, да... страж неба. Но, как тебе сказать, вообще-то Михаил... гм... не главный.

— А хто? — спросил я.

Он посмотрел на Нехаштерона, тот допил кофе и пояснил хрипловатым голосом:

— Их таких главных четверо: Михаил, Гавриил, Уриил и Рафаил. Они охраняют четыре части света... Но над ними ангел Метатрон, выше его только сам Творец.

— А Метатрон на чьей стороне?

Он взглянул на меня в удивлении.

— На стороне Господа, понятно. И Господь не вмешивался, когда Михаил собрал своих сторонников и ударил со всей мощью в отказавшихся поклониться Адаму... Если ты думаешь, что были только верные Творцу и мятежники... ты ошибаешься здорово.

— Уже не думаю, — заверил я. — Большинство всегда вообще в сторонке. Чтобы присоединиться к победившим. Так что у Михаила сейчас не самый лучший контингент.

— Он опирается на тех, — сказал он, — с кем сражался бок о бок, но вынужден считаться и с большинством. Спасибо, сэр Ричард, это не кофе, а чудо!

— Еще чашечку?

— Если можно...

— Можно, — сообщил я. — Человек такая свинья, что все может, у него нет запретного, что так тревожило Федора Михайлыча, но нам как-то по барабану... Держите! Может быть, с молоком?

Он воскликнул испуганно:

— Зачем портить?.. Но сахару можно и больше.

— Хороший вкус, — сказал я с одобрением. — Сахар — энергия для мозгов.

Азазель пробормотал:

— А все-таки они хорошо изучили вас, дорогой сэр Ричард. Одно только не предусмотрели...

— Мою безумную, — спросил я, — доходящую до дикого героизма и самоотверженности отвагу? Про невероятную скромность молчу, ее в данном случае во внимание можно не принимать, хотя я ею отмечен...

Он поморщился.

— Вы же понимаете, почему послали именно каменного голема.

— Знают про меч Вельзевула? — спросил я с тревогой.

Он кивнул.

— Боюсь, теперь знают все. Сегодня узнали и про Мьелльнир. Причем как внизу, так и вверху. Кстати, как удалось добыть такое древнее чудо? Я думал, это вообще невозможно!

— Добыть? — переспросил я. — Зачем? Хорошему человеку и так принесут.

Он посмотрел с недоверием.

— А почему не принесли мне?

— А вы как, — поинтересовался я, — хороший или не совсем?

— Лучше не бывает, — ответил он сердито, — я же небеса покинул, чтобы помочь людям! Так многому их научил!

— Признаю, — согласился я. — Только надо было еще научить, как использовать те знания. Человек не ангел, он все найденное сперва обращает во зло... если, конечно, убийства считать злом, а то у нас даже массовые убийства, именуемые войнами, считают делом чести, делом славы, делом доблести и геройства!

Он проворчал:

— Ладно, теперь у нас есть некоторые доказательства. Нужно как-то суметь вызвать Михаила и ткнуть его в них носом.

— А вдруг, — сказал я, — сам Михаил их и спонсировал?

— Михаил?

— Ну да, ему удобнее всего. Ни перед кем не отчитывается. Никто его не проверяет.

Он покрутил головой.

— Михаил? Трудно сказать. Вообще-то он служака.

— То есть, — спросил я, — верный Творцу?

Он кивнул.

— Верный и преданный. Но не потому, что считает Творца правым. Просто повинуется сильнейшему. Нет, он не трус, дело в его вере в устои. Власть должна быть непоколебима. Он не считал Адама достойным быть наместником Творца и презирал его едва ли не больше меня и Самаэля, но если Творец велел поклониться этому комку глины, он поклонился первым без всяких раздумий.

— Понятно, — сказал я озадаченно, — значит, Всевышнему он верен... Но сейчас речь о земле. И судьбе человечества.

— Людей презирает, — повторил он. — Так что да, вряд ли. Может быть, это он и стоит за побегом из ада.

Там надежная охрана, не так просто покинуть эту яму... Хотя нет, не верю. Говорю же, он честен, но туп, как пробка. Он предан Творцу, как тебе твой Адский Пес. И никогда ничего даже не помыслит против Создателя.

— Чрезмерная преданность тоже плохо, — сказал я. Он посмотрел с интересом, я пояснил: — Это называется бежать впереди паровоза или быть святее папы. Ладно, быть роялистом большим, чем сам король. Один раз это уже случилось, когда он собрал преданных Создателю и ударил на вас, ультралевых, всей мощью.

Он задумался, на челе задвигались морщины, быстро появляясь и пропадая, в глазах то вспыхивали звезды, то наступала самая темная ночь.

— Полагаешь, — спросил он, — все-таки Михаил?

Не дожидаясь ответа, поднялся и подошел к двери на балкон, распахнул во всю ширь и долго всматривался в мерцающую в лунном свете серебряную колонну скардера, отсюда он выглядит тонкой иглой, устремленной в небеса.

— Полагал, — ответил я после минутного раздумья. — Но вы меня разубедили, лорд Азазель, я ж такой доверчивый! А вы лучше их знаете. Если Михаил таков, то для него это было бы слишком сложно. В смысле, он бы пошел в открытую!..

Азазель повернулся к нам, лунный свет подсвечивает его сзади, лицо показалось совсем черным, как и положено Темному ангелу, только глаза вспыхнули багровым, как разгорающиеся иглы, огнем.