Старые Враги - Глеб Кондратюк Страница 11

Гарион вздрогнул, вспоминая этот ужас.

— Я тебе клянусь Кальт, тем что я ел у нее в последний раз можно было травить шикарцев. Но это ж моя младшая сестрёнка, как я мог ей сказать, что тот подгорелый пирог, сделанный ею первый раз, был просто несъедобным?

Кальт на эту уловку не повелся:

— Ты уже тогда её боялся, да?

— До ужаса, — признался Гарион и, словно отозвавшись на неслышимый сигнал, повернул голову к своим, — Нам уже пора, Кальт. Вы тут ненадолго и в этот раз не для того, чтобы болтать со мной. А чтобы вы смогли поговорить с кем надо, нам придется его на какое-то время заменить. — Он достал что-то из внутреннего кармана своей формы и вложил это в ладонь тифлинга, — Передаешь ей с детьми, ладно? Этот ворчливый усач, Трин, как знал, что нужно сделать четвёртый.

— Конечно, — сказал Кальт, рассмотрев полученные подарки. Это были четыре камушка, самых простых, которые можно найти где-нибудь у дороги, но с высверленными отверстиями для цепочки. Каждый покрывала мелкая вязь, совсем незнакомого архимагу стиля. Тем не менее, он мог точно сказать, что заключенной в этих камнях силы хватит на небольшую войну.

— Тогда ещё увидимся, командир.

Гарион отсалютовал ему, двигаясь спиной вперёд, а когда Кальт ответил аналогично, то довольно усмехнулся и развернулся лицом к своим товарищам, что уже начали подниматься с насиженных мест.

Глава 233

Атмосфера стала быстро сменяться. С каждым движением обитателей домена Бога Битв дружелюбие и расслабленность будто утекали, заменяясь на сосредоточенность и решимость. Воины взяли в руки своё оружие, а тех, у кого его не было под рукой, оно просто появилось по одному лишь желанию. Когда на глазах у Вольного этот отряд защитников домена принял вполне отчётливый и упорядоченный строй у него по спине побежали мурашки. Рядом Зверь показал зубы — глубоко укоренившаяся реакция на возможную угрозу.

Перед ними стояла уже не кучка хорошо знакомых друг другу друзей. Это были лучшие воины своих эпох, который оттачивали своё мастерство и закаляли волю на протяжении десятков, сотен и даже тысяч лет. Каждый из них стал настоящей машиной для битв и вот сейчас они отправлялись принять ещё один бой. В один миг каждого из них окружило пламя битвы, да такое плотное, что пламя Вольного у стен Забытого Предела показалось бы на их фоне каким-то разбавленным пробником.

Впереди всех стоял бывший паладин. Из его уст прозвучала команда на неизвестном игрокам языке, но тот кому она предназначалась определенно её услышал. Невидимый щит, окружавший дом воинов Асфеда, мигнул и в том направлении, куда смотрел Дункан, его стенки медленно истлели, открывая для них проход. Вместе с этим до пространства внутри добрались и отрезанные барьером эффекты внешней среды. Прежде всего — жар. Несмотря на то что вся земля вокруг до самого горизонта буквально горела и плавилась, они не чувствовали высокой температуры и теперь стало ясно почему. Вместе с потоком горячего воздуха внутрь ворвались отголоски идущей в домене битвы, что перестали быть глухим и отдаленным шумом. В домене Бога Битв стоял чудовищный вой умирающих тварей, разбавляемый криками воинов Асфеда и рёвом всевозможных заклинаний и ударов, которыми они разбивали нескончаемую орду.

Вся группа одним рывком оторвалась от земли и со скоростью ракеты рванула к горизонту. Спустя пару секунд в том направлении раздались мощные взрывы, поднявшие в воздух целые облака пыли. Барьер за ними стал быстро закрываться, и огромная дыра в нём начала исчезать. Когда она стала размером с бочку, Тарас самым краем сознания заметил, как что-то пролетело внутрь на такой скорости, что стало едва уловимым. Все инстинкты забили тревогу в ожидании удара. Он на автомате пригнулся и выставил пред лицом руки, чтобы принять удар и точно также поступили его братья. Как таковой атаки не последовало — их просто едва не сшиб мощный поток воздуха, созданный слишком быстрым движением неизвестного. Тут же им на плечи будто кинули по мешку с цементом — прибывший был настолько силён, что само его присутствие давило на окружающих. Тарас открыл глаза и смог рассмотреть человека, ради которого они сюда пришли.

Таам, брат Асфеда, Первый Смертный Меч Бога Битв, явился сюда собственной персоной. Все обитатели домена Асфеда застыли в том облике, что был у них перед смертью, поэтому Гарион за двадцать с чем-то лет ни на секунду не постарел. Таам отказался становиться богом, вместо этого приняв роль Смертного Меча, что продолжал нести волю своего брата в мире смертных. Каким бы сильным он ни был, он по-прежнему оставался смертным и в конце концов время взяло своё.

В конце своей жизни Таам был жилистым стариком, под морщинистой кожей которого скрывались уже не такие четко очерченные, но все ещё мощные мышцы. Седая неухоженная борода закрывала всю шею и спускалась на грудь. Голова была гладко выбрита, демонстрируя полученные в пору неспокойной молодости шрамы и племенные татуировки, приобретенные после. На нем не было никаких доспехов, одет он был в простую белую рубаху и штаны с сапогами. Но вот оружие — длинный меч и большой круглый щит — были в высшей степени исключительными вещами. Они напоминали их собственное оружие, кажется, обладающее собственной волей, которую, если сильно постараться, можно было почувствовать. Здесь не нужно было стараться, с Таамом как будто прибыли два верных товарища и теперь оценивали незнакомцев, как и сам древний воин.

Потом его взгляд наконец обратился к Даийлен. Богиня Света буквально дрожала от нахлынувших эмоций при виде давно потерянного возлюбленного. Таам отпустил свой меч и тот буквально застыл в воздухе, потом он снял с руки тяжелый щит и тот также застыл в пространстве, будто гравитация для него просто не существовала. Он сделал шаг к Даийлен, и та едва подавила желание шагнуть назад — настолько она боялась того, что может сделать или сказать человек, которого она так любит, которого она так долго не видела, которого она так и не смогла простить и в конце концов предала. Она не набралась храбрости поднять голову и встретиться с его тяжелым взглядом. Поэтому она так удивилась, ощутив, как сильная рука обняла её за плечи и притянула к себе. Даийлен не хватило самоконтроля чтобы и дальше сдерживаться, поэтому она позволила себе заплакать, и сама крепко обняла человека, которого уже не