Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - Петр Ингвин Страница 29

– Розыгрыш!

Увы, не прозвучит. Машинально держась рядом друг с другом, отчего локти периодически соприкасались, мы с Томой отправились вслед за цариссой. Тома шептала:

– Утром я спросила Карину, почему в школе сейчас только девочки, где же мальчики. Она меня чуть не побила. Образование для мальчиков – грех, им запрещен вход на территорию школы, нарушителю – смерть.

На душе словно разбилось что-то липкое и противное. Даже сглатывание далось с трудом.

Мы вошли к Дарье. Царисса восседала на резном высоком стуле, который я для себя обозвал троном: до сих пор мы видели здесь только лавки да табуреты. Мужья, как всегда, без дела болтались позади, создавая антураж. Больше никого.

– Садитесь. – Широкий приглашающий жест указал на две скамьи по разные стороны от входной двери.

Не сговариваясь, мы присели рядышком на одну. Обстановка роскошью не блистала – все старенькое, деревянное. Вбок чуточку приоткрыта еще одна дверь, внутренняя, в другую комнату, там виднелся край немудреной кровати, выделявшейся лишь размерами. Даже для походного домика скромновато. Наверное, ярко выраженный аскетизм должен говорить в пользу цариссы. Бережет копейку, все для народа, экономика должна быть экономной. Что я забыл? Ах да, власть – слуга народа. Полный комплект.

– Почему в крепость вас везла Варфоломея?

Мы переглянулись. Ответил я:

– Не Варфоломея, а царевна Милослава.

– Какая разница, – равнодушно бросила царисса. – Так почему же?

– Гордей пощадил нашего спутника…

– Чёрта, – поправила царисса. – По закону царевич заслужил смерть.

Хорошо, что Тома смотрела в пол: ее глаза не выдали удивления, когда я упомянул только про одного спутника.

– Именно так и случилось. – Весь мой облик свидетельствовал, что я готов поклясться чем угодно: говорю правду, только правду и ничего кроме правды.

Пусть не всю правду, но об этом в указанной формулировке ничего не сказано.

– Где черт сейчас?

– Сбежал.

– Где и когда?

– Рядом с причалом. Сразу же.

– При этом побил трех бойников, – горделиво прибавила Тома.

– Ясно, – произнесла царисса. – Какие-нибудь просьбы будут?

Сразу подумалось про единственный общий туалет. Очень злободневно. Рот уже открывался, когда вспомнилось, что теперь я девочка. Челюсть со стуком вернулась на место.

– Что ты хотела сказать, Чапа? – заметила попытку царисса Дарья.

Меня передернуло. Томина ладонь нащупала мою руку и сжала.

– Нас все устраивает, – отчеканил я.

– Все-все? – Уголки глаз цариссы собрались в хитрые морщинки. – Так не бывает.

– Хорошо, меня не устраивает туалет, – выпалил я.

Царисса удивленно подняла голову, затем одну бровь:

– Никто не жаловался. Чем же?

Пальцы Томы, обратившейся в соляной столб, до страшной боли впились в мои. Но я продолжил:

– Горшки. Что за детский сад? Нельзя выкопать яму и сделать дырки в полу?

Тома шумно выдохнула. Царисса покачала головой.

– Большие уже, пора думалку включать хотя бы иногда. Требования гигиены. Начиная от запаха, и… лучше не продолжать. Горшок можно вынести и вымыть, яму из помещения не вынесешь.

Со смущенно загоревшимися щеками я сдулся, как проткнутый мяч. До изобретения слива сортиры всегда находились вдали от жилья. Так опростоволосился…

– Еще вопросы-просьбы будут?

Мы с Томой промолчали.

– Пока свободны, – заключила царисса.

Мы отправились продолжать занятия. Теперь их вел мужчина, войник цариссы, один из тех, кто сопровождал нас в пути. Треугольная фигура говорила об упорных тренировках без жалости к себе. Из-под чешуйчатой юбки виднелись покрытые шрамами ноги. Из-под шлема глядели строгие и одновременно брызжущие жизнелюбием глаза. Меч в ножнах висел настоящий, но преподаватель им не пользовался.

– Добро пожаловать, новенькие. Берите учебное оружие, подключайтесь. Сначала выучим молитву бойца, кто уже знает – повторим, кто прекрасно знает – прочувствуем. Алле хвала!

Девчонки окружили войника, ему постоянно приходилось поворачиваться, чтобы не терять визуального контакта со всеми. Мы с Томой втиснулись между сестер Варфоломеиных. Зарина с радостью подвинулась. Карина, тупо глядя вперед, не тронулась с места. Понеслось размеренное, хором и с перерывами, словно передергивая затвор для нового выстрела после каждой фразы или мысли:

– Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

– Я возвращу свою жизнь Алле-дарительнице побед, да простит Она нас и примет, но пусть Она не даст мне умереть с позором.

– Победа – сплав опыта, ума, смекалки, воли и подготовки. Недобор в любой из составляющих – смерть.

– Я буду заставлять себя заниматься день и ночь, буду изнемогать и не обращать внимания на боль, ибо кто победит: кто умеет, или кто знает, как это делается?

– Меня бьют и будут бить, пока я это позволяю. Я не позволю меня бить. Я буду бить первым.

– Зашита и оборона – отсроченная смерть. Удар в ответ на удар – беспросветная глупость. Бой должен заканчиваться в один удар. И он должен быть моим. И он будет моим. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Кончилось. Пока переводили дух, кто-то из тринадцатилетней мелюзги поинтересовался:

– А если сражаются два отряда? К примеру, если держишь оборону въездных ворот. Из строя не выскочишь. Первым не ударишь. Какие приемы лучше? Те, с прошлой недели, подойдут – отражение и контратака?

Обернувшийся к ней войник задумчиво покривил губами.

– В реальной схватке все эти выверты с притопами не пригодятся, – сказал он. – Не сможете их применить, в нужный момент не хватит ни силы, ни размаха, ни точности. В бою «стенка на стенку» удары в основном короткие и вертикальные, в первую очередь опасность грозит плечам и голове.

– На голове будет шлем! – радостно придумала одна мелкая и шибко умная, задрав курносый носик.

– Шлем в лучшем случае защитит от оружия, но не от силы удара. Даже краткое выпадение из сознания с последующим восстановлением – прямой путь на тот свет.

– Что же делать?

– Слушать команды старшего. Только так можно победить превосходящего противника. Только дисциплиной и верой в командира. Стая щенят под руководством матерого волка всегда одолеет стадо волков под командой щенка. Теперь повторим ранее пройденное. Кристина, какие бывают мечи?

Ученица со стянутыми тесьмой черными кудряшками бодро отрапортовала:

– Они разделяются по длине, по весу, по форме, по остроте и месту заточки.

Войник перевел взор на ее соседку, невзрачную серенькую мышку, старавшуюся спрятаться среди остальных:

– Феодора. Как мечи различаются по длине?

Девчонка ответила, глядя исподлобья:

– Короткий, средний, длинный.

Знает. А выглядела как невыучившая урок. Однако, внешность обманчива.

Войник вызвал другую, столь же златовласую, как Зарина:

– Александра, а по весу?

– Одноручный, полутораручный, двуручный.

Лицо преподавателя обратилось к Варваре:

– Теперь – по форме.

– Прямой, изогнутый, кривой, гнутый в обратную сторону и двоякогнутый.

– А по заточке? – Войник провернулся на каблуках, жесткий палец указал на стоявшую позади него худышку. – Фрося.

– Заточенные