Изумрудная ведьма - Дороти Освальд Страница 31

Он сделал несколько шагов от окна, прежде чем резко остановился и нахмурился. В той давнишней истории насчитывалось несколько переменных. Какие-то были незначительными, а какие-то лишь притворялись такими, ведя себя осторожно. Например, как Рафаэль Страда. Освальд хмыкнул и стиснул зубы. Много лет он распутывал этот клубок, и вот теперь финал близок, почти рядом. Казалось, протяни руку и схватишь. Освальд стиснул жалобно затрещавшую ткань тяжелого плаща. Да, именно так будет хрустеть шея Страды, когда он до него доберется, потому что его месть настоялась годами, пропиталась ядом насквозь и сейчас была сильна как никогда.

Сомнений больше не было. Кровь старого Волка хорошо хранила свои тайны, но даже она была не всесильна. Защитив тогда из своего абсолютно идиотического благородства Бэль, он подставил себя и свою семью, хотя знал… Знал, чем все обернется! И Альве еще повезло, что у него было десять прекраснейших лет, прежде чем Освальд достаточно окреп и смог выбраться из этих проклятых стен. Десять лет! Но хотя Рафаэль Страда оказался достаточно предусмотрителен, чтобы спрятать от него Бэль, даже он вряд ли догадывался, от кого именно скрывалась так понравившаяся ему ведьма. А значит…

Раздосадованный рык в бессильном бешенстве заметался меж облицованных гладким блестящим камнем опостылевших лестниц и переходов. Во имя всей магии! Как он их ненавидел! Но вряд ли сильнее, чем самого себя.

– Зачем… Ну зачем ты это сделала? – пробормотал он в пустоту. – Неужели ты так меня возненавидела, что решила, будто я заслужил смерти? Ты ведь не такая… Ты не могла. Я готов был отдать тебе весь этот мир, бросить к ногам, потому что любил тебя. Но ты отчего-то решила, что лучше быть вместе с убийцами. Ведь Страда уничтожал таких, как я. Таких, как твоя дочь! Так почему? Чем он был лучше меня?

Вопрос упал в тишину Башни, и Освальд грустно усмехнулся. Без толку, ему и правда известен ответ.

– Старый мудрый Альва. Ты ведь ничего не сказал Страде, верно? – с гнусной усмешкой вновь спросил у воздуха Освальд. – Нашли честного дурачка и использовали его. Как нетипично для благородного Волка! Так поведай-ка мне, насколько коварны оказались твои планы? Вы думали, что под новым именем и защитой магии Страды я ее не найду? Идея была хороша, бесспорно. Но Эль моя дочь! МОЯ! А не какого-то королевского лизоблюда, который только и мог, что виртуозно расшаркиваться на приемах, а потом втихаря резать глотки беззащитным магам иллюзий. В Эль течет и моя кровь, а потому вы не имели никакого права скрывать ее от меня. Вы прятали от меня дочь десять лет. Вы заставили меня убить Бэль! Но я добьюсь своего. И отомщу каждому из вас.

Последние слова он почти прошипел, но ответом ему, как и всегда, была тишина. Но в этот раз она не принесла ни боли, ни бессильной злобы, только тревожное, будоражившее кровь ожидание и предвкушение. Освальд наконец-то был близок к цели и не собирался отступать. А еще у него оставалось немного крови старого Альвы. Чуть-чуть. И пусть та была лишь на половину той, что нужно для настоящего колдовства, но на один кошмар ему хватит. А больше и не нужно…

* * *

Темный лес был недвижим. Казалось, он застыл мертвыми статуями деревьев и травы, словно лабиринт из монументов. Но Фредрик, который тихо шел между ними, знал, что все это обман. Здесь у каждого стебля была своя цель, каждый лист и торчавший из земли корень наблюдали, чтобы в нужный момент раздавить, разорвать на части и навсегда спрятать в бесплодной почве этих чащоб. Он настороженно огляделся и замер, когда его накрыла большая характерная тень, что на мгновение задержалась над лесом, прежде чем стремительно скользнула вперед. Механический дракон спешил доложить своему хозяину о непрошенном госте. Фредрик мысленно хмыкнул. Что же, этот лес и правда был созданием со своим подобием разума, что зиждился в самом центре этого страшного места. В Башне, чей черный шпиль возносился прямиком в такое же черное небо. Фредрик видел его несколько раз, но никогда настолько близко.

Подняв голову, он уставился на гладкие, мерцавшие тусклыми зелеными всполохами стены. Во сне их свечение казалось ярче, а то, что он спит, было до смешного очевидно. В конце концов, только так он мог объяснить почти до боли навязчивое стремление что-то или кого-то найти. Оно зудело в мозгу, точно мелкая гадкая рана, которая ни на секунду не давала забыть о себе. И зверь внутри него рвался вперед, словно что-то его подгоняло. Он чуял аромат крови, но не врага, а кого-то другого, до ужаса знакомого, отчего внутри все сжималось в недобром предчувствии. А потому Фредрик искал. Его ноги бесшумно ступали по раскрошившейся от времени бледно-желтой плитке тропы, которая все дальше уводила его вглубь странно молчавшего леса. А тот, казалось, терпеливо выжидал. Давал жертве забраться как можно дальше, чтобы там перемолоть все до последней кости. Фредрик оскалился. Волчье чутье гнало его вперед, подстегиваемое бившейся в голове одной-единственной мыслью: нельзя опоздать. Нельзя даже остановиться, чтобы перевести сбившееся от безумной гонки дыхание. И потому, хоть легкие уже начинало резать от боли, а по спине катил ледяной пот, он ускорил свой шаг. Ему очень нужно кого-то найти, добраться до этого человека прежде, чем станет окончательно поздно.

Фредрик глухо зарычал, споткнувшись о незамеченный в темноте корень. Или тот специально бросился ему под ноги? Неважно. Но именно в этот момент сон перестал быть простым сном. Пошатнувшись, он понял, что делает шаг в настоящий кошмар, но было поздно. Вокруг взвилась черная дымка, которая тут же опала. Ну а Фредрик остановился и медленно вынул из ножен клинок отца. Забавно, но во сне даже тяжесть меча оказалась такой же, как в жизни.

– Какие любопытные тебе являются сны, молодой Альва, – раздался откуда-то слева незнакомый голос. Холодный. Глубокий, как сама тьма, но столь же безликий. Он был всем и ничем одновременно. Казалось, будто так говорит само сновидение. Или, вернее, кошмар. И Фредрик знал, что ему немедленно стоит очнуться, ведь подобные встречи во снах еще никого не доводили до добра, но вместо этого повернулся и посмотрел на прислонившегося к одному из железных стволов Колдуна.

– Какими бы они ни были, вряд