Изумрудная ведьма - Дороти Освальд Страница 33

– С каких это пор? – сардонически рассмеялся Фредрик и вдруг оскалился. – Помнится, в последний раз ты был настроен весьма кровожадно.

– Цель изменилась.

– И кто же она теперь? – фыркнул Альва. Однако последовавшая за вопросом тишина заставила его медленно выпрямиться, когда он неожиданно все понял. – Страда. Ты хочешь добраться до Страды.

– Дай мне завершить месть, и я уйду. Навсегда.

– Я не пойду на предательство.

– А на спасение Озилэнда? Одна смерть в обмен на мир в королевстве. Это достаточная цена для стража границы?

– Чтобы я верил тебе на слово? Да, маловато. Мне нужны гарантии…

Неожиданно маг поднял руку и указал на Эль.

– Она будет гарантом. Ты можешь убить ее, если я тебя обману.

– Ты же знаешь, что я никогда это не сделаю! – прорычал Фредрик, но осекся, когда заметил улыбку на губах Колдуна.

– Ты, может, и нет. Но всегда найдется тот, кто сможет, – прошептал он с какой-то удивительной горечью. – Например, твой дружок Робредо. О, ты и сам знаешь, что он с радостью. Верно? Он уже этого хочет!

Фредрик скрипнул зубами и отвел взгляд. Спорить было бессмысленно. Вернувшись в тот день из башни профессора Сапаты, он не мог не ответить Альберу. Кровь требовала платы за кровь. И друг принял это с достоинством, но вряд ли изменил свое мнение. Так что, будь Колдун проклят, но он прав. И, словно услышав эти мысли, тот тихо договорил:

– Я не прошу твоего ответа сейчас. У тебя есть время подумать. Но я буду ждать решения. На границе. Через неделю.

– А если я откажусь? Что будет тогда?

Маг пожал плечами и улыбнулся.

– Я все равно это сделаю, – проговорил он, делая шаг назад в неожиданно заклубившуюся у него за спиной черноту. – Но цена этого будет для вас слишком велика. Так что думай, Волчонок. Думай.

С этими словами мир перед глазами Фредрика неожиданно заволокла тьма, словно его окунули в самый настоящий кошмар, а потом он очнулся. Тело вздрогнуло, и взгляд уставился в знакомые балки сизого в полуночном свете потолка. Проклятье…

* * *

Эль сидела в продавленном кресле и бездумно смотрела, как над разложенными бумагами плясали маленькие механические перья. Их потускневший от времени серебряный корпус мягко блестел в свете трех магических огоньков, что медленно кружили по комнате, а острые наконечники приятно шуршали, пока выводили очередное надиктованное предложение. Периодически то одно, то другое перо с тихим усталым свистом выпускало в нагретый камином воздух библиотечного закутка, где она пряталась, тонкую струю холодного пара, но под недовольным взглядом снова с тихим скрежетом принималось за свою работу.

С того самого дня, который Эль про себя назвала «Днем больших откровений», прошло больше недели. А может, чуть меньше. Она не считала, предпочитая даже из башни не выходить лишний раз, если того не требовали занятия или собственная совесть. Впрочем, последняя, наверное, и была той самой причиной, что вообще заставляла вставать по утрам. Эль словно зависла где-то посреди своей жизни, не зная, в какую ей двинуться сторону. Она захотела поговорить с Розой, едва увидела ту через несколько дней в одном из коридоров Школы. Но сестра испуганно шарахнулась в сторону, и ее бледное, ставшее почти прозрачным лицо, казалось, сделалось вовсе бесцветным, так что подойти ближе Эль не решилась. Она отлично помнила сказанные ей Робредо слова и перекатывала в своей голове каждое, с каким-то самоубийственным удовольствием чувствуя, как те разъедают собственную душу. Но Эль не хотела ни с кем об этом говорить. Даже с профессором, который на следующий день сухо и деловито рассказал ей о кошмарах, управлении ими и, конечно, защите от таких сновидений. Однако на вопрос, откуда же взялся тот самый, что поразил Розу, он не ответил. Все и так было ясно. Проклятье почувствовало свою первородную магию и… сработало. Поэтому отныне Эль избегала людей.

Как-то так получилось, что она старательно обходила стороной и Фредрика. Она знала, что Альва приходил несколько раз. Слышала ответы недовольного профессора на довольно вежливые просьбы, но молча уходила к себе в комнату. Осознание, что отныне она не Эль Страда, которой, на самом-то деле, и так никогда не была, а дочь самого проклинаемого Колдуна, было безжалостно. Она поняла бы все что угодно, согласна была узнать о себе любую неприглядную правду, но именно эта рождала в душе такую черную безысходность, что хотелось кричать! Но вместо этого Эль складывала на коленях руки и долгие минуты смотрела в одну точку, пока в голове бился нервный вопрос: что делать?

Быть может, ей стоило бы убежать? Покинуть Школу, не доставлять никому лишних проблем… Но едва она только задумалась о чем-то подобном, как увидела направленный на нее взгляд Фредрика. В первые дни он не делал попыток подойти и поговорить, свято чтя ее желание разобраться в себе, но, кажется, прекрасно знал, какие именно мысли крутилось у Эль в голове. Однако в один момент он все же решил, что ожидание окончено.

– Ты не можешь бегать от меня вечно, – услышала Эль вчера, когда Фредрик умудрился поймать ее в любимом уголке библиотеки. Возможно, это было случайностью, но, скорее, его привело чутье. Оно и те самые руны на ее коже, что то и дело вспыхивали утешающим теплом. – Я знаю, как тебе плохо.

– Предпочла бы это не обсуждать, – огрызнулась она. – Твой поступок все еще довольно сомнителен. Не хочу знать, зачем ты это сделал со мной. Мне плевать.

– Эль…

– Что тебе надо? – Она повернулась к замершему у книжного стеллажа Волку. Он стоял, скрестив на груди руки, и смотрел так мягко и нежно, что Эль не выдержала этого искреннего участия в его взгляде, отвернулась и проворчала: – Ты будто чувствуешь, когда должен появиться и как словно рыцарь разогнать тучи над моим убогим мирком. Как благородно…

– Не чувствую. Знаю, – с нажимом, но все так же с улыбкой проговорил Фредрик. – Но здесь даже магия не нужна. Я и так могу сказать, о чем ты думаешь.

– И о чем же?

– Тебе одиноко. А еще страшно, – ровно произнес он, и озвученная правда больно резанула по глазам горячими слезами. Эль часто заморгала.

– Уйди.

Но Фредрик словно не слышал. Вместо этого он шагнул к Эль и взял ее за руку, вынудив посмотреть на него, а затем медленно встать под его взглядом. Альва не произнес ни слова, но она отчего-то знала, что должна делать. А потому Эль позволила себя обнять и прикрыла глаза, чувствуя, как