Дорога крови - Алена Трутнева Страница 42

– Да, хозяин.

– К тому же, – небрежно заметил работорговец, – твой друг-лекарь останется здесь. Думаю, спрашивать его о том, что ты задумал, бесполезно. Ты ведь ему не сказал, что хочешь сбежать, а, Пёс? Но вот превратить его в заложника я вполне в состоянии. Я знаю, ты привязался к этому юноше, который выходил тебя после ранения. Ты чувствуешь, что можешь и должен защитить его.

– Вы ошибаетесь, хозяин.

– Неужели? Может, проверим?

Айзек молчал, замерев в напряжённой позе и неотрывно глядя в пол. Его ничего не выражающее лицо, казалось, окаменело.

– Так вот, – продолжил Дьюхаз, – послушай, что мы сделаем с писарем, надумай ты бежать. Да, именно с тем самым, что тебе абсолютно безразличен. О, он будет очень долго страдать. Я отрежу ему все пальцы на руках и ногах, переломаю каждую косточку. А ты знаешь, как искусен Уник в сдирании кожи? Он может отслоить тончайшую полоску кожи кнутом. А потом следующую. И ещё одну. И так до тех пор, пока раб не превратится в окровавленный кусок мяса. Или, может, писарь предпочитает калёное железо? – Дьюхаз схватил парня за подбородок и заставил поднять голову. – Ты же не надеялся, будто я поверю в то, что ты искренне величаешь меня хозяином? Что ты преклоняешь колени, не переламывая каждый раз свою гордость? Что ты гнёшь передо мной спину и молчаливо сносишь оскорбления, не мечтая втайне прикончить меня? Брось, Пёс. Ты предложил игру. И я поддержал. Мне она кажется забавной и заманчивой. Но я ни на миг не поверю, что ты сдался. Что тот дикий зверёныш, каким ты был изначально, превратился в безответную и услужливую домашнюю собачку. И я буду внимательно следить, чтобы тебе не подвернулось ни единого шанса отомстить мне. Или попытаться бежать. Как на этот раз, например. Я надеюсь, ты осознал, какая судьба будет ждать писаря, если ты не вернёшься до утра?

Внутри Айзека всё клокотало от гнева и ненависти. Сколько раз это самодовольное лицо и кнут Уника являлись ему в кошмарах! Кто дал право этим двоим издеваться над ним? Парень знал, что работорговец просто играет с ним, намеренно раззадоривая. Но на мгновение Псу показалось, что он не справится с соблазном расшвырять зазевавшихся надсмотрщиков и свернуть шею Дьюхазу. Уника ему, безоружному, не одолеть, а на шум быстро сбегутся ещё охранники. Но лишь бы добраться до Дьюхаза, а потом пусть делают с ним что хотят.

А Савьо? И прочие пленники? Что толку со смерти одного Дьюхаза? Если безжалостный Уник займёт его место – а в этом Пёс не сомневался – всё станет только хуже. Эта мысль вмиг отрезвила парня. Не затем он так долго пересиливал себя, перешагивал через гордость и чувство собственного достоинства, чтобы испортить всё одной глупой вспышкой.

Пёс старательно растянул губы в улыбке, втайне опасаясь, что она больше походила на оскал, тщательно подавил малейшие оттенки дерзости в голосе и ответил:

– Я вернусь, обещаю. Вам не о чем беспокоиться, хозяин. Я у вас на крючке по самые жабры.

Работорговец похлопал парня по щеке, и Айзек содрогнулся от отвращения.

– Молодец, Пёс. Далеко пойдёшь. Я даю тебе согласие. Иди и дерись, если желаешь.

– Благодарю. – Айзеку стоило неимоверного усилия воли склонить голову перед самодовольно скалящимся, пьяным Дьюхазом.

Судя по тому, как уверенно они выбирали маршрут среди путаницы узких зловонных улочек, надсмотрщики Айзека были если и не завсегдатаями «Фарлендского морского волка», то уж частыми гостями точно. Злачный район – это надсмотрщик подметил очень верно. Одному сюда лучше не соваться. Тем более ночью, когда эти улочки освещены лишь разведёнными прямо у стен домов кострами, вокруг которых толпятся оборванные, перепачканные жители. Завидев Айзека, они хищно щурились и хрипло выкрикивали приглашения подойти поближе и погреться у костра. Самые смелые даже забегали вперёд их маленькой процессии, выделывали коленца какого-то невиданного танца и громыхали похабные песни, выпрашивая денег. Однако, ничего не получив, они быстро теряли интерес и возвращались к своим кострам. Парень был уверен – не будь рядом с ним двух вооружённых мужчин, попрошайки не преминули бы лично проверить карманы путника.

По мере того как они приближались к ярко освещённой факелами таверне, вокруг становилось всё больше женщин, разряженных в свои лучшие лохмотья и размалёванных, словно арлекины на ярмарке. Они застыли у дверей во всех мыслимых соблазнительных позах, обдавая проходивших мимо гуляк сладкими обещаниями и невероятным количеством вылитых на себя ароматических масел.

Остановившись, наконец, у приземистого двухэтажного дома, поразившего Айзека своей громадностью, надсмотрщики бросили жребий, кому сегодня пить, а кому стеречь раба, после чего направились внутрь. Широкая лестница с резными перилами, правда, уже большей частью отсутствовавшими, вела на второй этаж, украшенный десятками распахнутых настежь окон. Первый же этаж, словно чтобы уравновесить лёгкость верха, не имел окон вовсе и казался мрачным, угрюмым пьянчужкой, заснувшим в тени своего сверкающего собрата. Единственная дверь на первом этаже была крест-накрест заколочена толстыми досками.

Поднявшись по скрипучей, но на удивление прочной лестнице, Айзек и два его охранника оказались в просторной зале, освещённой множеством факелов и ярко пылающим огромным камином. По комнате плыли запахи жарящегося мяса и пива, слышался стук кружек и звон монет. Время от времени то тут, то там вздымалась нестройная пьяная песня, но хохот и крики мгновенно заглушали её. Проходившая мимо служанка быстро оглядела вошедших и, очевидно, остановив выбор на Айзеке, приосанилась и бросила на парня обжигающий взгляд.

– Эй, чего уснул? – Надсмотрщик схватил Пса за локоть и потащил вглубь комнаты. – Мы тут не за этим, помнишь?

Обогнув выпирающую до самой середины стойку, надсмотрщики свернули в узкий тёмный коридор с низким потолком и вскоре уткнулись в лестницу, ведущую в недра таверны. Не в пример уличной, она была хлипкой, а в ступенях кое-где зияли проломы.

Первый этаж пахнул на вновь ослеплённого ярким светом Айзека тёплым удушливым воздухом. Запахи пота, выпивки и курева смешивались в воздухе и висели над комнатой тяжёлой, словно шерстяное одеяло, пеленой. Неуверенно застыв на середине лестницы, Айзек оглядывал разношёрстную толпу, которая собиралась вокруг пяти грубо намалёванных на полу кривых кругов. Внутри каждого из этих выкрашенных в ржавый цвет пятен дрались по два бойца с крупно написанными на их обнажённых спинах цифрами. Колеблющийся свет факелов отбрасывал гротескно большеголовые тени на стены точно такого же ржавого цвета. Получив толчок в спину, Айзек продолжил свой спуск на это ристалище.

Надсмотрщики подвели Пса к столику, прятавшемуся в тени лестницы. Церемонно