Дорога крови - Алена Трутнева Страница 43

– Вот. Он хочет участвовать.

Священник довольно скептически, на взгляд окончательно сбитого с толку Айзека, оглядел парня.

– Деньжата имеются? Изначальная ставка – пятнадцать медяков.

Пёс кивнул и выудил из кармана горсть монет.

– Славненько. – Старичок отсчитал пятнадцать плоских медяков и высыпал их в ящик стола. – Сымай рубашку и сапоги.

– Чего? Зачем это?

Старичок вздохнул и покачал головой с видом учёного, которому бестолковые ребятишки надоедают глупейшими вопросами.

– Потому как так полагается. Бойцы сходятся в схватках босые и с голым торсом. А вдруг ты припрятал в сапоге или под рубахой нож?

– Ничего я не припрятал, – проворчал Пёс, расшнуровывая рубашку.

Старичок застрочил что-то на лежащем перед ним пергаменте.

– Как звать?

– Пёс.

Священник удивлённо глянул на прыгающего на одной ноге и пытавшегося стянуть сапог Айзека.

– Пёс? Это что же за имечко?

– Имя как имя, – огрызнулся боец.

Старичок пожал плечами.

– Ладно, Пёс. Будешь нумером тринадцать. Давай сюды рубаху да сапоги. Не боись, никуда они не подеваются отсель.

Парень неуверенно оглянулся на надсмотрщиков, уже делавших заказ одной из служанок, но те лишь равнодушно кивнули.

– И пояс сымай, молодчик, – сообщил священник, убирая одёжку Пса под стол.

– Зачем? – опять насторожился Айзек.

Старичок всплеснул руками.

– Ну что за дурак, ей-боги! Поскольку положено у нас так туточки. Сымай, кому говорят!

Пёс нехотя расстегнул новенький пояс с начищенной до блеска бляхой – он только вчера выиграл его в кости у одного из надсмотрщиков.

– Вот и славненько. – Старичок снова нырнул под стол и, покопавшись там, через мгновение появился с размочаленной кисточкой и перепачканной чёрным банкой. – Ну а теперича надпишем на тебе нумер, Пёс.

Не желая услышать в ответ очередное «поскольку положено» или «что за дурак», Айзек удержался от вопросов и протестов и покорно повернулся спиной к суетливому старичку.

– Ох, батюшки, кто ж тебя, молодчик, так разукрасил-то? Вона вся спина исполосована! – Не дождавшись ответа, священник обмакнул кисточку в банку и принялся за дело. – Ты, ежели не желаешь, могёшь мне ничегошеньки не рассказывать. Но коли уж ты новенькой туточки, держи ушки на макушке и запоминай, значится. Старый Сигус тебя плохому не научит. Стало быть, так. Здеся у нас, как ты видал, пяток арен для боёв. Желающих, разумеется, много больше. Таких как ты – молодых да горячих голов – хоть пруд пруди. Да и нам, мужчинам повзрослее, посолиднее, как говаривается, порой охота стариной тряхнуть. – Увлечённый своей тирадой, священник мазанул кисточкой через всю покрытую рубцами и шрамами спину Айзека и в задумчивости остановился, прикидывая, как можно исправить свою оплошность. – Ох, боги мои заступники. Может статься, вы желаете быть нумером четырнадцать? – Старичок внезапно перешёл на «вы».

Усмехнувшись про себя, Айзек сурово произнёс:

– Нет, только тринадцатым.

Поохав ещё немного, старичок вздохнул и принялся снова уныло водить кисточкой по спине Пса. По его движениям Айзек даже вообразить не мог, что за устрашающая «13» может там получиться. Но священник, видимо, приободрился достигнутым результатом, ибо затараторил с прежней силой:

– У каждого круга, значится, есть свой боец. Он должон продержаться пяток боёв. Ежели за это время его никто не смогёт одолеть, он получается, что победитель, и потому забирает половину поднакопившихся за время боёв деньжат. А коли проигрывает, идёт искать удачи к другому кругу, дабы нановь сделать ставку и постараться выбить другого бойца, заняв его место собою.

– А вторая половина денег? – поинтересовался Пёс.

Старичок закончил малевать спину и остановился прямо перед парнем, держа кисточку в вытянутой руке – несмотря на эти меры предосторожности, по его рясе уже расплывались два свежих пятна.

– Ещё маленькая циферка на груди. Дабы все болельщики могли видеть.

Айзек притворно насупился, но протестовать не стал.

– Вторая половина, ясен день, хозяину «Морского волка». Ну и мне малёхонько на хлебушек, – терпеливо объяснил старичок.

Айзек кивнул, с интересом наблюдая, как священник сделал пару шагов назад, разглядывая нарисованную у сердца Пса «13», словно это была не простенькая цифра, а требующая кропотливого труда картина. Почесав нос, священник снова подошёл и чуть подправил своё художество.

– Вот так-то и славненько вышло.

– А что если боец устоит во всех пяти схватках?

Священник поставил банку с утонувшей в ней кисточкой на стол и, вытащив из перепачканного кармана мел, вписал имя Пса в табличку на стене.

– Такое редёхонько бывает. Вот глянь сюды. Туточки у каждого имени галочкой надписаны победы, а крестиком, значится, проигрыши. Сам посуди, много ли галочек вподряд.

– Вот. – Айзек ткнул пальцем в одно из имён. – Здесь вообще почти одни галочки.

Старичок похлопал Айзека перепачканной рукой по плечу, оставив следы мела.

– Ой, ну это же Саламандер. Он ихний царь и бог. Почитай, всего пара проигрышей. Ты на него не равняйся, паренёк, вот чего я тебе скажу. Ты не думай, что ежели ты такой юной да прыткой, то и боец хоть куды. Тебе бы с кем попроще потягаться для начала-то, а то костей не соберёшь потом.

Айзек не обиделся на его замечание.

– И всё же, любезный, что будет, если продержаться все пять боёв?

– Туточки тебе и слава, и почёт, и любовь всеместная. А опосля могёшь ещё на пяток боёв остаться или, коль душе угодно, свободно переходи к другому кругу и брось вызов тамошнему бойцу. А в этом круге твоё имя и так надпишут.

– Прям-таки так и напишут?

– А то как же! Прямёхонько на стене. У каждого круга стоит грамотей писчик, ставки принимает, он-то всё честь по чести и запишет, будь покоен.

– И что любой может бросить вызов бойцу в круге?

– Любой, – подтвердил священник. – В том-то и прелесть здешних боёв. Всё вон оно как непредсказуемо.

– Благодарю за наставления, папаша. – Айзек дал растрогавшемуся старичку монетку, которую тот моментально сунул за щёку.

«По крайней мере, не будет таким болтливым», – решил Пёс, потрогав намалёванную на груди «13». Краска мгновенно размазалась, испачкав ему пальцы. Псу определённо не нравились ни вид, ни запах этой штуки, но возмущаться было поздно и к тому же глупо – никто его сюда силком не затаскивал. Так что придётся смириться.

Оглядевшись, Айзек обнаружил, что один надсмотрщик уже устроился за крайним из столов – тем, что был ближе всего к лестнице, и теперь лениво заигрывал с принёсшей ему пиво служанкой. Второй же с недовольным ворчанием последовал за начавшим пробираться сквозь толпу Псом.

Айзека удивило, как много среди присутствующих было женщин – причём не только таких,