Элисон Гудман - Клуб «Темные времена» Страница 10

– Нет, конечно нет.

Дядюшка шагнул к туалетному столику, потирая сухие руки. Он точно увидит портрет.

– Дядюшка, удалось ли вам отыскать Берту? – Хелен улыбнулась, пытаясь смягчить ласковым выражением лица внезапность вопроса. Лорд Пеннуорт с непониманием взглянул на племянницу, но, по крайней мере, отвлекся от столика. – Пропавшую служанку, – добавила Хелен.

– Я сделал все, чего требовала моя честь, – проворчал дядюшка. – Девчонка сбежала, гадать тут нечего.

– Но она не взяла свой сундук…

– Это не твое дело, – отмахнулся дядюшка. – Ты обязана предстать перед королевой достойной леди. – Он уперся ногами в пол и скрестил руки на груди. – Я долго думал над замечанием о твоей матери. Маловероятно, что королева ее упомянет. Однако я не сомневаюсь, что другим дамам во дворце хватит наглости спросить о ней, в том числе и на других приемах в этом сезоне. Игнорируй их по возможности. В противном случае говори так. – Лорд прочистил раздраженное мокротой горло. – Моя мать утонула в море, и для всех это было к лучшему.

Хелен резко выпрямилась:

– Прошу прощения?

Дядюшка заново проговорил всю фразу. Каждое слово убивало Хелен. К лучшему?

– В подобных случаях всегда лучше держаться правды, – добавил лорд. – Повтори, дитя. И не надо намеков. Покажешь свою слабость – и они накинутся на тебя, как стая гарпий.

Хелен облизала губы. Буквы не складывались в слова. Эти слова и не хотелось складывать. Осознав это, девушка расправила плечи.

– Ну же, скорее. Я хочу услышать, как ты это произносишь.

– Прошу вас, дядюшка, я не могу так сказать.

Ни один мускул на лице лорда не дрогнул, однако рот скривился от неудовольствия. Три удара сердца Хелен отмерили жуткую паузу. Дядюшка глубоко вдохнул:

– В тебе говорит невежество и молодость, а также, несомненно, радостное волнение в такой важный день. А теперь повтори то, что я сказал.

В горле у Хелен пересохло. Она сглотнула и еле выдавила из себя:

– Простите меня, дядюшка, но я не могу представить, как смерть моей матери могла стать лучшим исходом для всех.

Какое-то время лорд молча смотрел на девушку, и его лицо заливалось краской. Голубая вена на лбу угрожающее пульсировала.

– Вот как? – Лицо дядюшки придвинулось так близко к Хелен, что она ощутила на себе его тяжелое дыхание и разглядела желтоватый оттенок век. – Ты бы предпочла, чтобы ее судили, а затем обезглавили? Великая леди Кэтрин! Голова отдельно от тела, народ разрывает волосы на сувениры! – Лицо отдалилось. – Ты неглупая девчонка. Должна сама понимать, что это действительно было к лучшему.

Хелен сосредоточила внимание на ковре, чтобы выдавить из воображения отвратительный образ обезглавленного тела матери, обвисшего на колоде, со стекающей по позвоночнику кровью, – подобная расправа грозила изменникам родины из высшего сословия.

Лорд с отвращением выдохнул.

– Должен заметить, что это еще и черная неблагодарность по отношению к твоей тетушке, – со злостью сказал он. – Она заботится о тебе, любит, как родную дочь, а теперь ты заявляешь, что ее нежная привязанность – это плохо?

– Нет, я не это имела в виду, дядюшка.

– Ты и не знаешь, что имела в виду. Говоришь, не подумав, как и все представительницы твоего пола, – с раздражением заметил дядюшка и сделал шаг назад. – В этот раз я не могу запретить тебе посещение гостиной, но, клянусь Господом, если ты не будешь поступать, как велено, я позабочусь о том, чтобы ты больше не показалась ни на одном балу или рауте. – Лорд вновь навис над племянницей. – И я прекращу подготовку к твоему балу. Я не потерплю никакого позора – большого или малого – для своей семьи!

Хелен знала, что дядюшка не блефует. Это было видно по его сузившимся от злобы глазам. Тетушка не раз сглаживала подобные конфликты, но этот ей смягчить не удастся. Нет, если Хелен мечтает о свободе и жизни вне этого дома, ей следует подчиняться, как бы сильно это ни уязвляло ее гордость.

– Извините, дядюшка. – Девушка с трудом приняла покаянный вид. – Пожалуйста, простите меня.

Лорд снисходительно вздохнул:

– Не следует мне забывать, что ты все еще дитя, несмотря на твои роскошные одежды и высокий рост. В подобных вопросах тебе надо слушаться меня, пока ты не окажешься под защитой мужа. А теперь повтори то, что я тебе сказал, и постарайся сохранять достоинство.

– Моя мать утонула в море, – прерывающимся голосом сказала Хелен. – И для всех это было к лучшему. – Слова обожгли ей горло.

– Отрепетируй как следует эту фразу, – посоветовал дядюшка и спустя некоторое время добавил: – Я вижу, что тебе это показалось жестоким, но я стараюсь ради твоего же блага. Мы с тетушкой не хотим, чтобы ты страдала из-за грехов своей матери. При любой возможности демонстрируй свету, что ты приличная, скромная девушка.

– Да, дядюшка.

– Твоя тетушка ожидает увидеть тебя внизу через несколько минут. – Лорд в последний раз оглядел наряд Хелен. – Ты слишком высока и худа, чтобы считаться красавицей, Хелен, но определенное обаяние в тебе есть. Не делай глупостей, держи в уме мои наставления, и ты станешь гордостью всей семьи.

Дядюшка покинул комнату и с хриплым кашлем прошел по коридору. Хелен посмотрела в потолок, чтобы сдержать обжигающие слезы. Она не заплачет.

– Миледи, вы в порядке? – Дерби уже стояла у двери в спальню. Очевидно, она подслушала весь разговор, но Хелен это не беспокоило.

– Надо поспешить, Дерби, а то опоздаем. – Хелен взяла в руки серебряную расческу, чтобы отвлечься хоть на что-нибудь и забыть о жестких словах, которые ее заставили произнести.

Руки девушки дрожали, и она не смогла удержать расческу. Та упала на стол, и Хелен отыскала взглядом портрет матери. Возможно, она и навлекла на себя позор при жизни, но говорить, что ее смерть – лучший исход, совершенно неблагопристойно. По всем человеческим законам. Хелен сжала ладони. Она больше никогда это не повторит. Никогда. Более того, она окажет уважение своей покойной матери, которая восемь лет ее воспитывала, научила ездить верхом, гуляла с ней, сбрасывая с деревьев в саду яблоки, до которых девочке было не дотянуться, и терпеливо обучала всем движениям котильона.

Хелен, успокоившись, взяла в руки медальон. Да, леди Кэтрин все-таки пойдет с ней на церемонию.

– Дерби, где мой веер? «Верни Мартен».

У Хелен закружилась голова. Осмелится ли она пронести портрет матери во дворец? Приладить его к тому самому вееру, который дядюшка подарил ей к этому торжественному случаю?

– Прошу, миледи. – Дерби протянула Хелен длинный футляр, покрытый мозаикой из перламутра.

Осмелится ли?.. Перед глазами девушки вновь предстало сердитое лицо дядюшки, и она еще раз услышала его жестокие слова: «К лучшему».

Да, осмелится.

Удерживая в одной руке футляр и медальон, Хелен приподняла крышечку и достала веер. Щелчок – и он открылся. Пластинки из слоновой кости украшала пасторальная сцена: овцы и пастух спят под дубом. Веер покрывал фирменный бронзово-зеленый лак Мартен. Несколько дюймов у основания, где все пластинки скреплялись украшенным бриллиантом винтиком, расписаны не были. Девушка пробежалась пальцем по кремовому полукругу. Пластинки плотно прилегали друг к другу, но между двумя из них удалось бы просунуть нитку. Хелен зажала в руке медальон. Он был по-прежнему странно тяжелым. Обычная нитка тут не сгодится.

– Дерби, подай мне ленту, – приказала она.

– Какого цвета? – Горничная склонилась над корзинкой с принадлежностями для рукоделия, стоявшей возле кушетки.

– Неважно. – Хелен показала ширину указательным и большим пальцами. – Но примерно такую, в пару дюймов.

– Такая подойдет, миледи? – спросила Дерби, выудив из корзинки обрезок голубой ленты.

Хелен забрала у нее ленту и решительно кивнула, а затем разжала кулак и продемонстрировала горничной медальон:

– Помоги мне привязать его к вееру.

Глава пятая

Прятать кулон оказалось сложнее, чем представляла себе Хелен. В коридоре дворца толклась уйма людей, и приходилось продираться сквозь толпу, придерживая юбку обеими руками. Удерживать все одновременно: наряд, подол, карточку[15], веер и прилаженный к нему портрет – было нелегко.

– Бога ради, не сжимай ты так свое платье, – попросила тетушка, заметив, что племянница вцепилась в сетчатую ткань мертвой хваткой. – Давай я что-нибудь понесу.

Прежде чем Леонора успела дотянуться до веера, Хелен передала ей карточку. К счастью, они уже входили в заполненный народом парадный зал, и помощь Хелен больше не требовалась.

– Теперь нас ждет мучительное ожидание, – вздохнула тетушка. – Первым делом примут высокопоставленных лиц. Тем не менее не помешает заранее подобраться ближе к гостиной. Не хотелось бы расталкивать всех гостей, когда нас позовут.

Недавно пробило двенадцать, и день был солнечный, однако громадная хрустальная люстра сияла под потолком, и горящие свечи нагревали и без того теплое помещение. В дальнем конце зала, у входа в парадную гостиную, собрались придворные, готовые приступить к работе. Хелен пробежалась взглядом по картинам, которыми были увешаны стены: портреты королей, королев и одна очень привлекательная пастораль. Кисти Риччи, если она не ошибается. Жаль, что не удастся как следует ее рассмотреть.