Святослав Логинов - Филолог Страница 20

Очередная дверь не открылась, помещение за ней было разгерметизировано, и умирающая автоматика старалась уберечь человека, предупреждая об опасности. Подумать только, люди, построившие всё это, ещё не имели собственных охранных систем и были уязвимы для такой мелочи, как отсутствие годного для дыхания воздуха!

Можно выбить аварийные заслонки, разгерметизировав ещё часть станции, можно исправить порушенное, воссоздав древний интерьер, а можно не делать ничего. С точки зрения будущего все три варианта равно бессмысленны.

Что он, собственно говоря, собирается найти здесь? За аварийными помещениями начинается один из проколов, в которые он не смог попасть из Транспортного центра. Возможно, здесь находится то, что не позволило ему совершить переход. На Землю ведёт два десятка закрытых туннелей, и лишь один из Транспортного центра, остальные располагаются в ближайших к Солнцу системах. Верис решил обойти их все. Полуразрушенная станция была первой в списке.

Верис никогда не бывал ни на этой, ни на подобных станциях, но шёл уверенно, ведомый собственной программой. Это потом, добившись своего и лишившись всемогущего опекуна, он начал тыркаться подобно слепому кутёнку, сейчас он чувствовал себя хозяином. Программа знает устройство таких станций, значит, знает и Верис.

Значит, знает — двойное знание, своё и программы.

Казалось бы, удобнее всего выводить все порталы планеты в одну точку, что позволяет не тратить время на лишние переходы. К сожалению, это лишь кажется. Казаться — корень «каз-каж». Каждый — тот, кому кажется, будто он знает. Это в новейшее время возможность прокладывать внепространственные пути получил каждый, прежде этим занимались знающие люди. Они знали, что в районе портала не должно быть давки, к тому же, в те времена, когда прокладывались первые межзвёздные пути, это требовало колоссального напряжения сил и оказывалось сопряжено с риском, так что порталы располагались на безопасном расстоянии друг от друга.

Станция строилась вокруг самого первого портала, а дорога в Транспортный центр, по которой пришёл Верис, выходила на модуль, отнесённый в сторону от основных помещений. И теперь автоматика, сама чуть живая, предупреждала, что проход между станцией и модулем закрыт, давняя авария разгерметизировала часть помещений.

Проще всего было бы телепортироваться прямо в нужное место, благо что расстояние невелико. Линда, да и вообще любой нормальный человек именно так и сделали бы.

Нормальный — не отклоняющийся от общепринятого ни в худую, ни в добрую сторону. Вериса трудно было назвать нормальным. Он потребовал от собственной программы восстановить проход, а, по возможности, и всю станцию, в первоначальном виде. Возможности были, хотя некоторое время пришлось ждать, пока проход откроется. Зато дальше Верис не ломился дуриком и не проносился бесплотным призраком, а шёл, как полагается ходить хозяину.

Хозяин — древнерусское ходзя, тот, кто ничего не опасаясь, ходит по своей земле. И руки у хозяина не для того, чтобы рушить, а чтобы брать — бЪрука. И попробуйте доказать, что такого слова не было.

В самом конце дорогу перегораживала стена, которой, вроде бы, изначально не предполагалось. Когда Верис приблизился вплотную, в стене раскрылся незаметный прежде проход. Без тени сомнения Верис шагнул туда и оказался в небольшом зальце. Здесь горел яркий свет, и ничто не напоминало ветхости соседних помещений. За столом, повернувшись лицом к вошедшему, сидел человек. Внешне он не отличался от прочих людей, каких довелось повидать Верису, но была в его взгляде некая умудрённость, начисто отсутствующая даже у восьмисотлетнего Томика.

— Наконец-то, — произнёс человек. — А я уж думал, так никого и не дождусь. Заходи, побеседуем.

Ревизовать — рассматривать по праву порядок и законность дел, действий и расходов. Ревизор — поверщик, тот, кому поручена ревизия. Существует в древней литературе комедия под названием «Ревизор», её Верис читал, но понял немногое, ибо за тысячелетия быт и нравы людей изменились достаточно сильно. А после того, как Верис потерял дополнительную память, в голове осталось лишь общее представление о сюжете и фраза: «Сорок тысяч одних курьеров». Что такое курьер, Верису было известно: скоротеча, нарочный гонец. Но зачем нужны эти скоротечи, Верис понял только сейчас. Начальник сидел в своём обиталище безвылазно, а по всем надобностям посылал скоротеч-попрыгунчиков.

С античной пьесой совпадала и ситуация: Вериса тоже принимали за ревизора и боялись едва не до судорог. Хотя, если у тебя всё в порядке, зачем бояться проверки?

Проверку Верис начал и не потому, что возомнил себя ревизором, а для того, чтобы понять, отчего так сильно расходятся слова и мысли начальника. Прежде всего, он попытался разобраться с чистыми, в обители которых его поселили. Судя по всему, общество делилось на чистых и грязных, и Верис догадывался, что грязные, это те, с кем он встретился поначалу. Неважно, рабы они или работники, но узнать у них хоть что-нибудь — проблематично. Оставалось надеяться, что чистые окажутся разговорчивее грязных. Вспомнилось слово «аристократия» — книжный синоним выражению «лучшие люди». Как ни относись к делению людей на классы, но аристократы в целом лучше образованы, чем подлый люд, и уж, всяко дело, лучше информированы. Значит, с них и спрос.

Тем не менее, в соседях у Вериса оказался человек ничуть не образованный, и не информированный тоже. Утром Верис застал его на веранде, где потенциальный аристократ полулежал в плетёном кресле и сонно взирал на морскую гладь.

Верис тоже повернулся к морю, стараясь понять, что разглядывает сосед, но там не обнаружилось ничего, достойного внимания. Сидящий ничего не разглядывал, никуда не смотрел, он взирал. Взор, ни на чём не задерживаясь, бездумно скользил по воде. И такое же бездумное довольство царило в мозгу аристократа. На Верисово приветствие он не ответил, кажется, вообще не заметив, что рядом кто-то стоит.

Форсировать общение Верис не стал, памятуя, что обещал главному не устраивать облома. Оставалось ждать. Ведь не может же сосед сидеть в кресле круглосуточно!

Ждать пришлось около получаса, так что Верис успел вконец измаяться (шатался по веранде как маятник — и измаялся) и осознать простую истину: даже в новейшую эпоху время не течёт равномерно, а ускоряется и замедляется в зависимости от восприятия. Во всяком случае, в жизни Вериса ещё не бывало столь долгого получаса.

Наконец (когда полчаса доползли до конца), на веранде появились два человека, занятые чем-то осмысленным. Перед аристократом поставили стол, принесли тарелки, бокал и графин с прозрачной жидкостью, кажется, фруктовым соком. Сидящий оживился, придвинул графин, понюхал и довольно заурчал.