Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09 Страница 22

Однако рот у нее был завязан платком, и звать на помощь она не могла.

Военная хитрость. Раз глянув, Рафаэль уже не смог оторвать взгляд от возлюбленной. Он не смел глядеть на ее плененное врагом нагое тело и в то же время был не в силах отвернуться, отвести взор, просто закрыть глаза.

«Беги!» — повелительно шевельнулись брови Иллианы.

«Скорее!» — сверкнул глазами Эл и пошатнулся, цепляясь за стену, замедляя общее продвижение. Преступный маг не спустится быстрее, чем Элиан позволит… Новый удар клювом по голове.

Рафаэль похолодел. Надо бежать, но взгляд не оторвать, не отвернуться.

Он попятился. Нащупал ногой край ступени. Шагнул, придерживаясь за шершавые камни стены. Второй опасный шаг. Третий. Нога скользнула на выщербленной ступеньке, и Рафаэль растянулся на лестнице во весь рост.

Герзенгольц издевательски хохотал, и глумливо каркали вороны. Рафаэль сползал на животе. Следом еле-еле двигался Эл. Отчего враги это терпят, не швырнут его вниз по ступеням? Догадаться нетрудно: Эл — щит между Рафаэлем и Герзенгольцем. Могущественный маг боится неумелого, необученного соперника. А Иллиану с ее магией «на крайний случай» беспечно оставил за спиной.

Оскорбительный хохот стих, и донеслось ядовитое:

— Напрасно надеешься. Девчонка не обладает магической силой. Тебе ли не знать: магами бывают только мужчины.

Враг услыхал его мысли? Этого еще не хватало.

Герцог достиг седьмой двери.

Рафаэль дополз до площадки. Взглядом прикованный к Иллиане, пошарил ногой: каменного сторожа нет. Он встал, завел руки за спину, попытался нащупать в двери замочную скважину.

— Ищи, голубчик, ищи, — захихикал его светлость и потряс кулаком, в котором было зажато нечто блестящее. — Ключ-то твой — вот он. Обронил ты его, милок, не заметив. Ключик — раз! — и ко мне перебрался. А мы-то сейчас и войдем! — В ликующем голосе прорвались интонации лавочника.

Не верить! Мало ли, у кого что блестит. Понять бы только, где настоящий ключ. Вот он — невидим, невесом, неосязаем, однако его можно признать по веревке. Бывший фокусник из бродячего цирка позабыл наложить на нее заклятье.

— Стой! — Герзенгольц замахал руками. — Ты откроешь дверь для меня!

С той стороны что-то тихонько гудело. Рафаэль на ощупь искал замочную скважину. Вот, кажется, подходящая выемка. Теперь надо вставить ключ…

— Обожди! Иначе сожжешь Элиана с сестрой. И себя прежде всех. Ты не умеешь обращаться с магией, ты ничего не умеешь.

Ключ никак не лез в скважину.

Элиан внезапно распрямился, ударил назад головой и тут же, развернувшись, — плечом. Его конвоир заорал, складываясь вдвое, оседая на ступени. В тот же миг Иллиана метнулась вперед и что было сил пнула Герзенгольца в спину. Герцог рухнул на своего подручного, который барахтался и бил крыльями. От боли у него не получалось обратиться человеком, а огромная птица на узкой лестнице оказалась беспомощна. Особенно, когда сапог Элиана тяжко пришелся сперва по клювастой башке, а затем уж куда попал.

— Остановись, сумасшедший! — взывал Герзенгольц из облака разлетающихся перьев; ему никак не удавалось подняться, хотя магия уберегала от сапога.

Два замыкающих ворона боролись с Иллианой и друг с дружкой. Один пытался тащить ее вверх, другой, наоборот, толкал вниз. Оба каркали, жестоко бранясь, бестолково суетились, путались в обрывках накидки. Лента у Иллианы в волосах расплелась, платок на лице развязался, и обе тряпицы налипли воронам на глаза — не оторвать. Самонадеянный Герзенгольц ошибся: Иллиана владела магией. Слабенькой и недолго живущей, но пришедшейся кстати.

Стоя к двери спиной, Рафаэль сражался с непокорным ключом. Не открыть. Он не хочет. Боится. Откроешь — и пламя сожжет Ли с Элом. Либо герцог захватит магию Альтенорао, подчинит ее себе, как ухитрился подчинить Рафаэля. Нельзя рисковать. Пусть лучше то, что за дверью, там и останется.

— Рафаэль, погоди! Я сейчас помогу. — Герцог барахтался вдвоем с вороном; Элиан чудом до сих пор задерживал обоих. Его светлость выкрикивал, запыхавшись от борьбы: — Мы вместе откроем дверь, безопасно для всех. Ты не знаешь, какое могущество обретешь. Ваша магия способна перейти в другой мир. Мы направим ее через ворота в парке, и в том мире она окажется единственной. У нас с тобой не будет соперников. Ты будешь править половиной мира. Возьмешь туда Элиана, и он отомстит за свою безумную тетку и ее убитого младенца…

Так вот чего шесть лет назад испугался старый эмир — вторжения магии, которая способна сломать тамошние порядки.

— У тебя есть выбор. Жить там или погибнуть здесь, убить или спасти Иллиану. Рафаэль, опомнись! Подожди!

Ключ вошел-таки в скважину. Рафаэль стиснул зубы. Герзенгольц не присвоит мир восточных сокровищ, тайн и красавиц. Он не будет повелевать ни тем миром, ни этим. Магия Альтенорао не достанется негодяю и подлецу.

Ключ легко повернулся.

Герцог взвыл и кинулся вверх по лестнице. Сшиб с ног Иллиану, отшвырнул с дороги клубок из сцепившихся воронов.

Упавшая Иллиана пропала из виду: ее закрыли бьющиеся на ступенях птицы. Смотреть было не на что. Заклятье утратило силу.

Рафаэль крутанулся лицом к двери. Огонь в кабинете Леона совсем недавно признал его за хозяина. Это — его магия! Дверь широко распахнулась. В лицо дохнуло сухим жаром.

Подвал. Огромный и совершенно пустой. В дальней стене — восемь каминов; в каждом пылает гудящий огонь.

— Ко мне! — приказал Рафаэль. Если он — хозяин огню, пускай слушается. — Взять!

Пламя взревело и метнулось наружу. Собралось в блистающие сгустки, обрело форму собак. Огненные псы помчались к Рафаэлю, разбрасывая пылающие лоскутья, которые метались в воздухе, катались по полу, рассыпались на тысячи искр. Семь растрепанных молний, и восьмой — отстающий рыжий клубок.

— Стоять! — крикнул Рафаэль, хотя сам уже понял: отозвать псов невозможно. Он принял решение, и магия Альтенорао его исполняла.

Он крепче стал на пороге — единственная преграда между огнем и живыми людьми.

— Стоять! — приказал он, глядя в пылающую морду вожака. Огненные псы летели добыть свою дичь.

— Свои! — выкрикнул Рафаэль, и его накрыл вал огня.

Семь ревущих растрепанных молний вырвались из подвала и ринулись по лестнице вверх. Восьмой, смешной недомерок, остался с упавшим хозяином, обнюхивал его, трогал лапой, облизывал искрящимся языком.

Огненная смерть пожрала комки изломанных перьев, собственным ревом заглушив предсмертные крики. Затем охватило Элиана, который стоял над вжавшейся в камни сестрой, безнадежно пытаясь прикрыть ее от огня. Пламя жарко расцеловало его, потом обняло Иллиану, сроднилось с золотыми сполохами в ее прекрасных глазах и долго не желало выпускать из объятий. А после кинулось дальше, наверх, сквозь седьмую, шестую, пятую двери. Настигло главную дичь и долго сражалось, изнемогая в тяжелой борьбе. А победив, рассыпалось на освобожденные золотые звезды. И ушло.