Юрий Нестеренко - Приговор Страница 6

не составило труда. Забреди я в это помещение раньше, чем в комнату с

трофеями — уже по одному этому понял бы, что замок не необитаем.

— Шкурку оставь, — сказал я, заметив, что Эвелина собирается

выбросить ее в ведро вместе с требухой. — За нее еще можно выручить

деньги. Или еще что-нибудь.

— Это же летний заяц, — удивилась охотница. — Кому он нужен? Меха

добывают только зимой.

— Сейчас могут купить любое барахло, — возразил я. — Округа очень

обеднела за последние годы. Как, впрочем, и вся страна.

— Это я помню, — кивнула Эвьет. — Отец говорил, что дела идут все

хуже и хуже. Из-за войны некому стало обрабатывать землю, а еще почти

прекратилась торговля.

— Сейчас все стало еще паршивей, чем три года назад. Два засушливых

лета подряд, вспышка холеры на западе… Кажется, самой природе

осточертели люди с их постоянной враждой.

Эвелина нанизала тушку на стальной прут и повесила над огнем. Затем

привычным движением вытерла окровавленные руки о свои лохмотья. Я понял,

почему ее тряпье все в бурых пятнах.

— Знаете что, госпожа баронесса, — решительно сказал я, — вам

необходимо привести себя в соответствие с вашим титулом.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась она.

— В первую очередь как следует вымыться. И переодеться.

— Я очень страшно выгляжу? — очевидно, с тех пор, как в замке не

осталось целых зеркал и стекол, она не видела себя со стороны. И не

особо задумывалась о своей внешности, благо у нее были проблемы

посерьезней.

— Откровенно говоря, сударыня, вы похожи на лесную кикимору.

На сей раз уже в моих словах тон контрастировал с содержанием, и

она прыснула, не обидевшись. Затем все-таки извиняющимся тоном пояснила:

— У нас была баня с бочками, но все сгорело. А в озере толком не

помоешься. Вода ледяная даже летом, отец говорил, это из-за подземных

ключей… Я все равно окунаюсь, когда жарко, но ненадолго. Да и мыла

нет.

— У меня есть. А что касается бочки… как насчет этого котла?

Взрослому он маловат, но тебе, пожалуй, сойдет. Ваша баня была в замке?

Там сохранился слив для воды?

— Да, хотя он, наверное, забился головешками…

— Ничего, расчистим. Проводи меня туда, я отнесу котел и натаскаю

воды.

Следующие две трети часа были для меня заполнены физической

работой. В баню нужно было натаскать не только воды, но и хвороста,

развести огонь, да заодно и минимально прибраться в самом помещении,

очистив пол от сажи и грязи. Но после целого дня, проведенного в седле,

как следует размяться было даже приятно. Наконец, когда вода в котле

достаточно нагрелась, я вернулся в кухню и с удовольствием человека,

честно заработавшего свой ужин, втянул ноздрями чудесный запах жареного

мяса.

— Скоро будет готово, — сообщила Эвьет.

— А ваша купальня уже готова, баронесса. Идите, пока вода не

остыла.

— Хорошо. Присмотришь тут за нашим ужином? Не сгорит?

— Ну, я же путешествую в такое время один, — напомнил я. — Значит,

кое-что смыслю в кулинарии.

В моих скитаниях мне и в самом деле далеко не всегда удавалось

прибегнуть к услугам повара, но, сказать по правде, я в таких случаях

больше полагался на свою непритязательность в еде, нежели на собственные

кулинарные таланты. Но уж вовремя снять жаркое с огня я, пожалуй, смогу.

— Соли нет, — продолжала напутствовать меня Эвелина, — сидеть, как

видишь, тоже не на чем. Я привыкла есть стоя, но если хочешь — на пол

садись…

— Разберусь… Эй, Эвьет! Ты ведь не собираешься снова напялить на

себя эти тряпки?

— Ммм… ну, я могу попробовать их выстирать… — произнесла она

неуверенно; очевидно, заниматься стиркой ей прежде не доводилось.

Баронессе это было не по чину, а лесной дикарке не требовалось.

— Брось, они годятся только на то, чтобы кинуть их в огонь.

— Но что же я надену? В волчьей шкуре летом слишком жарко.

— У меня есть запасная рубашка. Чистая. Тебе придется где-то по

колено. Не бальное платье, конечно, но на первое время сойдет. А там

купим тебе что-нибудь более подходящее.

— Между прочим, бальные платья — это ужасно неудобно, — просветила

меня юная баронесса. — Хуже них — только туфли на каблуках.

— Учту, — улыбнулся я. — Пока ты не унесла мыло, полей-ка мне на

руки… Это всегда следует делать перед едой, — наставительно заметил я,

тщательно намыливая ладони.

— Так мыла надолго не хватит, — хозяйственным тоном возразила

Эвелина. Увы, даже в баронских замках экономия нередко считается важнее

гигиены.

— Не хватит — можно сварить еще. Это куда лучше, чем маяться

животом.

— Сварить? А ты умеешь? — она поставила на место уже ненужный

кувшин.

— Да. Так что мойся и ничего не бойся.

— Убедил, — улыбнулась девочка и, прихватив мои дары — рубаху и

завернутый в холстину мокрый кусок мыла — чуть ли не вприпрыжку покинула

кухню. В другую руку, однако, она снова взяла арбалет, как видно, не

желая расставаться с оружием даже на время купания.

А может быть, все еще не доверяя мне до конца.

Я дождался, пока мясо как следует прожарится, и снял его с огня,

заодно выложив на стол и свои поистощившиеся за два дня припасы -

изрядно уже черствые полкраюхи хлеба и пучок лука. Эвьет все еще не

было, и я, разрезав зайца на две части, без церемоний приступил к своей

доле. Темнело. Кухню освещал лишь мерцающий огонь в очаге.

Я доел свой ужин и запил жареное мясо чистой водой. Иного

завершения трапезы я бы не желал, даже если бы в замке уцелел винный

погреб. Я не пью спиртного. Голова всегда должна оставаться ясной — это

первое правило моего учителя, а значит, и мое. Эвелины по-прежнему не

было, и я уже начал беспокоиться. Хотя и говорил себе, что с ней ничего

не может случиться, к тому же, даже появись из леса чужой человек или

зверь — она при оружии. Да и я бы в таком случае услышал ржание своего

коня — я уже имел возможность удостовериться, что он у меня в этом плане

не намного хуже сторожевой собаки.

И все же, хотя я ждал ее, она появилась неожиданно, словно

проступив из тьмы в пустом дверном проеме кухни. Босые ноги вообще не

производят много шума, а у Эвьет в ее охотничьих экспедициях

выработалась особенно неслышная походка — в чем я уже мог убедиться,

когда она застала меня врасплох в комнате с черепами. Арбалет она на сей