Максим Курочкин - Кухня Страница 6

Татьяна Рудольфовна. Кого? Дурачка? Сегодня первый раз вижу. (Романтично.) Он мне, конечно, напоминает одного… (Обрывая себя.) Но это не он. Тот был не дурак. Тот был, ох, не дурак.

Входит Охранник с Плотным. Плотный при полном параде – в руках дипломат, шампанское и букет цветов.

Охранник. Татьяна Рудольфовна, к вам пришли.

Татьяна Рудольфовна преображается. Идет львицей к Плотному.

Татьяна Рудольфовна. Ярик.

Плотный (целуя ручку). Танечка.

Татьяна Рудольфовна. Я вас так ждала. (Позволила себе заметить букет.) Это мне? В честь чего?

Плотный. Ровно полторы недели, как я имею счастье представлять ваши интересы.

Татьяна Рудольфовна. Вы интересный мужчина, Ярослав. Любите спать?

Плотный (опешил). Что?

Татьяна Рудольфовна. Это так, к слову. Поднимемся ко мне. (Через плечо, Повару Г.Ц.) Ужинать не буду. (Удаляется.)

Хаген (вдогонку). Татьяна Рудольфовна, а как же свадьба?

Татьяна Рудольфовна . Какая свадьба? У меня сегодня дела в городе. (Окончательно удаляется. Слышен ее громкий смех.)

Мама Валя. Да, кстати, Карлыч, ты у нас особа приблизительная…

Хаген. Приближенная.

Мама Валя. Вот и я говорю – ты все знаешь. Какая свадьба? Кого замуж выдаем?

Хаген (не без горечи). Не знаю.

Медянкина. Постарел, Карлыч. Нюх потерял.

Хаген. Если ты такая смелая, спроси сама у Гюнтера.

Медянкина. А, что? И спрошу. Вообще этот Гюнтер – кто такой этот Гюнтер? Я, что, Гюнтеров таких не видела? Я сама себе Гюнтер. Парень с приветом, это точно. Он думает, большой подарок делает, что я с ним за один стол сяду. А если подарок, то почему официантов домой отправил? Кто за мной ухаживать будет? Я хочу, чтобы по-взрослому, я в подачках не нуждаюсь – меня профессия прокормит. Ну, профессия не прокормит – подход прокормит. У меня подход – правильный. Я, если хотите знать, могла за него уже триста раз выскочить. Очень даже запросто. Случай просто не подвернулся.

Входит Гюнтер.

Гюнтер. Времени не было.

Медянкина. Времени не было… (Заметив, кто пришел, растягивает рот в неестественной улыбке.) Здра-а-асьте.

Гюнтер (неожиданно сильным и властным голосом). Господа, прошу минуту вашего внимания. Я поднял мост. Пока Надежда Петровна не выйдет замуж, никто не выйдет из замка. Спасибо. (Уходит.)

Мама Валя (Надежде Петровне). Ну, чего молчишь?

Уборщица. Да вы не волнуйтесь. Я все равно не могу замуж.

Медянкина. Это почему же?

Уборщица. Во-первых, он мне не пара…

Мама Валя. Кто – не пара?

Уборщица . Да никто не пара. А, во-вторых, у меня уже есть муж.

Мама Валя. Наденька, ты же вдова.

Уборщица (соглашается). Вдова.

Мама Валя. Так как же?

Уборщица. Не знаю.

Мама Валя (вздыхает). О-хо-хо. Грехи наши тяжкие.

Повар Г.Ц. (Хагену). Ты мне хотя бы одно объясни, Карлыч, кто сегодняшнее меню составлял?

Хаген. Ты же сам знаешь – зачем спрашиваешь.

Повар Г.Ц. Потому, что не понимаю. Гюнтер сам это есть будет?

Хаген. Не знаю.

Повар Г.Ц. А я уверен, что не будет. Оно страшное, как я не знаю что… Как моя жизнь.

Хаген. Покажи.

Повар Г.Ц. ставит на стол и открывает большую картонную коробку. Большинство кухонных людей, незаметно для самих себя, начинает испытывать острую необходимость в предметах и приборах, которые находятся именно на том столе, где стоит коробка. Постепенно, вокруг нее собрался весь цвет кухни.

Повар Г.Ц. Карлыч, ты, пожалуйста, не думай, что мы совсем дикие. Экзотическая кухня, запоминающееся меню – я все понимаю. Но, знаешь, как-то… не по себе.

Мама Валя. Ящерка обыкновенная. На рэ называется.

Медянкина. Варан, что ли?

Мама Валя . Ага, варан.

Уборщица (узнав). Дракон.

Медянкина. Ага – игуанадон. Молчи уже…

Хаген. Приготовьте его хоть как-нибудь.

Повар Г.Ц. Давай, Марина, – ты же хочешь быть поваром. Надо с чего-нибудь начинать.

Медянкина. Я живого готовить не буду.

Повар Х.Ц. А как же ты раков живых варила?

Медянкина. Раки – это другое, раки – это рыба. А он – хороший.

Повар Х.Ц. Раки это раки.

Медянкина (о рептилии). Смотрите, все понимает. Умненький.

Мама Валя. Все, по местам, не стойте человеку над душой. И так уже нервничает.

Хаген. Кто-нибудь его прикончит, наконец?

Новенький подходит убивать дракона. Замахивается ножом. Гаснет свет.

* * * *

Поляна. Зигфрид и Гюнтер стоят, рядом с шахматной доской, которую держит над головой коленопреклоненный Хаген. Зигфрид передвигает фигуры резко и легко. Гюнтер подолгу задумывается над каждым ходом, но, приняв решение, хватает фигуры соперника, как сова хватает лесную мышь.

Гюнтер . Переходи.

Зигфрид. Не хочу.

Гюнтер . Не хочешь – как хочешь. (Берет коня Зигфрида и теряет интерес к игре. Ходит по поляне – занимается гимнастикой.)

Гюнтер. Видишь, ты уже стал проигрывать.

Зигфрид (все еще смотрит на доску). По-моему, как раз наоборот.

Гюнтер. Нет, что-то с тобой случилось. Раньше ты никогда не проигрывал, а даже если проигрывал, то не боялся признать поражение.

Зигфрид. Как же ты можешь знать, что я не боялся признать поражение, если я никогда не проигрывал? Нелогично.

Гюнтер (немного смущен, но быстро скрывается за щитом заемной мудрости). «Кто потерял все, кроме логики, тот потерял больше, чем тот, кто потерял все.» (Постепенно до него доходит значение выигрыша.) Слушай, даже как-то обидно – мир поскучнеет, лишившись единственного безукоризненного героя, лишившись Зигфрида.

Зигфрид. Почему меня надо лишаться?

Гюнтер. Я не говорю – надо. Я говорю – уже лишился. Совершенство – понятие неустойчивое. Малейший промах и его нет. Другое дело – реальность. Сколько от нее не отнимай, она все равно остается реальностью. (Глядит с теплотой на Зигфрида, все еще анализирующего ситуацию на шахматной доске.) Но, знаешь, тебе так даже больше идет. Ты стал какой-то (подбирает слова) настоящий, что ли…