Артем Истомин - Стражи Арктиды Страница 8

Из комнаты вышел довольный Моисеевич. Метнул вопросительный взгляд на «мамку».

– Я таки отремонтировал зад, ребра и морду вашему паршивцу…

– Нога работает? – подскочила девушка.

– Заработает. Беня лясы не точит, моя Фаечка, стерва из стерв, только и твердит: «Работай, Беня, работай и зарабатывай или я определю тебя на базар в мясники».

– Алк, ты можешь идти? – вскочила в комнату.

– Занемело от наркоза… Допрыгаю на одной ноге. Капитан поможет?

– Не помогу, – насупился Дмитрий. – Она угрожает мне заблокировать память.

– Тебе же спокойней, чудак. Дай руку, капитан, пора сматываться из этого гадючника.

Лекарь раскланялся…

– Замри, – прозвучало в ответ. – Ты меня, девушку и капитана не видел, не знаешь и знать не хочешь. Привет Фае.

В конце коридора им преградили дорогу два охранника с автоматами.

– Поворачивай оглобли! – встали, широко расставив ноги. – До особого распоряжения «мамки» приказано вас не выпускать.

– А птичка? – чуть шагнула вперед девушка.

– Какая птичка? – усмехнулся охранник.

– Это я, глупый, птичка. Видишь меня? И больше не увидишь! – Яростный энергетический удар с обеих рук с двух метров повалил охрану. – До особого распоряжения… – ярилась Натка, туфелькой норовя угодить охране между ног. – Козлы похотливые, встать! – Сложенные в щепотку пальцы резко приложила ко лбу увальней. – Вы разыскали «мамку» на предмет любви. Девушку, капитана и хромого воина не видели! Повторите!

– «Мамку»… залюбим до отвала. Заплюем птичку…

– Вперед, найдите и залюбите «мамочку» до истошного счастливого визга!

Охрана, отшвырнув автоматы, ломанулась по коридору.

– Классная у нас птичка, да? – запрыгал дальше гражданин России Виктор Николаевич Семиоков, опираясь на плечо гражданина Карамышева.

– И ты так можешь? – опасливо спросил капитан.

– Ну, я и похлеще могу.

– Чего же ты, коршун, не завалил того, кто зад тебе распорол?

– Лучше тебе этого не знать, капитан. Поживи еще…

– А я так смог бы? Скрытые резервы, а?

– Возможно… Натка просканировала бы интегратором и как вздрючила бы тебе эти резервы. Сам откажешься.

У самой машины Алк вдруг сгреб капитана за грудки:

– А кто гибоном меня обзывал?

– Гибоном? – сжался полицейский Карамышев. – Боже меня упаси, всё перепутали, это я гибон от гибона и мамка моя… русская.

Натка расхохоталась.

– Ты шпионить за нами вздумал?

– Но не корысти ради, заставили, мамой клянусь.

– Алк, не оставлять же его тут. Пусть везет на своем «откатном» бегемоте… Вот увидишь, он на Кольский запросится.

– Бегемоте? – возмутился капитан. – Продвинутую модель «лексуса»…

– С рычащим бензиновым движком. Фу, какая гадость! – сморщила нос Натка.

У подъезда девушка спросила:

– Алк, ну что с этим Карамышевым делать? Дима, забудь о нас. Тебе же лучше будет. Щелкну тебя в лобешник, и ты, насвистывая, беззаботно покатишь к своей женщине.

– Ну да. После знакомства с тобой еще долго все женщины будут не в лом. Какая женщина?! – заорал. – Ищейки генерала пересадят в свой «инфинити» и… так меня засношают.

– Вот видишь, ты им все и выложишь. Уколят гадость и… запоешь пташкой.

– Девочка, пташка – это ты. Генерал требует результат. То, что вы кантуетесь в этом доме, он и без меня знает. Его мучает вопрос: почему Натка не стала с ними сотрудничать? Как я ему отвечу, если память отшибут? Сейчас все помешались на новейших технологиях, чужие технологии – тотальная слежка за каждым, зомбирование сознания в угоду вставших над миром психопатов с идеей мирового владычества и вечной моложавости. Им даже стареть уже не в тему, имея приворованные авантюрами миллиарды.

– Натка, – вяло молвил Алк, – капитан прав. Лишнее он не наговорит, потому что лишнее ему неизвестно. Оставь в покое Карамышева. Дмитрий, вы не живете, а мытаритесь. Кто виноват? – толкнул полицейского.

– Виновата порочная мировая система, которая поглощает и Россию. Несколько психически нездоровых людей, помешанные на прибыли, которая служит как самоцель, одурманенные идеей мирового правительства и всемирным господством, захватили плацдармы и военные технологии. И при этом им, конечно, умирать не хочется…

– О, да он продвинутый сыскарь, – повернулся Алк к Натке. – Нет, пусть помнит… И мы его не забудем. Теперь скажи, полицейский страж, почему люди терпят эту порочную мировую систему?

– Сила. Силу не каждому дано преодолеть. Страдание и алчность подрывают устои мира.

– А вы не думаете о том, что кому-то там… свыше… надоест до тошноты ваша система, которую допустили люди? И всепожирающий огонь может прекратить ваше существование. И на пепелище очищения будет посеян другой человек, потому что вы не справились со своими параноиками.

– Я думал, – покривил губами «сыскарь» и с предрешенным унынием добавил: – Да, мы не справились, порочная система захватила мир. Кто-то уповает на Второе пришествие Иисуса – я не уповаю.

– Иисус – не древний росс, не нашего племени. Сананда от Астрейской цивилизации, достигший восьмого уровня Мироздания. С высоты этого уровня он лишь частью своей сущности проповедовал дикарям любовь и милосердие. На Земле проявлялись многие боги, начиная с Элохим от Альдебарана и Иллюминатов с Арийца. Но Бога Любви люди изгадили, извратили в религиозных войнах и корысти. Почему?

– Не знаю. Вот это я точно не знаю, – ответил капитан.

– А хочешь узнать?

– С вашей помощью? А что толку? Скорее всего, вмешалась какая-то сила, которой кровно необходимо страдание. Это прямо истекает из земной логики нашей мировой системы. Нужно уничтожить эту силу, но люди не в состоянии…

– Не в состоянии даже понять это?

– Поняли уже многие. Но повторяю: а что толку?

– Карамышев, возможно, мы еще встретимся… Не очень распространяйся о нас – сам дольше жить будешь. – И поддерживаемый девушкой Алк зашел в подъезд.

3

Гринев заглянул в сводку, удивленно вскинул брови.

– Сейчас тебе доставят допуск и двух спецов – нечего одному соваться в тот гадючник. Ты, сопливый капитанишка, соображаешь, какую ответственность отымел?

– Не очень… Я только копну поглубже – меня и отведут в сторону. Вот и весь результат.

Оплавленная прозрачная керамика поразила, кровь, трупы, вонь. Вырванный с мясом вентилятор, какие-то оплавленные приборы в углу, блестел череп бритоголового, превратившегося в уголь, ниже – сжавшаяся в углу женщина, развороченный низ живота… И без экспертизы все было ясно. В черном целлофановом мешке – груда человеческих костей и в злостной ухмылке череп с отвисшими кровавой падалью губами с остатками носа и вытекшими глазами. Допрос охранников кое-что прояснил. Те все валили на какого-то амбала, который разворотил мирный коттедж, убил хозяина, выдающегося ученого, изнасиловал с особой жестокостью его жену, убил бригадира и увел пятнадцатилетнего сына ученого.

– Ну что, – вышел на полковника Гринева, – давайте опергруппу, фиксируем? Тут ад и жуть с сплошными непонятками.

– Какая группа? – зло отозвался начальник отделения. – Кто нас, серых, туда допустит? А теперь думай, ищи, кто за этим стоит, – ехидно заметил и отключился.

«Гибон в плаще – вот кто. Как его эта нездешняя птичка называла – Алк? Алчущий… Какая зверюга! Не похоже… Меня пожалел, а женщину – с особой жестокостью?… А что, Натка ему в дочки годится, крутится смазливой попкой… Я и сам, насмотревшись на такое очарование, изнасиловал бы и слониху… А Натка с гордостью о нем – воин, Алкид. Извращенка! Нет, похоже, этот воин сам еле ноги унес. Судя по всему, еще легко отделался. Его самого и допросить бы… Ага, подмывайся, капитан, жди трепетно».

– Генерал, – подал мобилу спец, а напарник халявился: дергал короткоствольным автоматом, зыркал туда-сюда, падал на одно колено.

– Докладываю, – нарочито сипло вздохнул, – тут объявился Геракл, одной левой выломал тысячекилограммовый вентилятор, зашиб бригадира, череп с костьми остался, выжег внутренности у ученого, светлые мозги и лысину не тронул, зверски изнасиловал женщину, увел для дальнейших утех юношу…

Генерал долго молчал, потом потребовал передать трубку спецу.

– Нет, – заверил тот, – он трезв. Но одуреть от окружающего можно, – и передал аппарат вновь капитану.

– Геракл или Алкид, – на полном серьезе объяснял Карамышев, – это эллинский герой, я сам ночью из Интернета в натуре познал. Девочка, которая меня вчера увела, очень этого Алка почитает. Что? Ну да, конечно, видел. Нормальный гибон, похоже, сам с трудом ноги унес. От кого? Это вопрос, герой не колется. А девка лечит его в известной вам нехорошей квартире. Чего? А чем вам не нравится моя манера общения? Какие силы и сколько людей потребуется, чтобы арестовать этого Алка? Присылайте авианосец… Договаривайтесь с америкосами, у нас, насколько я знаю, приличного авианосца нет. Я разгильдяй и трепач? И вы жалеете? Вам нужен был результат? Так привыкайте или гоните меня к чертовой матери. Подвалы здания – это лаборатория с высокотехнологичной аппаратурой. Отстраняйте меня от этого явно секретного объекта. Алкид с Наткой меня прикроют, и вы будете плакать горючими слезами, что вовремя не отстранили меня. Я идиот? Вот тут вы правы… На днях увижусь с Наткой и мы рванем на Кольский… Северная Лапландия скучает по мне. Я полный идиот? На полных идиотах Расея-мать держится, их дурят, а они лезут во все щели. Ничего, побрызгайте под язык нитроспреем. Поплачьтесь Гриневу…