Артем Истомин - Стражи Арктиды Страница 9

– Ну ты, мент, даешь! – чуть не поперхнулся собственными словами спец. – Это же генерал Максимов, он тебя с говном смешает и заставит нас кушать. Ты и вправду, мент, идиот. Кто тебя допустил к этому делу?

– Подпольная лаборатория – вот результат. А я с Наткой – в загул. Как пел детдомовский пацан: «У всех на глазах целовать и гладить готов…» Я тоже детдомовский…

– Карамышев, – зашипела рация, – тут бабуля-одуванчик, любительница полевых цветов, заяву катает. Жуткие вещи рассказывает. Представляешь, говорит, такой импозантный мужчина коровьим дерьмом облачался и заглатывал. А перед этим жуткий собарь грыз спецназовца. По снимкам, которые ты передал, опознала и растерзанную женщину. С ней, говорит, юнец был… Разбирайся теперь, умник. Коровье дерьмо – это классно, да?

– Ну вот, – взглянул на спеца, – а ты говоришь, что я идиот. Да все мы в полиции становимся идиотами, какая жизнь, такие и граждане.

К бабульке попал не сразу, хоть и хотелось. Перехватил Гринев.

– Сбегал в туалет, успел, – заявил. И с тревогой: – Сейчас он будет звонить… Башку даю на отсечение – потребует тебя приструнить. Чего разузнал? Заходи…

Звонок прозвенел тут же.

Полковник слушал, кивал, уточнял «Да вы что?», «На него похоже», «Простите, а вот тут я включу громкую связь».

– … Как вы можете терпеть эту беспардонность и наплевательское отношение хоть к какой субординации? Его психиатры проверяли? Сейчас подъедут мои люди – передайте им личное дело капитана Карамышева, и его самого пусть доставят, у нас будет не простой разговор. Черт знает что! Какой-то капитан-идиот устраивает переполох, создает неделовую атмосферу и разлагает организующее начало Управления.

– Никак нет… Карамышева ждет очень важный свидетель по делу разбоя в подпольной лаборатории, куда вы лично, товарищ генерал, нашего капитана и направили.

– Что за свидетель? Немедленно его к нам!

– Никак нет! Или сами занимайтесь своим делом. Свидетеля, ясное дело, я вам отдам, но о Карамышеве забудьте. Или я подключаю свой генералитет…

– У меня подозрение, полковник, что Карамышев рядом, слушает и ухмыляется.

– Так точно, ухмыляется.

– Спросите его, он еще встречался с девушкой, этой Наткой, будь она неладна!

– Спрошу… – Ты встречался с этой переполошной умницей и красавицей?

– Да. Доставил ее и раненого пришельца на нехорошую квартиру.

– Откуда доставил?! – чуть ли не взвыл в крике генерал.

– Доставил от Бени, таки наповал закабаленного Фаей.

– Какой-то дурдом, – вздохнул генерал, – я не могу в таком режиме работать. – Какая Фая, какой Беня?

– Так это же Карамышев, генерал… Сплошной дурдом. Или припорошите пеплом чело, или отстраняйте капитана, забудьте навсегда его имя – спокойнее вам же будет.

– Допустим. Что еще?

– В конце переулка Цветного под вывеской косметического салона «Орион» – бордель для вип-персон, – отозвался капитан. – Там охрана засношала «мамку», беспамятно и основательно. Беня, конечно, исчез, хапнул от Натки долларов немерено. А этот гибон в плаще и есть Алкид, мужик нешуточный и за Натку вам, генерал, голову снесет на раз. Если вы хоть в мыслях пытались посетить «Орион» – завязывайте, Натка охране яйца туфелькой щекотала с пристрастием…

– Так, всё, капитан! У меня начинается заворот мозгов. Немедленно ко мне!

– Никак нет. Обязан допросить свидетельницу. Бабуля пожилая, заждалась меня, идиота. Где она отыскала это коровье дерьмо?

– Я чувствую, как сам превращаюсь в дерьмо… Полковник, вы все сумасшедшие?

– Так точно. Каково мне, а? И, учтите, вышестоящие покушались на Карамышева три раза. Но он у нас заговоренный, да и стреляет с любого положения наповал.

– Вы к чему это?

– А к тому, что Карамышев – идиот высшей пробы, такого поискать. Или уважайте, или чтите субординацию и оставьте Дмитрия в покое. Сами тут, без вас, разберемся!

– Не ожидал… Ничего подобного не ожидал. Какое у вас отделение, седьмое?

– Так точно. Число 7, как известно, приносит неудачу всем, кто на него с не совсем чистыми замыслами нарывается.

– Полковник, а не слишком смелое заявление?

– Вас волнует дело или разборки по поводу моих заявлений?

– Наш Комитет волнует все! Карамышева через час – в мой кабинет. Вот вы, полковник Гринев, и дали волю зарвавшемуся капитану.

Бабулю отвез на место событий, и та указала на размазанное коровье дерьмо и невдалеке окропленную кровью траву. Он уже не сомневался, что старушка говорит правду, а эксперты установят собачью кровь. Судя по рассказу перепуганной старушки – это был огромный собарь неизвестной породы, с ногами дога и мордой бульдога. Гибрид? Вот это и зацепило, судя по раздолбанному коттеджу, весьма крутого Алка. А потом он весь в кровищи, если верить сводкам, увел полицейский Стег, который тут же обнаружили у подъезда дома с таинственной квартирой.

– Он собачку – ногой, – шептала старушка, – она, как блоха, прыгнула… а зубы как у аллигатора. И как вспыхнуло, и собачка даже не дернулась, затихла.

– А потом?

– Сынок, да я как на исповеди: бритоголовый мужик побежал и около ручейка начал головой ялозиться и глотать дерьмо… Во! – перекрестилась. – Не веришь?

– Верю. Я теперь во что угодно поверю. Садитесь, отвезу вас домой.

В отделении ждали амбалы от генерала Максимова. Вышколенные, в белых рубашках при галстучках.

– Нет, – покачал отрицательно головой, – я не буду сотрудничать с вашим генералом.

Мордовороты даже бровью не повели. Известили тут же вышестоящее начальство.

– Стой и жди! – перекрыли коридор.

– В сторону! – выхватил пистолет. – Я вам кто, преступник или уже бомж?

– Ну, псих, – отступили, – тебя же сгноят после этого.

Мобильная связь – великое достижение, уже через десять минут брызгал слюной и крыл свою жизнь и жизнь 7-го отделения яростным матом генерал-майор полиции Комков.

– Приказываю лично… (мать, мать, мать!) под конвоем к генералу Максимову. Сдать оружие (трижды мать, молокосос). Я те поугрожаю! Кокарды топтать (мать!) – это свою судьбу, петушок, под копыто, под копыто…

Доставили. Без пистолета, но с прощальным взглядом полковника Гринева.

– Ваше задание выполнено, – лихо козырнул. – Есть результат, Натка просила передать лично: вы не в состоянии даже разбодяжить те технологии, которые она вам доставила, не ей, жительнице Даарии, быть у вас на побегушках. Натку вам больше никогда не видать, как своих ослиных ушей без зеркала.

– Ну, это уж слишком… – привстал генерал. – Вон из рядов правопорядка!

– Только и мечтаю… Но верните оружие. Оно именное, не вы мне его торжественно вручали, и не вам отбирать.

– Да ты, сопляк, совсем зарвался. – Но изящный пистолет, явно не «пээмовского» производства, генерал в руки взял, зашевелил губами… – Министр внутренних дел?…

Натка тревожно заходила из угла в угол.

– Алк, что-то не так с Карамышевым… Тревожно мне. Он чувствует себя человеком, как равный среди равных, а это в его окружении чревато. Дима влип, жалко его.

– А ты не жалей, а помоги. Людей вокруг много, а человеков становится все меньше.

Мордовороты по углам кабинета вдруг зашатались и рухнули. Перед генералом проявилась юная девушка с недобрыми глазами.

– Верни оружие Карамышеву! Подписывай пропуск, или я вставлю тебе такую субординацию в мочевой пузырь – будешь бегать за Димкой и просить об избавлении. Ну?!

– Прохвост! – Генерал взвел пистолет. – Спелся… – Но тут же его скрутило, закатил глаза от нестерпимой боли, схватился за правый бок, скрючившись в кресле.

– Я сдвинула твои камни в почке, – выставила Натка растопыренную кисть, – пропуск! Верни оружие! Или сейчас на стенку полезешь от боли…

– Пропуск… – пытался открыть письменный столик стонущий высокопоставленный особист. – Вот… Забирай и катись.

– Отдай именное оружие, которое не ты вручал. И запомни: ты такой же примитивный чел, как и большинство. Ты ничем ни лучше, ни хуже. На должность твою я плевала и на твои пропуски тоже. Еще раз возгордишься – я вернусь!

И Дмитрий Карамышев, небрежно сунув сзади за пояс пистолет, гордо, но чуть испуганно прошагал мимо поверженных мордоворотов в галстуках.

– Ты что о себе возомнил? – тут же сварливо набросилась девушка на тридцатилетнего здоровяка. – Только и думаешь, как отправиться со мной на Кольский… Я сама чуть живой осталась. Ты же нам будешь только обузой.

– А что мне тут делать? – обиделся. – Девочка, давай сольемся в страстном поцелуе…

– Зачем? – усмехнулась, но зло.

– А потому что он тебе в отцы годится, – выпалил.

– Он – в отцы, а ты в женихи?

– Ты чего? Зачем мне этот знойный омут? Разве в твоем мире пылкая любовь не залог наслаждения свободой?

– Был бы тот мир, – вздохнула девушка. – Что ты можешь знать о нашей жизни, о нем и обо мне. – И исчезла.

– Алк, как твоя нога?