Место Силы 1-2 (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич Страница 37

Я повёл глазами и увидел… Потребовалось время, чтобы нащупать в памяти имя.

— Гайто…

— Угадал, — сухо, без улыбки ответил Гайто. — Сам справишься.

Справлюсь с чем?..

В руке Гайто держал пригоршню игл. Отойдя от стола, он высыпал их на пол и пошёл куда-то дальше. Я приподнял голову. Содрогнулся.

Я сам сейчас походил на ежа, моё тело было усеяно иглами. Но руки шевелились. И я, дотянувшись до ближайшей иглы, выдернул её. Легко, без напряга. Это ж не рыболовный крючок.

— Любит, не любит, — пробормотал я, дёргая иголки.

Потом захихикал, как дебил, не в силах сдержаться. Это был какой-то идиотизм — лежать и выдирать из собственной плоти иголки.

Гайто остановился перед бесформенным комком слизи на полу. Я вспомнил, что именно на это место упал Скрам — с чего всё и началось. И теперь там стоял Гайто, глядя себе под ноги, и молчал.

И вдруг к нему кто-то подошёл. Я моргнул — фокусировка то и дело сбивалась. Потом моргнул ещё раз, не веря глазам.

Это был толстяк.

Он тоже встал возле того, что некогда было Скрамом, и сказал дрожащим тенорком:

— Я не знал… Я не думал!

— Ты это сделал, — сказал Гайто бесцветным голосом.

— Я…

— Ты. Это. Сделал.

Каким-то образом сейчас «это» в устах Гайто сделалось гораздо шире. Оно означало не одного Скрама, а весь тот кошмар, что творился вокруг.

Толстяк заткнулся, втянул голову в плечи.

— И теперь ты жив, ты даже не ранен, — продолжал Гайто. — А он — мёртв. Почему так случилось? Где справедливость? Ты можешь мне рассказать?

— Гайто! — раздался предостерегающий окрик, и в «кадр» вошла прихрамывающая Лин. — Не надо.

— Я ведь ничего не делаю, Лин, — отозвался, не оборачиваясь, Гайто. — Просто спрашиваю. Интересуюсь, почему этот шмат обоссанного сала стоит тут, целый и невредимый, а мой друг превратился вот в это!

Гайто пнул кучу, лежащую перед ним, и от неё отделился кусок. Кусок пролетел метр и попал на штанину толстяка. Толстяк отшатнулся.

— Страшно? — спросил Гайто. — Мерзко, да? Брезгуешь? Я бы на твоём месте не брезговал. Этот человек меня дважды вытаскивал с того света. Хотя мог просто забить, и ему ничего бы за это не было. Во второй раз мне было так хреново, что я умолял его бросить меня, я хотел сдохнуть, хотел, чтобы меня прикончили сирины. А он — молча меня вынес. И потом был рядом до тех пор, пока я не оклемался. Я был ему должен, и мы оба надеялись, что этот долг мне никогда не придётся отдать. А теперь что? Кому я должен теперь? Может быть, тебе, мразь?

— Гайто, — твёрдо сказала Лин. — Если ты его доведёшь, он на тебя бросится. Ты соображаешь, что будет? Это будет… Всё.

— А тебе не похрен? — Гайто, наконец, к ней повернулся, и я увидел ту половину его лица, которой не видел до сих пор. Её практически не было. Сквозь дыру в щеке я видел зубы. Вместо глаза зияло кровоточащее отверстие. — Посмотри на меня и скажи, что тебе не плевать? Сколько ещё раз ты готова собирать себя по кускам и прыгать на циркулярку? Извини, Лин, я не знаю твоего лимита. К своему я, кажется, уже подошёл. Мне не стыдно, знаешь ли. Может быть у девчонок это, типа, более естественно. В смысле, вам же по природе свойственно принимать внутрь себя посторонние предметы. Боль, всякое такое. А я вот не люблю, когда в мою плоть вонзается что-то. Не люблю, когда меня раздирают на части. Я не люблю боль. А здесь нет ничего, кроме боли.

— Гайто, если ты хочешь спровоцировать меня — не трать силы, — покачала головой Лин. — Хочешь сдохнуть — скоро полдень. Нам понадобится собрать пятёрку в любом случае. И этой пятёрке придётся несладко. Я так понимаю, ты в деле?

— Понимай как хочешь. — Гайто опустил голову и побрёл прочь, волоча ноги.

Раз иголка, два иголка… будет ёлочка. Снова истерическое хихиканье. Сдерживаюсь, как могу.

— Крейз? — Голос Алеф совсем рядом.

Я приподнялся на локте, радуясь до безумия, что могу это сделать. Значит, несмотря на все эти иглы, я не так уж сильно пострадал.

Столовая превратилась в лазарет или хоспис. На столах, которые большей частью вернули в нормальное положение, лежали немногочисленные выжившие. Жаста я среди них не увидел. Минка — тоже. Сайко лежал на дальнем столе. В этот раз ему повезло больше. Он был внешне как будто цел, но дышал тяжело и руками закрывал глаза.

Может, у него не было глаз…

Все убитые и зарубленные твари исчезли, обратились в прах.

Только кровь оставалась. Не поймёшь, чья. Хотелось верить, что большей частью — кровь тварей из туннелей. Но логика упрямо шептала, что их кровь наверняка уже распалась на молекулы.

Алеф лежала на том же столе, что и я. Головой к голове со мной, как будто действительно мы задремали утром, а проснулись посреди этого кошмара. Лежала на левом боку, подложив под голову левую руку, согнутую в локте. Белые волосы были перепачканы кровью.

— Ты как? — спросил я и закашлялся.

— Больно… — бесстрастным голосом отозвалась Алеф.

— Господи…

Сначала мне показалось, что она просто водит пальцем правой руки по столу. Теперь я разглядел, что она пишет. Пишет кровью последовательность чисел.

1-3

2-2

3-1

4-…

«Чернила» закончились. Алеф переместила палец куда-то в область живота, куда я не мог заглянуть, после чего продолжила писать.

Я рухнул обратно на спину.

— Крейз?

— Да, Алеф?

— Зачем мы выжили?

Стиснув зубы, я продолжил выдёргивать из себя иглы. Раз иголка, три иголка, два иголка, два иголка… Вот и ещё одна песенка про то, как мы выйдем из этого ада. Быть может, в ад ещё худший.

— Выжили — значит, надо, — сказал я.

— Кому надо?

— Нам надо! — рявкнул я. — Больно вечно не будет. Боль пройдёт, всё изменится. Сломаешься сейчас — сломаешься навсегда. Терпи.

— Будет, — отозвалась Алеф, никак не реагируя на мою вспышку. — Вечно будет боль. Вечно…

Глава 31

Я не был здесь в то время, когда проходили другие Наказания — и слава богу.

Я не знал, всё ли было так, как сегодня, или же раньше было иначе.

Речь даже не о том, сколько и каких тварей врывалось в «малую часть» Места Силы. Речь о том, как все жили после.

Сегодня мне казалось, что этого удара нельзя пережить. Из ста пятидесяти Избранных осталось дай бог пятьдесят.

Трупы разложились так быстро, что далеко не все успели проститься с друзьями и, может, даже любимыми. Просто вместо людей остались кучи праха — их без всякого почтения подметали стаффы, у которых после всего пережитого оставалось ещё множество дел.

Стаффы пострадали в наименьшей степени, и мне казалось, что я чувствую, как каждый Избранный сдерживает желание налететь на них, опустивших головы и смиренно выполняющих свою работу, с оружием.

Всякий ли раз было именно так?

Жаст погиб.

Минк погиб.

Скрам погиб.

Погибло множество людей, имён которых я даже не знал…

Киао погиб.

В этом аду мы потеряли самого сильного Целителя, и уже одно это было чудовищным Наказанием. Потому что множество оставшихся в живых выли на луну, не в силах укрыться от боли.

Я чувствовал себя виноватым за то, что, избавившись от игл, встал на ноги. За то, что мог ходить. За то, что у меня были руки и ноги, оба глаза. Вот только голова кружилась и тошнило. Но мне было бы стыдно об этом говорить, поэтому когда Лин спросила, в порядке ли я, я ответил:

— В полном.

Мы посмотрели на Алеф.

Она закончила выводить на столе спасительную последовательность чисел и теперь тупо смотрела на неё. Рана в животе выглядела не так уж страшно.

Нет, страшно, конечно, в том смысле, что в обычном мире любой человек, получивший такую рану, уже давно бы скончался. Но здесь, в Месте Силы, можно было считать её царапиной.

— Это и есть правильные повороты? — спросила Лин, указав на кровавые письмена.

— Да. — Алеф, казалось, немного приободрилась. — В обратной последовательности. Мы ведь шли от Врат. И это не с начала. — Она постучала пальцем в перчатке по последней цифре. — Это от того места, которое я помню.