Депрессия, роботы и один велосипед - Павел Николаевич Губарев Страница 33

– Ну-ну. Поэтично излагаете. Что конкретно делать будем? Ждать ручейки?

– Ручейки появились в тот момент, когда вы в первый раз увидели фотографию отеля. Давайте повспоминаем, что происходило далее. Что вы видели и слышали с того самого момента?

– Такси? Самолёт? Вы видели и слышали то же самое.

– Мы смотрели и слушали одно и то же. А вот видели и слышали разное. Рассказывайте.

Анна в очередной раз удивилась наглости молодого человека. Но почему-то послушалась и стала рассказывать про такси, аэропорт и самолёт, надеясь, что тот прервёт занудное перечисление. Но Кей слушал её внимательно. Его собачьи глаза стали её раздражать, и Анна стала шарить взглядом по скатерти, а потом представлять, что говорит не для Кея, а для головы жареной рыбы на тарелке. Но через какое-то время ей стало казаться, что и в глазах рыбы появилась мука.

– Впереди в кресле сидела женщина… – Анна так устала от этого монолога, что даже оставила сарказм. – Женщина средних лет с ребёнком. У женщины была красная блузка. Нет, малиновая. Женщина рассказывала сказку. Одну и ту же, по кругу. Потом принесли бутерброды.

– А что это была за сказка?

– Обычная какая-то сказка. Про трёх медвежат.

– Вы помните сказку?

– А вы не помните?

– Расскажите.

Анна потянулась за ножом и отрезала себе кусочек лимона, приложив куда больше силы, чем нужно.

– Чёрт, какой вы настырный. Первый медвежонок… чтоб ему пусто было… Первый медвежонок построил домик из соломы. Второй из веток и прутьев и ещё какого-то дерьма. Где он его только взял? – Анна, игнорируя приличия, выдавила лимонную дольку в чай руками, представляя, что душит Кея. И запела: – «У меня хороший дом. Новый дом, прочный дом». Молодец, мишутка, с другой стороны. С нашими ставками по ипотечным кредитам….

– А третий медвежонок?

– А третий поросёнок построил дом из камней. Он был всех умней. Его звали Наф-Наф. Хорошее имя, кстати, почти такое же красивое, как Кей.

– А первого поросёнка как звали?

– Первого медвежонка? То есть…

У Анны закружилась голова. На секунду мысли смешались, как во время погружения в сон. Капля лимонного сока упала в чай, и звук падения смешался с музыкой, отчего показалось, что Анна капнула соком в песню. У неё возникло чувство чего-то непоправимого. К счастью, это быстро закончилось. Кей заставил её сделать длинный вдох и выдох. Всё вернулось на рельсы рациональности, и ощущение безумия растаяло. Стинг всё так же был расстроен, но вовсе не кислой каплей в гитарных нотах, а тем, что его девушка дышит и ходит без него, а ему приходится следить за каждым её шагом.

Анна промокнула лоб салфеткой и приподнялась из-за стола.

– Что это значит? – спросила она тихо.

– Это значит, что плотину, возможно, вот-вот прорвёт.

– Из-за сказки?

– Из-за того, что вы бессознательно заменили поросёнка на мишку. Пока вы приходили в себя, я перебрал в уме всех ваших знакомых, которые могли выступить символическим медвежонком. Скорее всего, дело в сходстве фамилии.

Он написал что-то на листе бумаги, сложил его пополам, положил на стол и придвинул Анне.

– Возможно, это будет решающим ручейком. Я думаю, вам захочется прочитать это у себя в номере. «Деликатный, гад», – подумала Анна.

Она забралась с ногами под одеяло не раздеваясь. Включила кондиционер на полную мощность и на полгромкости – телевизор.

Она не сердилась на Сокращённо Кея. Конечно, то, что он ей предложил, было грубее грубого. Но Кей отлично знал, как она это воспримет. Её работой – уже лет десять – было задавать неудобные вопросы предпринимателям. Находить слабые места – и бить по ним. Нет ничего более обыкновенного, чем человек, увлечённый идеей, который в упор не хочет замечать неприятных фактов. Например, того, что мало кто захочет совать себе в рот слишком много понимающую зубную щётку и платить за неё двадцать долларов в месяц.

Настала, видимо, пора и ей позадавать себе неудобные вопросы. Люди, которым нечего от себя скрывать, не попадают в отели, которых не бронировали. Не так ли?

Так что, наверное, этот тип прав. Но какой он неприятный всё-таки. Вечно правый, холодный. Хотя нет, не холодный. Честный. Печальный даже немного. Как будто он врач, а она – Анна – перелом. И хотя Анна не виновата, что она перелом, у неё есть все основания не любить врача. Он будет смотреть, как она срастается. И от этого, наверное, всем станет лучше, но она перестанет быть переломом. То есть перестанет быть собой. Какое-то дурацкое витиеватое сравнение. Что происходит с её головой? Это уже прорывается плотина?

Анна вытянула руку из-под одеяла, чтобы посмотреть на часы. Впрочем, куда она торопится? Никуда. Или ей захотелось уже быстрее вернуться домой? Просто её бесит его выражение лица. Честный он. Печальный он. Толку от его честности! Один раз она чуть было не вышла замуж за такого же вот. Тоже с чипом в голове. Тогда это было в диковинку ещё. И легально. Да и чипы вставляли не такие мощные. Всего лишь расширение памяти. Отлично помогало в работе. Артур работал архитектором. Анна же ещё только перекладывала бумажки в каком-то мелком инвестфонде. Он приглашал её ужинать. Она соглашалась. Он всегда рассказывал что-то интересное. Она слушала. Он был романтик. Ей это нравилось. Потом… в какой-то момент… Почему телевизор показывает этот канал? Она вроде бы включала новости, но играет музыка. Он был романтиком. Ей это нравилось. Потом в какой-то момент он стал слишком романтиком. Всё предлагал ей уволиться и куда-то поехать. Зачем?

Он рассказывал о работе. Было интересно. Что делает здание? Оно стоит. Вроде бы нет ничего более постоянного, чем дом. Бетонная крепкая штука. На самом деле… Действительно, канал сам по себе переключился. Ладно, не страшно. Главное, чтобы вместо холодной воды не пошла внезапно горячая. Этот отель действительно свихнулся. Хорошо, что ей недолго здесь торчать.

На самом деле здание – как он говорил? – больше похоже на вихрь, чем на коробку. Потоки людей вливаются в двери и выливаются из дверей. Возносятся на лифтах, засасываются в кинотеатры и выталкиваются по окончанию сеансов, как кровь из сердца. Воздух втягивается вентиляцией, вода засасывается из водопровода. Еда заезжает в фургонах и уходит с канализацией.

Откройте кран так, чтобы вода закрутилась в умывальнике и прибывала с той же скоростью, с которой убывает. Есть ли вода в умывальнике? Вроде как есть, но в то же время утекает. Так и здания – вроде и стоят недвижимые, но при