Бен Ааронович - Луна над Сохо Страница 27

— Вы кто? Спасатели?

— Не совсем, — ответила девушка. — Выплывешь сам — хорошо. А не сумеешь — тебя заберет Матушка.

Первая девушка тоже вынырнула. Вода доходила ей до талии. Девушка стояла прямо и ровно, словно на табуретке. Я обратил внимание, что на ней черный костюм для подводного плавания с надписью «ORCA»[24] поперек груди. Несмотря на слабое освещение, эту девушку я узнал. Олимпия, она же протока Каунтерз, одна из младших дочерей матушки Темзы. А вторая, стало быть, ее сестра-близняшка Челси.

— Как тебе костюмчик? — спросила Олимпия. — Неопреновый. Лучший в своем классе.

— А вы разве не нагишом обычно плаваете? — поинтересовался я, припомнив их старшую сестричку Беверли, которая, когда я последний раз видел ее в воде, находилась там в чем мама родила.

— Размечтался! — фыркнула Олимпия.

Челси вынырнула сбоку от Эша.

— По-моему, я чую кровь, — проговорила она. — Эш, ты как?

— Гораздо лучше, — сонно отозвался Эш.

— Думаю, надо доставить его к Маме.

— Он попросил меня отвезти его к реке, — сообщил я. Ноги у меня уже очень устали, а оглянувшись, я обнаружил, что берег отодвинулся куда-то совсем далеко. Меня несло к середине реки, где течение сильнее всего.

— И чего же ты хочешь? Медаль и похвальную грамоту?

— Как насчет того, чтобы отбуксировать меня к берегу?

— Нет, так не положено, — сказала Олимпия.

— Но ты не бойся, — добавила Челси, — если захлебнешься и утонешь, мы тебя подберем.

После этого обе с громким всплеском скрылись под водой.

Я коротко выругался по этому поводу. Если бы зубы не стучали от холода, выругался бы гораздо длиннее и затейливее. Затем попытался определить, до которого берега плыть ближе. Это было нелегко, так как отлив вместе с течением нес меня к мосту Блэк-Фрайерс — тому самому, под которым подвесили в свое время банкира самого Господа Бога Роберто Кальви.[25] Не самое счастливое совпадение. Чувствуя, что коченею, я изо всех сил старался припомнить курс выживания в холодной воде, который проходил в начальной школе для получения аттестата по плаванию. Руки болели, ноги наливались тяжестью, а берега по-прежнему находились на равном от меня расстоянии.

В Темзе можно расстаться с жизнью совершенно запросто. Большому количеству людей это вполне успешно удается из года в год. И уже я начинал опасаться, что мне предстоит пополнить ряды этих бедолаг.

Наконец я определился — выбрал южный берег на том основании, что там пешеходная набережная, а значит, есть люди и кто-нибудь, наверное, мне поможет. Плюс башня Оксо-Тауэр, неплохой ориентир. Я не стал бороться с течением, а вместо этого, собрав последние силы, принялся выгребать к берегу.

Меня никогда нельзя было назвать отличным пловцом, но, когда у тебя есть реальная альтернатива пополнить собой печальную статистику, организм прямо-таки готов на подвиги. Мир вокруг меня словно сжался — в нем сейчас существовала только мокрая одежда, тянущая меня ко дну, усталые ноющие руки и холодные волны, катящие навстречу. Время от времени они злобно хлестали меня по лицу, я задыхался и отплевывался.

«Матушка Темза, — мысленно взмолился я, — ты ведь в долгу передо мной, так верни меня на берег!»

Тут я вдруг понял, что руки уже почти совсем не двигаются. Голову все труднее было удерживать над водой.

«Матушка Темза! — воззвал я снова. — Ну пожалуйста!»

И в какой-то момент начался прилив. Меня понесло назад, против течения, а затем небольшой водоворот закружил и мягко выбросил мое бренное тело на грязный илистый берег Темзы. Я полз вверх, оскальзываясь, пока хватало сил, потом перевернулся на спину. И долго лежал и пялился на тяжелые дождевые тучи, подсвеченные тусклым красноватым заревом городских огней, и размышлял о том, что в списке вещей, которые я не захочу повторять никогда в жизни, сегодняшние приключения непременно будут под первым номером. Было так холодно, что пальцы на руках и ногах совсем онемели, но меня трясло, и это было хорошо — вот если бы я даже дрожать не мог, тогда пора было бы пугаться. Собственно, я даже подумал, не остаться ли тут и не поспать ли — день, как ни крути, был долгий.

Однако, вопреки тому, что вы, возможно, слышали, в Лондоне почти невозможно лежать, постанывая, в публичном месте, не привлекая при этом внимания потенциальных добрых самаритян. Даже когда льет дождь.

— Эй, приятель, с тобой все в порядке?

Наверху, на парапете, были какие-то люди. Снизу я видел их перевернутые озадаченные лица. Жаждущие оказать мне помощь люди с мобильными телефонами наверняка помогут вызвать полицию, которая, в свою очередь, скорее всего, попросит меня помочь в расследовании угона некоей машины скорой помощи.

Не вмешивайся в дела магов, подумал я, ибо дела эти темны и весьма мокры.

Я подумал, не спастись ли бегством, но и врач и водитель скорой помощи в случае чего легко меня опознают. И вообще я так вымотался, что с трудом мог встать.

— Держись, парень, полиция уже едет! — донеслось сверху.

Полиция приехала через пять минут — для группы быстрого реагирования очень неплохо. Мне, как положено, выдали теплый плед и посадили на заднее сиденье микроавтобуса, где я сообщил, что преследовал подозреваемого и оказался не на той стороне реки. Они не задали мне ни одного из обычных для такого случая вопросов, и ни разу не упомянули моего воображаемого преступника. Я все гадал почему, пока рядом с полицейским микроавтобусом не затормозил «Ягуар». Только тут я понял, что у Найтингейла уже давно все схвачено.

По пути домой, как раз когда мы ехали по мосту Ватерлоо, наставник спросил, все ли в порядке с Эшем.

— Думаю, да, — ответил я. — На мой взгляд, Челси с Олимпией ничуть о нем не беспокоились.

— Отличная работа, — проговорил Найтингейл.

— У меня будут проблемы? — спросил я.

— Будут, но не с моей стороны, — ответил он.

И при этом, мерзавец, назавтра все равно поднял меня ни свет ни заря и тренироваться заставил вдвое дольше обычного!

После занятий я отправился в техкаморку, прихватив с собой распечатку данных из Оксфорда. А там кинул ее на шезлонг и попытался забыть о ней, как будто ее и вовсе нет. Вводить такое количество данных в базу нудно до невозможности и вряд ли стоит времени, которое мне предстоит на это потратить. Но когда я прочитал три письма от Лесли, в каждом из которых та жаловалась скуку, царящую в межсезонье в приморском городке, меня осенила одна несомненно гениальная, но абсолютно идиотская идея. Я написал ей в ответ — спросил, не желает ли она заняться вводом в базу большого количества нудных данных. Лесли ответила утвердительно. Я позвонил в курьерскую службу и сделал заказ на отправку документов. Нельзя просто так, без объяснений, взять и попросить Лесли ввести в «ХОЛМС» какие-либо данные, как бы скучно ей ни было. Поэтому я в общих чертах рассказал ей, кто такой Джейсон Данлоп и как мы пытались выяснить, связан ли он с Джеффри Уиткрофтом.

«Утерянные книги по магии! — ответила она. — Смерти моей хочешь? Бедная я, несчастная!»

«Зато теперь скучать не будешь», — написал я. На это она отвечать не стала.

Письмо доктора Валида содержало несколько изображений. То, что на них было, больше всего походило на тонкий срез кочана цветной капусты, однако сопутствующий текст гласил, что это мозг Майкла Аджайи по прозвищу Костяшка в разрезе. Я увеличил масштаб, и стали видны заметные неврологические повреждения, характерные для гипермагической атрофии. Именно она становится причиной смерти при злоупотреблении магией. А также, как мы выяснили при расследовании предыдущего громкого дела, в случае, если какой-нибудь ублюдок использует человека, чтобы колдовать опосредованно, через его сознание. Одна из полицейских аксиом гласит, что вещдоки, полученные эмпирическим путем, это козырь, который не перебьют никакие свидетельские показания и письменные заявления. То есть официально это, конечно, никакая не аксиома, ибо слово «эмпирический» многие полицейские ассоциируют разве что с Дартом Вейдером. Но могло бы быть и аксиомой!

Что ж, полученная информация подтверждала, что с Микки-Костяшкой разделались тем же манером, что и с Сайресом Уилкинсоном. Знать бы еще почему.

Я собрал надлежащие документы и передал их Молли, строго-настрого наказав не кусать курьера, когда тот за ними явится.

Спустившись в гараж, я обнаружил на лобовом стекле «Ягуара» бумажку, заткнутую за дворник. На ней неряшливым (что всегда меня удивляет) почерком Найтингейла было написано: «Вождение „Ягуара“ без стороннего контроля запрещено вплоть до момента предоставления водительского удостоверения соответствующей категории».

Итак, про курсы вождения ему все-таки известно.

Пришлось взять «Асбо» — ну и ладно, подумал я, надо же увеличивать пробег.