Алексей Лютый - Эльдорадо – не награда Страница 48

Вот с тех пор и передается тайна пещеры из поколения в поколение. Раньше ею владели только майя, но затем пришли воинственные тольтеки и покорили этот народ, даже толком не умевший держать в руках оружие. Хранитель тайны пещеры, бежавший от оккупантов, нашел свой приют в горном селении тарасков и женился на одной из их дочерей. Вот так тараски и стали обладателями величайшей тайны.

– И до сих пор никто не знает, что за существо в пещере живет, – закончил свой рассказ старик. – Я, конечно, мог бы спросить его, кто он такой, но это и был бы тот единственный вопрос, который я могу ему задать. Я не рискнул, и больше мне входа в эту пещеру нет. Ну а вам, если так сильно нужно встретиться с Кецалькоатлем, стоит побывать в гостях у Существа, и оно скажет, как это можно сделать.

– Хм, забавная сказка, – хмыкнул Попов. – Ладно, рассказывай, как эту пещеру найти.

Старик принялся было объяснять криминалисту местоположение местной справочной службы, но Андрей остановил его. Не полагаясь на свою память, Попов хотел записать рассказ, а еще лучше заставить старика нарисовать карту. Последнему желанию Попова сбыться было не суждено, поскольку тараск совершенно не понимал, что такое карта и как ее рисовать. Поэтому пришлось Андрею записывать путь и все приметы, которые помогут найти нужную пещеру. Ну а затем, поблагодарив старика, криминалист вернулся к своей телеге.

– Ты чего так долго? – недовольно поинтересовался у него Рабинович. – Тебя одного ждем, между прочим.

– Ну, извини, просто одну интересную сказку записал, – загадочно ухмыльнулся Попов. – Потомкам узнать про нее полезно будет.

– Сказку, говоришь? – оторопел кинолог. – А что не три тома «Войны и мира»? А мы бы тебя подождали пока, граф ты наш толстый!..

– Ой, мальчики, не ссорьтесь, – встряла в разговор Тлала, почему-то не пожелавшая вместе со всеми присутствовать на пиршестве. – Давайте лучше тронемся в путь. А то меня уже мутит от вида этих убогих развалюх.

– А меня от твоего вида мутит, – буркнул Попов, но никто, не считая Мурзика, этого не расслышал.

Глава 5

Командир должен быть впереди, на лихом скакуне.

То, что я Андрюшину реплику слышал, еще не значит, что я с ней полностью согласился. То есть я, конечно, понимаю, что люди – существа нежные. Их мутить от всего mожет, но где вы видели собаку, которая, заметив, например, раздавленную кошку, опорожняла бы свой желудок? Мутить может от плохой пищи, от голода или от переедания. И то, что псы не блюют, пардон, от всяческих некрасивых вещей – от вида толстых женщин в купальниках, например, – доказывает лишний раз, что мы более разумные существа, чем люди. Впрочем, это просто лирическое отступление. Больше, чем состояние желудка Попова, меня интересовала Тлала. Поначалу, увлекшись новыми впечатлениями и принявшись обследовать окрестности, я даже внимания не обратил на то, что наша богиня не пошла вместе со всеми обедать в дом управляющего. И лишь когда я тщательно всё разнюхал вокруг и не нашел ничего интересного, кроме оленя, осторожно лопавшего кукурузные листья метрах в трехстах от домов, я увидел, что девицу оставили одну около поповской телеги.

То есть сначала я не видел, что она одна. Просто я не ожидал, что кому-нибудь удастся оторвать от нее моего Рабиновича, и поспешил к нашему транспортному средству, чтобы узнать, почему хозяин не пошел в дом вместе со всеми. Увидев, что Сени рядом с Тлалой нет, я удивился, обеспокоился и обрадовался одновременно. Удивился, понятно, тому, что мой Рабинович и его пассия расстались хотя бы временно. Обрадовался из-за того, что это расставание могло означать возвращение хоть малой толики разума к Сене, а обеспокоился теми возможными пакостями, которые богиня может устроить нам, оставшись без присмотра.

Впрочем, обеспокоенность была лишь мимолетной. Как я уже говорил вам, слишком маловероятной была возможность того, что Тлала будет делать гадости до встречи с Кецалькоатлем. Слишком заинтересованной в этом свидании выглядела богиня, чтобы совать нам палки в колеса. Да и не верил я в такую возможность. Конечно, Тлала – девица взбалмошная, и с ее появлением неприятностей у нас только прибавилось, но, по-моему, все человеческие самки такие. Я их и отличаю друг от друга только по масти да по запаху. А поведением они все похожи – сделают всё, что угодно, лишь бы им больше других внимания досталось. Вот я и решил внимания Тлале не уделять, чтобы не баловать, и помчался в дом управляющего.

Успел я как раз к тому моменту, когда разъяренный Попов в буквальном смысле отдубасил ацтека. И опять же раньше других оказался около хижины старого тараска, когда тот рассказывал нашему криминалисту о пещере. Если честно, поначалу скепсиса Андрея я не понял. Мы уже столько всяких чудес насмотрелись за время путешествий по разным мирам, что существование какого-то чудика в пещере, способного решить любую проблему, я считал вполне возможным. Тем более после того, как узнал, что эта Мезоамерика вполне может вырастить такого же могущественного волшебника, каким был Оберон. И лишь когда Андрей не стал говорить друзьям о рассказе тараска, я понял, что Попов скептицизмом ничуть не страдал. Этот толстый увалень, видимо, решил пожать все плоды славы, если слова старика окажутся верными и встретить на поле боя мятежного бога нам не удастся.

Естественно, препятствовать этому я не стал. Во-первых, считал неважным, кто именно окажет решающее воздействие на процесс для достижения конечного результата. А во-вторых, даже если бы я попробовал что-то объяснить Сене, Рабинович, как это принято у людей, верного пса всё равно бы не понял. Вот и пришлось оставить всё как есть. Тем более что не мешает и Попову урвать кусочек славы, а то жалко его – он у нас постоянно на третьих ролях.

Всю оставшуюся на сегодняшний день часть дороги я старался не думать о том, что нас ожидает впереди, и просто развлекался. Сначала бегал по джунглям, в поисках чего-нибудь интересного, но, когда наткнулся на гремучую змею и едва успел увернуться от этой твари, решил исследования местной флоры и фауны прекратить. Всё-таки мне Рабиновича было бы очень жаль, если бы я умер, оставив его в одиночестве. Завял бы мой хозяин от тоски и без надлежащего присмотра!

В общем, с прогулками в джунгли я решил повременить и старался держаться поближе к нашей процессии. На мою беду, интересного там почти ничего не происходило. Сеня без устали разговаривал с Тлалой, и я просто диву давался, как они, существа разных культур, умудряются находить общий язык. Впрочем, прислушавшись к тому, о чем они говорят, я понял, что для таких пустопорожних бесед никаких особых талантов не требуется. Нужно только одно условие: чтобы один человек говорил, а второй не мешал ему это делать. Сеня взял на себя вторую часть, и проблемы общения были решены. Тлала беспрестанно болтала, а Сеня молча кивал и в нужные моменты вставлял короткие реплики. А уж ляпнуть что-нибудь подходящее в нужное время мой хозяин лучше всех умеет!

Я немного покрутился рядом с хозяином и богиней, но, не найдя ничего для себя поучительного в их беседе, решил поискать других развлечений. Обычно во время наших путешествий среди многих других занятий более забавным я всегда считал наблюдение и непосредственное участие в работе Жомова по привитию массам военно-патриотических настроений. Причем, насколько глубоко военными будут эти настроения, омоновца волновало мало, а вот патриотизм аборигенам Ваня прививал исключительно по отношению к своей особе. В чем, как правило, и преуспевал.

Путешествие по Мезоамерике не было исключением, и несмотря на все те бесчинства, творимые старшиной, от которых любой российский «дух» пришел бы в ужас, временно вверенное омоновцу подразделение смотрело на него почти с обожанием. И даже Ачитометль, низведенный Ваней с ранга военачальника на должность заместителя командира роты по учебно-воспитательной работе, едва в рот Жомову не заглядывал от желания не пропустить ни единого слова. Ну а если ко всему этому добавить еще и тот факт, что гвардейцы Чимальпопоке и так были неплохо обучены и выполняли команды Жомова почти мгновенно, то станет понятно, почему и это развлечение мне быстро наскучило.

Я не знал, чем заняться, и только поэтому мне в голову пришли крамольные мысли. Ну, сами посудите, у всех есть собеседники (у Рабиновича – даже два, да и Попов с Горынычем довольно горячо спорили по поводу того, что было бы с Мезоамерикой, не окажись там Кортеса), а я оказался в абсолютном одиночестве. Я, конечно, не человеческая самка и излишнего внимания по отношению к своей особе избегаю, но развлекаться-то имею право? И уж я не виноват, что единственное доступное мне в дороге развлечение вызвало такой пристальный интерес со стороны остальных членов нашей экспедиции. Тут уж извините, я не Эйнштейн и теорию относительности не я придумал!