Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа Страница 18

— И не найдут. Он очень хитро затонул, и только я один знаю, где он лежит.

— Но теперь-то и мы узнаем тоже, — сказал Скандлан.

— Я не жадный, — ответил Вальтер. — Узнавайте.

Надев акваланг и маску, он нырнул в воду. Скандлан, Кехт и Форк тотчас же последовали за ним. И только молчаливый Эльфин остался на берегу — видимо, чтобы сторожить катер.

Глава одиннадцатая. Затонувший пароход и другие события

Подводный пейзаж, который открылся взору нашего героя, был для него привычен. На этой подводной местности он ориентировался так же хорошо, как и на поверхности Лососевого острова или у себя в лаборатории. Пройдя сквозь густые заросли морских тюльпанов, Вальтер, к изумлению своих преследователей, свернул в какую-то узкую каменную щель и довольно долго пробирался сквозь неё. Щель представляла собою прямую линию; это было нечто вроде тоннеля, в конце которого бы виден свет. Пробираться было трудно, но для людей подготовленных здесь не было ничего непреодолимого.

Затем Вальтер на глазах у преследователей снова вышел на открытое пространство, которое разделяло две скалы, уходящих своими вершинами высоко вверх. На первый взгляд, это была подводная поляна, покрытая жёлтым песком. Никаких водорослей здесь не было и в помине — голые каменные стены и чистое дно, что выглядело довольно странно для этих вод, богатых живностью; лишь редкие стайки рыб прочерчивали это озарённое солнцем пространство…

Удар, который получили преследователи, был неожиданным и сильным. Это был страшный холод! Их первым побуждением было немедленно вернуться назад, но Скандлан сделал жест рукою: следуем дальше! И тройка преследователей двинулась вслед за удаляющимся Вальтером.

Вода здесь была такая холодная, как будто это Ледовый океан… Холод наступил внезапно — сразу, как только они выплыли из каменной щели. Это было совершенно другое течение; казалось, даже и цвет воды здесь изменился…

Скандлан и его спутники сразу же сжались от напряжения и насторожились, попав в это необычное пространство — что-то ужасное было во всём этом. Их беспокойство ещё больше усилилось, когда они, осмотревшись по сторонам, заметили, что подводная поляна между скалами — это на самом деле длинное ущелье, тянущееся куда-то вдаль. Скандлан попытался вспомнить, наблюдал ли он подобное расположение скал на поверхности воды, и ответ получился отрицательным. Он не мог понять, куда он попал. Солнце светило явно не с той стороны, откуда должно было, компас показывал какую-то откровенную чепуху, и оставалось только плюнуть на его проделки. Скандлан подумал было, что это магнитная аномалия, но мысль о том, что с положением солнца не вяжутся вообще никакие разумные соображения, просто била по голове и вышибала из неё остатки замерзающего разума…

Впрочем, раздумывать особенно было некогда: Вальтер у них на глазах подплыл к огромной подводной пещере, возникшей словно бы по волшебству за одним из поворотов, и с лёгкостью устремился в это зияющее отверстие.

Пещера образовалась многие тысячи лет тому назад от падения плоской каменной плиты на дно моря. Плита прижалась к отвесной стене под углом в сорок пять градусов, в результате чего и образовалось некое укрытие. Что-то вроде гигантского каменного навеса или шалаша. Там-то и лежали обломки старинного авдацианского парохода, затянутые туда каким-то непонятно откуда взявшимся течением. Скандлан и его спутники подивились тому, как мог затонувший корабль так ловко заплыть в эту подводную пещеру, словно бы он специально нырнул туда, но удивляться и размышлять — да ещё и на таком холоде! — было не с руки, нужно было следить за Вальтером, который мог в любую минуту скрыться из их глаз.

Под огромным каменным сводом царил полумрак, переходивший местами в полную темноту. Вода здесь была заметно теплее, чем в ущелье, и это тоже было непонятно: почему разные по температуре течения не смешиваются? Старинный колёсный корабль лежал на боку, а его нелепо длинные трубы, обломившиеся при входе в пещеру, валялись рядом и служили пристанищем несметным полчищам каких-то невообразимо странных морских коньков и спрутов. Спруты таращились на людей своими нелепо выпученными светящимися глазами и неохотно расплывались в стороны, а морские коньки сбивались в стайки и, словно бы по единой команде, поворачивали то туда, то сюда.

Отгоняя изумлённо глядящего на него нагловатого и ленивого спрута, Вальтер включил фонарик, расположенный у него на лбу, прямо над маской. Оглянулся на преследователей, догадались ли и они прихватить с собою то же самое?

Догадались, но не в таком варианте — свои фонарики они держали в руках. Это было не очень хорошо для них и лишний раз напомнило Вальтеру, что эти хвастуны не такие уж и профессионалы. Он помахал им своими свободными руками, и этот жест в его понимании означал «до свидания, ребята!», но они не поняли его и продолжали плыть — как ни в чём не бывало.

А Вальтер пробрался к палубной надстройке и, на какое-то время спрятавшись за нею от своих преследователей, дёрнул одну из нескольких дверей и вошёл внутрь, а дверь тотчас же закрыл за собою. Когда преследователи подплыли к тому месту, они увидели, что Вальтер исчез бесследно. Они долго искали его и только минут через десять увидели его выплывшим откуда-то из другой части корабля. Вальтер опять помахал им рукою — то ли в знак прощанья, то ли зовя их за собою, но, судя по его маршруту, он возвращался назад. Скандлан дал знак обоим своим спутникам продолжать осмотр затонувшего корабля, а сам двинулся следом за Вальтером.

Некоторое время спустя оба были на поверхности.

Вальтер снял водолазную маску почти одновременно со Скандланом. Сказал:

— Очень приятно было с вами пообщаться, господин Скандлан. Надеюсь, вы не слишком замёрзли?

— Не слишком, — пробурчал Скандлан.

— Я забыл вас предупредить, что туда можно спускаться только в костюме, имеющем специальный подогрев — как у меня.

— Это мы учтём на следующий раз, — сказал Скандлан.

— Боюсь, вы этого уже не сможете сделать. Ну а мне теперь пора домой. — В устах Вальтера это прозвучало весело и беззаботно.

Скандлан спросил:

— А можно задать вам нескромный вопрос?

— Можно, конечно.

— Вы нашли что-нибудь на корабле?

Вальтер вынул из своей сумки золотую статуэтку и показал её Скандлану.

— Это эйнская морская нимфа Оа. Я давно её искал. Одна из двенадцати и самая главная среди них. Эйны считали, что в Океане живут двенадцать нимф — все они приходились сёстрами морскому царю Анну, и всех он выдал замуж за богов сухопутных, чтобы таким образом укрепить связь воды и суши.

— Крылатая морская нимфа?.. Та самая Оа?.. Одна из двенадцати?.. — Скандлан не мог скрыть своего изумления.

— Да. Я уже продал господину Меценату одиннадцать таких статуэток. Для полного комплекта ему не хватало как раз этой самой нимфы. Я всё время удивлялся, почему он не выставляет их в своём музее, но он говорил мне так: «Вот как соберём комплект из двенадцати статуэток, вот тогда я их и выставлю!» Продам сегодня же господину Меценату эту вещичку и пусть уж тогда выставляет на всеобщее обозрение все двенадцать штук. Приглашаю посмотреть — у вас ещё есть такая возможность, если вы откажетесь от своих планов. Я думаю, это будет необыкновенное зрелище.

— Мы не откажемся, — твёрдо заявил Скандлан.

— Мне жаль.

— Это настоящее золото? — спросил Скандлан.

— Ну, да. Если бы это была медь, то она бы от такого долгого пребывания на дне морском уже бы давно окислилась. Да у эйнов и не было такого обычая делать статуэтки из меди. Разве что из серебра — эйны, если вы знаете, ценили серебро выше золота, но на этом затонувшем пароходе нет серебряных изделий. Только золотые. Эти жадные остолопы, когда занимались грабежом поверженной Нифонии, брали с собою только золото, а серебро эйнов выбрасывали как мусор. За это святотатство, а равным образом и за другие грехи, они и были наказаны тем, что утонули все до единого.

— Потрясающе, — тихо сказал Скандлан.

— Я не понял, что вы считаете потрясающим? — удивился Вальтер, — то, что люди погибли от собственной жадности или то, что они выбрасывали более ценное серебро, а брали только золото?

— Я о золоте. И там, на корабле его много?

— Много. Но я взял только это. Зачем же мне больше? Эту вещичку я продам господину Меценату, он заплатит мне за неё по своему пагубному обыкновению лишь третью часть того, что она стоит на самом деле, потому что он скряга — так ему и передайте! — и поместит её у себя в музее. Он ведь коллекционер, он любит такие безделушки, а древние эйны были большими мастерами по этой части.

Скандлан сказал:

— Сожалею, но я не смогу ему ничего передать, потому что он не наш шеф…

— Так я вам и поверил, — пробурчал Вальтер. — Впрочем, мне это не очень интересно. Ваш, не ваш — мне-то что от этого?