Гой - Вячеслав Прах Страница 25

– Знаю. Что повстречал на пути?

– Ванак побежал на меня. Стрелял в голову. Отправил отдыхать в царствие покоя.

– Вот тебе еще один совет, парень: помогай изгою, приходи на выручку в трудную минуту, но сам в трудную минуту только на себя одного полагайся. Не жди помощи в ответ.

– Понял. Спасибо.

– Катарсис покажет.

Почувствовал себя важным наставником Катарсиса, дожили. В философы записался.

– Еще одна взрослая рекомендация, пригодится в здешних местах. Если товарища твоего убили, а сам выжил, похорони. Не оставляй нелюдям-падальщикам. Выкопай яму и предай земле, если ситуация позволяет, найди труднодоступное место для погребения. Оплакивать и нутро травить будешь позже, когда доберешься до ближайшего безопасного места. Твой товарищ не хотел бы, будучи невидимым изгоем с крыльями, чтобы ты из-за своих соплей не услышал впившегося в шею ванака или костреба.

Будь здоров.

– Спасибо за советы.

– Бывай.

Один из немногих случаев, когда перед дальним походом я крепко уснул и мог бы проспать еще долго, часов семь, не меньше. Но этому не суждено было случиться. Меня разбудил крик. Даже не крик, а вопль. Будто кого-то режут.

Кричал Коля. Когда вышел из дома с луком в руках, обнаружил еще одну картину, достойную премии Катарсиса, мать его. Сергея, который был молчалив, как рыба, и незаметен, как отцовский ремень на шкафу, кто-то порубил на части прямо у входа в град. Вернее, даже не порубил, а порвал. Ему оторвали все конечности. Чем больше я видел в Катарсисе, тем меньше я видел.

– Вот и сходили в Пустоши, Злой, – сказал подошедший сзади Гет с карабином в руках. – Хорошо сходили.

Часть пятая

Гость

– Пора валить из града Покоя, – сказал Землекоп.

Я, Гет и Мирон сидели на диване, на нашем излюбленном месте. В гостиной, на первом этаже.

– Погоди валить. Я думал, будешь уговаривать нас остаться.

– Какое, к черту, остаться. Детей в руки – и на линию, к хранителям. Там поспокойнее будет. Есть люди, помогут. А вы можете идти своей дорогой, это единственное верное решение в сложившейся ситуации. Такой чертовщины в граде Покоя не было никогда на моей памяти. Никогда.

– Мы остаемся, – сказал я.

– С чего бы это?

– Не один Мотылек парней резал. Нужно отыскать тварь – и к стенке, – выпалил Гет.

– Надо пересмотреть дело. Данила прав. Есть второй душегуб. И пока он здесь, не будет покоя в граде. А убежите на линию к хранителям – есть вероятность, что найдет и там. Ты же видишь, Землекоп, что изгоев он не трогает, на непомнящих охоту ведет.

– Если останетесь, бесплатно можете жить, сколько понадобится. И на помощь мою рассчитывать – тоже. В разумных пределах, разумеется.

– И на том благодарю.

– Усилить нужно охрану в граде. По две души теперь будут на пост заступать. В граде нас теперь четверо из скитальцев: я, Гет, Гриб и Коля. Мы с егерем тоже будем дежурить с парнями.

– Половина суток – моя с непомнящим. Половина – твоя, Гет.

– Так и сделаем.

В дверь Мирона постучали.

– Кто?

– Толя это, Гриб.

– Чего надо?

– Непомнящий пришел, из Коробки. Изгоем хочет стать.

– Вот и пополнение прибыло, Злой, – улыбнулся Данила. – Пятеро теперь.

– Давно никого не было. Не самое удачное время становиться изгоем, – сказал хозяин, открывая дверь.

– Самое удачное, – озвучил мои мысли Гет.

Перед нами стоял парень лет двадцати пяти. Русые волосы. Ростом невысок. Не упитанный, но и не дистрофик.

– Давно институт закончил? – спросил Мирон.

– Нет. Два года назад.

– Профессия?

– Учитель языка и литературы.

– Во как. Не кисло. Кафку нам зачитаешь?

– «Превращение», «Процесс» или, может быть, «Замок»?

– Еще один в Катарсис приперся: и грамоте обучен, и книжки умные читал. Изгой, мать его.

– Жизни хочу настоящей.

– Вот тут-то ты к месту, филолог. Сейчас в этих стенах Катарсис имя тебе дал.

– «Филолог»? Согласен.

– Кафкой будешь, – усмехнулся Землекоп.

Парнишка понял, что первое испытание Катарсиса – это Мирон, а не добраться живым до града Покоя.

– Ну, я бы предпочел…

– А это уже предпочитай там, откуда пришел. С оружием обращаться умеешь?

– Из револьвера по бутылкам стрелял.

– Стрелял по бутылкам…

Вот как поступим. Спать будешь с непомнящими. На револьвер заработаешь. Гриб возьмет тебя с собой в путь, принесете дуры. Будешь получать свою долю за каждый поход и потихоньку выплачивать за ствол.

– У меня деньги есть.

– О. Приятный разговор. А так и не скажешь. Смотри-ка, дела идут все лучше и лучше.

– Но на прогулку по Катарсису с радостью пойду.

– Стало быть, с радостью? – переспросил Землекоп.

– Да.

– Многие приходят в Катарсис с таким самонадеянным видом, пока их по кускам по округе не начнешь потом собирать.

– Я пришел в Катарсис с целью.

– Что у тебя за цель? – в разговор влез я.

– Найти фолиант.

– Приехали, – демонстративно вздохнул Мирон.

– Почему именно фолиант?

– Ценность большая у книги этой. Не интересны мне ни реки Самсона, ни плоды вечности, ни дура, ни цветы сна.

И про цветы сна знает. Цветы сна – дар Катарсиса, эффект чем-то напоминает дуру, только трезвым рассудок остается. Это желтые цветы, растущие за станицей Покинутых, что-то вроде успокоительного, только с гораздо более сильным эффектом. Если приготовить отвар из них и пить несколько дней, все раны внутри перестанут болеть, все горе, тяжким бременем повисшее на тебе, уснет на несколько суток. Спокойствие внутреннее обретешь на время. Хороший дар. Только редко удается найти.

– Счеты с миром у тебя, парень? – спросил Гет.

– Нет, не хочу больших денег и больших дел, стоящих этих денег. Хочу то, что имеет наивысшую ценность.

– Складно говоришь, хоть и не совсем привычные для слуха вещи. Реку Самсона приходили искать – да, плоды вечности – да, мужчиной становиться – тоже, чтобы сбежать от Коробки – тьма. А Коробка поступила с каждым по-разному. Но чтобы найти фолиант, древнюю книгу, которой может и не существовать, – ты первый, Кафка, поздравляю.

– Пока не с чем. Не достиг цели.

– Ладно, дело твое, кем тебе в Катарсисе быть и чего искать. У меня сейчас покупаешь рубероид, склянку, нож, револьвер, и я тебе делаю хорошую скидочку, лады?

– Сколько?

– У тебя валюта, из Коробки которая? – на всякий случай уточнил барышник.

– Да, местной нет.

– Ну, в сумме – пять тысяч.

– Две.

– Не забывайся, сопляк.

– Три. И станок для бритья к перечисленному.

– Ладно. По рукам.

Развел пацана, да не на все деньги, у того соображалка светит немного.

Получил барышник деньги. И выдал парню озвученное.

– Я думал, новое все будет за такие деньги.