М. Таргис - Песнь камня Страница 24

– Да. Вас бы не приняли всерьез, – согласилась Янина. – Решили бы, что вы пытаетесь глупой шуткой оправдать пустой каприз.

– Я примерно так и рассуждал, – кивнул фон Кларен. – Кроме того… На самом деле, милая Янина, они далеко не так опасны, как в народных страшилках. Говорю как человек, выросший среди них.

– Так они живут… в смысле, покоятся там, в крипте? А ночью встают?

– Они могут лежать там столетьями, многих я за свою жизнь ни разу не видел. Выходят, когда хотят. Но только ночью, солнца они не выносят. А спят крепко, пушкой не разбудишь.

– А почему бы вам тогда не пойти туда как-нибудь днем и не попротыкать их осиновым колом, или как это делается? – спросила Янина с искренним интересом.

– Ш-ш! – граф настороженно огляделся и мягко подтолкнул ее к входу в часовню. – Вот так подкрасться к спящим и проткнуть колом? По-вашему, это было бы достойно австрийского дворянина?

– Разве это не ваш христианский долг? – на всякий случай шепотом спросила Янина.

– Любимую бабушку? – уточнил граф. – Которая меня на коленях держала? Дядюшку, который подарил мне моего первого пони и мое первое ружье? – он ухмыльнулся. – Пони, помнится, откусил конюху два пальца, но для меня это была хорошая школа…

– Да, если так на это посмотреть… – согласилась Янина.

– А кроме того, не очень-то к ним подкрадешься, – заметил фон Кларен. – Вы хоть представляете себе, насколько опасен спящий носферату?

– Вы же сами сказали, пушкой не разбудишь.

– Пушки их не интересуют, а вот приближение живого, дышащего существа они неосознанно засекут и в самом глубоком сне. И именно из-за глубины этого сна у них обострены защитные инстинкты. А сила у них огромная. И невыспавшийся и наверняка голодный носферату только потом будет разбираться, кого спросонья прихлопнул крышкой саркофага или разорвал напополам: приблудную кошку или любимого родственника. Снаружи на дверях церкви висит цепь – она нужна, чтобы люди знали, что входить туда нельзя. Для носферату она – что шнурок. Мощный засов замыкает эти двери изнутри церкви, они сами задвигают его, чтобы ни один человек по незнанию к ним не вошел.

– Но они чувствуют только, когда подойдешь близко или?..

– Вот это меня и тревожит, – признался фон Кларен. – Появление в замке такого количества свежей крови они не могли не почувствовать. И если мы не натыкаемся на каждом шагу на оголодавших вампиров, а долго прятаться они не сумели бы – тут же перессорились бы между собой и еще обрушили ползамка, – то логично предположить, что нечто не дает им проснуться. А на это способен только один из них…

– Вы хотите сказать…

– Что за нами наверняка с самого начала наблюдают, а вероятно, и читают мысли.

– Такое возможно? – улыбнулась Янина.

– Не знаю. Так говорят. И я подозреваю, что этот носферату способен на всё. А что у него на уме, и какие он преследует цели на наш счет – ведомо только ему.

Янина непроизвольно провела пальцами по шее.

– Полагаю, если бы кто-то уже неделю пил ночами мою кровь, я бы заметила, – решила она.

– Сомневаюсь, – качнул головой граф. – Народу здесь порядочно, а ему нужно совсем немного, и никаких следов он не оставит. Проколы от клыков они заговаривают и не проливают зря ни капли крови – для них эта жидкость слишком ценна.

– Во сне? Они делают это во сне?

– Необязательно. Они умеют заставить жертву забыть об этом.

Янина сглотнула и снова потрогала шею.

– Вы не бойтесь… То есть… – граф помолчал, глядя истертую мозаику на полу, потом быстро взглянул на нее и снова отвел взгляд. – Видите ли, милая Янина, если я понимаю правильно, вместе с кровью они воспринимают частицу личности своей жертвы, какое-то отражение ее души, и за счет этого именно кровь разумных, богато чувствующих существ, какими они и сами когда-то были, поддерживает в них жизнь. Но им нужно для этого мизерное количество крови, в остальном к их услугам те же средства, что и у людей. Людская кровь для них – источник наслаждения, ощущения полноты жизни, и даже более того – процесс сродни плотской любви для смертного. Так мне представляется. Наслаждение, которое оправдывает их существование в их собственных глазах. В конце концов, на любовь ни в самом грубом, ни в самом возвышенном ее воплощении они не способны. А за счет крови они ухитряются влезть в такие глубины сознания и души, какие остаются людям недоступны, проживи они рядом хоть сорок лет.

– А вы немало об этом знаете, – улыбнулась Янина.

– Я же жил среди них.

– И вам никогда не предлагали… – Янина внимательно посмотрела на него снизу вверх. – Стать одним из…

– Нет, – коротко ответил граф и, помолчав, пояснил: – Они не хотят, чтобы наш род совсем вымер, а я ведь последний. Если бы я сам попросил, уверен, мне не отказали бы. Не один, так другой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Kompanie (нем.) – рота.

2

Orvos úr (венг.) – господин доктор.

3

Ташка – кожаная сумка у военных. Использовалась для хранения карабинных патронов, мелких предметов снаряжения, карт и бумаг.

4

Estehegy (венг.), Abendberg (нем.) – можно перевести как «Вечерняя гора».

5

Szint (венг.) – уровень.

6

Kődala (венг.), Steineslied (нем.) – песнь камня.

7

Адвент – у католиков время Рождественского поста, когда верующие готовятся к Рождеству.

8

Есть! (нем.)

9

Спокойной ночи (венг.)

10

«Бал вампиров» (Tanz der Vampire), «Элизабет» (Elisabeth) – наиболее популярные мюзиклы немецкоязычного театра.

11

Федора – фетровая шляпа с мягкими полями и тремя вмятинами на тулье. Считается особенно элегантным типом шляпы.

12

Servus! (лат., автр.) – Привет!

13

Méltóságos gróf (венг.) – обращение к лицу, имеющему графский титул.

14

Прошу прощения (венг.)

15

Ничего страшного (венг.)

16

Halál út, Todesweg (венг., нем.) – Путь смерти.

17

Totentanz (нем.) – танец мертвых, пляска скелетов, популярный аллегорический мотив средневековой живописи и иконографии.

18

Наоборот (лат.)

19

Крипта – подземное помещение под церковью, часто служившее гробницей.

20

На самом деле, такого слова в румынском языке нет, термин получил распространение с легкой руки Брэма Стокера, который сам был, судя по всему, введен в заблуждение.