Лев Филатов - Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже Страница 20

Тех, кто без конца нападал и тем не менее проиг­рывал, мы чтим до сей поры — Бескова, Карцева, Тро­фимова, Соловьева, Блинкова, Николаева, Демина, Гринина, Г. Федотова, Боброва. Что ни имя — звезда. А тех, кто стоял стеной и выигрывал, вспоминают сейчас разве что куйбышевские старожилы. Вратари Виноградов и Головкин, Мурзин, Скорохов, Петухов, Поздняков, Ржевцев, Ширяев, Карпов, Зайцев, Бурми­стров, Проворное, Новиков, Гулевский. Тогда их име­на знали все московские болельщики, отдававшие должное их необоримой, былинноновгородской стойкости. Разница в классе была по меньшей мере двойная. Скажем, динамовцы в чемпионатах 1947 и 1948 годов забили 85 и 57 мячей, тогда как их обидчики «Крылышки» — 32 и 22, армейцы в 1949-м — 86, «Крылышки» — 40.

Как бы мы ни относились к варианту игры куйбышевцев, названному «волжской защепкой», он суще­ствовал, творил сенсации, позволял не слитком силь­ной команде состоять в высшей лиге. Тренировал тог­да «Крылышки» А. Абрамов. Почему-то его имени нет в толстом справочнике «Всё о футболе». А ведь «за­щепки» известны ныне на берегах многих рек. Другое дело, что грубый след от «защепок» отзывается на игре, но ведь никуда не денешься: право слабого!

Тогда, мало что зная о тактических тенденциях (футбольная образованность пышно расцвела после чемпионата мира 1958 года, когда пошли мелькать по страницам прессы магические цифры 4—2—4), стадион «Динамо» чистосердечно потешался над тщетностью нервных усилий общепризнанных героев, пытавшихся без успеха проскочить под крыльями ходко вращавшего­ся ветряка у ворот куйбышевцев. Ветряк их отбрасывал. И это в самом деле выглядело смешно. И как было не сочувствовать «Крылышкам», дерзнувшим не согла­ситься со своей обреченностью! Отбиваясь, отмахива­ясь, пуляя мяч куда подальше, они улучали момент, иногда один-единственный, когда их форварды удирали от защитников, тоже знаменитых как на подбор, и заби­вали гол. Нет, аудитория не обманывалась, понимала, что неспроста ЦДКА обыгрывал куйбышевцев в те же годы 7:0 и 5:1, «Динамо» — 5:0. Но тем заманчивее были матчи, в которых все шло наперекор разуму. Они, эти матчи, оставляли нас, болельщиков, с ощущением, что в футболе не все можно заранее рассчитывать и угадывать.

По тогдашним представлениям у команды цени­лась продольная линия, «хребет», на которой все дер­жалось: вратарь, центральный защитник, центрфор­вард. Хомич — Семичастный — Бесков в «Динамо», Никаноров — Кочетков — Федотов в ЦДКА, Аки­мов— Гомес — Пономарев в «Торпедо». Эти три «хре­бта» считались крепчайшими. Английскую поговорку «Покажите мне ваших полузащитников, и я скажу, какова ваша команда» болельщики узнали позже.

Вратарь извечно был фигурой исключительной. Чувствую, что тут я задержусь, застряну и нарушу последовательность повествования.

Одним из самых захватывающих матчей, который мне довелось видеть на «востоке» был матч «Дина­мо»— «Спартак» 1 октября 1949 года. Мы с Ильей Шатуновским ловко улизнули из своей «Комсомолки» и были вознаграждены. Помню, когда кончилось, хотя и надо было торопиться со стадиона на улицу Правды, на вечернее дежурство, ноги не несли, еле дотащились, столько сил отдали болению. Матч многократно пере­сказан в литературе, и повторяться не стану. 5:4 — так выиграло в тот вечер «Динамо». «Спартак» трижды вел в счете, «Динамо» трижды сквитывало и два раза выходило вперед, последний раз за три минуты до конца и уже насовсем. Как бы ни пиршествовали в том матче нападающие (забили спартаковцы Сальников — 2, Симонян, Терентьев; динамовцы Конов, Трофимов, Савдунин — 2, Бесков), все решил вратарь Вальтер Саная. Он заменил Хомича после того, как тот пропустил четвер­тый мяч и «Спартак» повел 4:3. Было видно с трибун, что Хомич «поплыл», в шоке, движения стали неверны­ми, и, промедли тренер Якушин с заменой, «Динамо» бы не сдобровать. Саная оборвал, пресек разгулявшихся спартаковцев, в воротах появился хозяин. Игра перевер­нулась — «Спартак» растерян. В распоряжении Саная были считанные минуты, но настолько он был тверд, что никто не сомневался: небывалое сражение выиграно им. Тогда такой оборот событий чудом мы не считали, знали, что вратарям дано одерживать победы.

Негоже, чтобы Алексей Петрович Хомич, герой динамовского турне по Великобритании 1945 года, мой добрый товарищ по работе в редакции «Футбо­ла— Хоккея», где он состоял внештатным фотокоррес­пондентом, на этих страничках выглядел кругом вино­ватым. Да, угодил тогда под град Алексей Петрович, и голова у него пошла кругом. Он никогда не вспоми­нал о том матче. Для равновесия расскажу с его слов о другом.

Был Хомич отчислен из «Динамо» с официальной формулировкой «за потерю прыгучести», о чем гово­рил с возмущением до своих последних дней. Перешел в минский «Спартак», и этот незаметный клуб с Хомичем в воротах в 1954 году добыл третье призовое место. Настал черед встречи с московским «Динамо». Своему родному клубу майор Хомич оставался предан до конца, но его спортивная душа жаждала отмщения за оскорбительную «формулировку».

Вот его рассказ, который он повторял неоднократ­но. Слушая, я посмеивался: четверть века же прошло, а Алексей Петрович каждый раз горячился так, словно это было вчера.

— Играть нам с «Динамо» в Минске, и это был, как вы понимаете, мой матч. У них (динамовцев он называл «они», не иначе) состав будь здоров: Яшин, Крижевский, Борис Кузнецов, Володька Савдунин, Серега Сальников, Алик Мамедов, Генка Шабров, Ильин Володя — в общем, компания не нам чета, чемпионами они в тот год стали. Я к матчу готовился как никогда, в большом порядке был. И завелся, злость такая, что не расскажешь. В центре выстроились, а я незаметно так подхожу к ним, вроде бы как к старым товарищам. И говорю: «Вы меня знаете: я себя не берегу. Предуп­реждаю, кто выскочит, не пожалею. Смотрите!» Они мою историю с отчислением знают, чувствуют, что не шучу. Может, и по лицу увидели. В общем, игра по­шла, они пару раз мне ударили издалека. На сближе­ние не идут. Но надо весь матч отстоять, так я, как кто-нибудь из них ближе подойдет, напоминаю: «Ты меня знаешь! Смотри!» В тот день я не имел права пропустить, любой мяч тащил. Так никто из них и не обострил. А минчане один как-то там закатили. Ну и выиграли мы 1:0. Мне бы жизни не было, если бы они меня «расстреляли»...

Уж и не знаю, все ли тут правда или присочинил что-нибудь Алексей Петрович. Но он всей своей вра­тарской судьбой проверил, что вратарь способен выиг­рать матч. И ему это удалось в матче его чести, его расплаты.

Матчей, главными героями которых становились вратари, было сколько угодно. Один из таких, даже тогда, буквально потряс стадион «Динамо». В 1950 году играли ЦДКА и «Зенит». Играли в одни ворота, зенитовские. А их защищал Леонид Иванов, в сером невидном свитере, вроде спецовки, в рабочей кепчонке, плотный, широкогрудый, с сильными руками. Как то­лько не били ему знаменитые армейцы, все тщетно, мяч — у него. Стадион ахал и вздыхал, большинство- то держало сторону ЦДКА, но постепенно, как это порой бывает с футбольной переменчивой публикой, восхитился вратарем и уже был не прочь, чтобы он не пропустил, чтобы свершилось небывалое. Иванов и не пропустил. Его, Иванова, ничья, целиком и полно­стью. Два года спустя тренер армейцев Б. Аркадьев, когда ему поручили создать сборную, ворота доверил Иванову. Мне легко предположить, что тот матч стоял перед его глазами.

Мы давно согласились с тем, что современные на­падающие, игроки середины поля и защитники зримо отличаются от форвардов, хавбеков и беков прошлого. И если сейчас, отдавая дань одаренности и подвигам кого-то из некогда блиставших, говорим, что он и в на­ши дни был бы хорош, непременно добавляем: «При­менился бы, перестроился, привык». Звезды футбола загораются не сами по себе, их выдвигает та команд­ная игра, которую выработало время. А некоторым из звезд удается и самим продвинуть футбол вперед. Разумеется, есть в опыте мастеров былых дней черты и достоинства неувядаемые, передающиеся от поколения к поколению. И все же игра, которую предлагают нашему вниманию сегодня, неминуемо требует, чтобы каждый из тех, кого называют полевыми игроками, отвечал духу времени.

Л вратари? Отличаются ли они чем-то от старых голкиперов? Или, быть может, искусство защиты неиз­менных восемнадцати квадратных метров ворот от бешеного, коварного мяча каким было, таким и осталось?

Закрываю глаза и пытаюсь представить, в каком движении, самом характерном, чаще других повторяв­шемся, запомнился мне Владислав Жмельков, спар­таковский довоенный вратарь. И вижу его в броске. В каком угодно углу, в нижнем, в верхнем, под пере­кладиной, он летит, тянется в ниточку, кончиками пальцев отводит мяч.

А теперь пробую в воображении остановить спар­таковского вратаря Рината Дасаева в его характерном движении. Для меня он — в выбеге из ворот, изогнув­шийся, с пойманным мячом в высоко поднятых руках. И угрозы как не бывало.