Марта Кетро - Плохие кошки Страница 26

Звонок по адресу остается без ответа. Придется ждать. В конторе сказали — отдать. Хоть через окно влезай.

— Это кто меня так усердно добивается? — неожиданно звучит игривый голос сбоку.

Голос принадлежит высокому мужчине с заметной сединой в темных волосах. Он весь в сером английском. Поскольку серый — это уже цвет, а не тьма палитры, оттенки вещей красиво переходят из одного в другой — от светлого, почти белого шарфа до графитовых ботинок.

Она смотрит на него снизу вверх. В ее глазах горит мягкий виноградный свет. Два зеленых огонька на неясном в сумерках лице. Время останавливается. Он узнает ее.

Да, это она. Вид — женщина. Подвид — смертельно опасная. Не производит сильного впечатления поначалу, ибо ее красота не нуждается в искусных трюках отбеливания, наращивания и окрашивания. Обычно такие женщины вызывают глухое, непонятное и необъяснимое беспокойство, помноженное на желание держаться подальше. Лишь немногие мужчины с развитым художественным чутьем испытывают тихую печаль и благоговение перед этой настоящей, природной красотой.

Позже, спустя несколько секунд, он взглядом скульптора мысленно отсечет все лишнее, черно-китайское, под которым скрывается изящная фигура. Но пока — глаза. Слишком большие, чересчур зеленые и какие-то совершенно отстраненные. В них нет контакта. Ни доброжелательности, ни недоверчивости. Одно холодное наблюдение. По такому взгляду невозможно понять — нравишься ты или нет.

Девушка необычная. Это хорошо. Последние лет пять у него только с такими получалось — нормальные не заводили. Надоедали быстро. Решение принято.

— Так что у вас ко мне? Наверное, что-то личное? — произносит мужчина с мягкой улыбкой.

Девушка молча протягивает ему конверт.

Он берет, даже не взглянув.

— Вы курьер, значит?

Молчание.

— А как вас зовут?

Тишина.

Странное выражение лица — совершенно бесстрастное.

— Вы устали? Вам не хочется разговаривать?

Девушка молча составляет длинными тонкими пальцами с немного заостренными ногтями какую-то сложную фигуру. Кисти движутся столь быстро и пластично, что сомнений не остается — это давний навык, следствие единственного способа общения.

Она немая.

Ее языка он не знает. По роду деятельности и образу жизни ему нужны английский, французский и итальянский.

Да это же девушка-мечта — молчит и радует глаз. Пора приступать к действиям. Ловко открыв ключом дверь, приглашает гостью войти. Этот жест стал ритуальным — он совершал его множество раз, и никогда не получил отказа.

Хозяин возлежит на голубых шелках (сегодня он не ждал гостью, и эффектные алые комплекты мирно дожидаются своей очереди в дизайнерском шкафу черного дерева).

Непонятная девушка мирно спит рядом. Все-таки это необычно — когда женщина совсем не говорит. Как будто и не женщина вовсе.

Прошел ли хотя бы час от знакомства до секса? Когда он заказывает девушек в проверенном агентстве на ночь, обычно есть этот разгоночный час.

Нет, не прошел. И он собирается ее оставить.

Купит шмоток всяких… шубу пока не будет. Шубу еще рано. Все-таки он в первый раз ее… видит.

Ей и в пальто будет хорошо. Век будет ему благодарна.

Но на этот счет опытный мужчина ошибался.

Опять кого-то притащил. Последние полгода, после того, как я выжила ту лахудру, — каждый раз новая. Интересно, что эта собой представляет. Сейчас засюсюкает как обычно: «Ой, кошечка!»…

На сплетенные тела улегся мех — живой, шевелящийся, мягкий. Девушка меланхолично вытащила руку из-под нежного клубка и принялась его гладить — именно так, как нужно… хм!

— Это Цаца. Вообще ее зовут Царица, но я сократил. Ей так больше идет. А ты будешь Кошка — самое подходящее для тебя имя.

Цаца с Кошкой теперь подружки — вопреки предыдущему печальному опыту. Только Кошка знает, как надо ее купать, расчесывать, где продается самый вкусный корм. Она целыми днями сидит с Цацей дома — им хорошо вдвоем. Хозяину девочка нравится, но появились некоторые сомнения. Он не против содержать — дело привычное. Но пусть женщина будет хоть чем-то занята. Те прекрасные гостьи, которые задерживались тут ненадолго, были очень деловыми особами. Львиную долю их дел занимал шопинг. Салоны всякие, маникюр-педикюр. И конечно, тщательная реализация стратегии по брошюре «Как выйти замуж за два месяца».

Кошка почти не выходит из дома — только за кормом для Цацы. Обожает ухаживать за собой, можно сказать, живет в ванной, но никаких салонов. Большую часть времени она проводит в постели, причем у него появляется такое ощущение, что ему там нет места.

Даже когда девушка крепко спит, кажется, что она всегда начеку. Подолгу Кошка просто валяется в красивых, но странных свернутых позах — ее тело мягко закручивается во всевозможные петли, полукруги и изогнутые линии. Неясно, как вообще можно добровольно принять такое положение.

Когда он ложится в свою, в общем-то, постель, в первые секунды чувствуется ее недовольство тем, что потревожил. Затем настроение резко меняется — Кошка начинает ласкаться, растягивая этот предварительный этап как можно дольше. Она всячески стремится избежать финала программы — в последний момент часто выясняются всевозможные обстоятельства, препятствующие нормальному завершению процесса. Это весьма раздражает. Ему кажется, что с ним играют в какую-то игру, где он не знает правил, ведомый и взят-то из милости.

Странностей много.

Она купила новые вещи вместо своего жуткого тускло-черного барахла, только когда он чуть ли не силком привел ее в приличный магазин. Такое впечатление, что мнение окружающих ее не волнует. И не очень хочется об этом думать, его точка зрения тоже никакой ценности для нее не представляет.

По роду деятельности он общается с огромным количеством людей. Зачастую тем, насколько верно он их поймет, и определяется успех дела. Ему хорошо известно — если человек независим от вердиктов социума, он опасен.

Потом… ненормально высокая температура тела, этот постоянный жар, исходивший от нее, в сочетании со спокойствием сфинкса.

Однажды он принес из гипермаркета огромный пакет с апельсинами — своими любимыми фруктами. Она посмотрела на него с ненавистью. Хозяин остался наедине с собой впервые за несколько дней. Долго искал ее по подворотням. Кошка вернулась только после клятвенного заверения, что все апельсины выброшены — все до единого.

Цаца тоже не выносит цитрусовые, вынуждая его постоянно отказывать себе в любимом вкусе. И эта теперь ставит условия. Как будто он не хозяин в собственном доме.

Но расставаться не хочется. Ему нравится на нее смотреть.

Кошка шествует необыкновенно пластично, но с движениями танцовщицы это не имеет ничего общего. Он знал многих представительниц этого древнего ремесла; с одной весьма известной балериной у него остался в прошлом элегантный роман. Любые перемены положения тела для них — работа; они стремятся выполнить каждый жест правильно.

Иное дело — его питомица. Она перемещается как вода: незаметно, плавно и без малейшего напряжения. Заполняет выемку в кресле, впадину в диване, может распластаться на мягком ковре, совсем как Цаца.

После молчаливой близости и последующего долгого сна Кошка три с половиной часа провела в ванне, по очереди вымазывая на себя то одно, то другое пахучее средство из фигурных флаконов. Он время от времени захаживал в сверкающее царство неги для оказания приятной помощи. Вышла красавица — как и следовало ожидать.

Особенно интересно сочетание светящихся зеленых глаз и пепельных, светло-серых волос. Необычный цвет. В его кругу — сплошь блондинки: платиновые, жемчужные, золотистые. Но Кошкины глаза настолько яркие, что требуют к себе этот сумеречный фон — как на полотнах Гойи. Его художественный вкус радует это сочетание: образ не надо перегружать яркими красками, насыщенные тона хорошо дополнять спокойными, неясными, пастельными. Эта девушка — качественное художественное произведение.

Он не жалеет о своем решении. И Цаца ее приняла. Они похожи — повадкой, манерами. Иногда кажется — его гостья понимает, о чем та мурлыкает. Забавно, что женщины не задерживаются в его доме. Только кошки.

На кухне оттенка слоновой кости сидят две кошки: большая и маленькая.

Большой уже пять с половиной лет, это солидный возраст — как сорок человеческих.

Маленькой — всего двадцать три, по кошачьим меркам — два года.

Они обсуждают нечто очень важное. Опытная пытается втолковать пришлой глупышке очевидное:

— Дура. Ты думаешь, я бы сама от него не избавилась? По-твоему, мне очень нравится, что он лезет ко мне своими лапами, когда мне хочется побыть наедине с собой? Он нам нужен, пойми. Да, мы знаем, что это — территория кошек. Но человечье племя считает, что тут его место!