Наталья Поваляева - Издержки профессии, или Перемена участи Страница 5

– Мисс Кинг, если вас не затруднит, подойдите в гостиную. Госпожа хочет вас видеть.

«Что б ты провалилась, вобла сушеная», – подумала Летти и, повесив голову, поплелась в гостиную.

Сказать, что леди Гонория была не в духе – значит, ничего не сказать. Воздев руки, хозяйка дома оглашала гостиную громогласными раскатами своего отнюдь не мелодичного голоса, попеременно то оплакивая убиенную вазу, то обвиняя и порицая ее погубительницу, а мистер Родерик Беренс с видимым удовольствием наблюдал эту сцену. Летти смиренно выслушала все, и безропотно согласилась с тем, что штраф в пять фунтов и три месяца без выходных – это еще довольно мягкое наказание, учитывая тяжесть провинности.

Когда же первая (и самая мощная) волна хозяйкиного гнева улеглась, Летти глотнула побольше воздуху и решилась:

– Чувствуя свою вину за причиненный вашей милости ущерб, я предприняла кое-какие шаги и, возможно… это, конечно, ни в коем случае не замена, мадам, но может быть, вы позволите… можно, я вам кое-что покажу?

Леди Диспенсер удивленно приподняла левую бровь, но милостиво позволила:

– Что ж, несите это ваше «кое-что». Вот, мистер Беренс, какие нынче слуги! Но, увы, такие времена настали, что лучших нигде и не сыщешь…

Летти тем временем со всех ног бросилась в свою комнату, схватила кувшин и, застенчиво краснея, внесла его в гостиную.

– Вот, мадам…

Леди Гонория, осмотрев кувшин, скривила рот скобкой, словно увидела жабу в собственной постели, зато реакция мистера Беренса была удивительной. Он в два прыжка подскочил к кувшину, внимательно рассмотрел рисунок, затем вынул из кармана пенсне, криво насадил его на нос и еще раз изучил роспись.

– Позвольте, милочка… Это вы сами?

– Сама, – еле слышно сказала Летти и уткнулась взглядом в узор на ковре.

– Очень, очень любопытно, – бормотал знаток искусств, едва не утыкаясь носом в рисунок на кувшине.

– Да что тут любопытного, дорогой мистер Беренс! – удивленно воскликнула леди Гонория. – Какие-то детские каляки-маляки!

– О, не скажите, любезная леди Гонория, не скажите! Это же настоящий le primitif!

Затем, отлипнув, наконец, от кувшина, мистер Беренс обратился к Летти:

– Сможете ли вы, милочка, так разрисовать еще несколько кувшинов? Любые сюжеты, какие вам в голову придут! Заплачу по фунту за штуку! Естественно, – спохватился он, – при условии, что это никак не помешает вам выполнять ваши обязанности горничной.

– Право же, я не знаю, сэр… что скажет на это хозяйка…

Леди Гонория, казалось, была потрясена. Она изумленно разглядывала кувшин, который оказался так дорог мистеру Беренсу, и как бы невзначай – чтобы лучше изучить все детали – поставила его на ту самую подставку, на которой стояла погибшая мейсенская ваза.

– Ну что ж, раз вы, мистер Беренс, считаете, что эта маз… эти рисунки чего-то стоят, так пусть уж рисует. К тому же, разрисовав пять кувшинов, мисс Кинг сможет довольно быстро выплатить штраф!

На том и порешили.

Спустя месяц Летти получила пять фунтов за пять новых кувшинов («Ловля устриц» (2 шт.), «Варка устриц», «В таверне “У двух устриц”», «Ловец устриц и его невеста смотрят на закат») и выплатила штраф. А спустя полгода, благодаря собственному трудолюбию и расторопности мистера Беренса, она смогла оставить место горничной и снять в мансарде доходного дома отдельную каморку под студию. А через год уже весь Лондон стоял в очереди за оригинальными кувшинами, горшками и прочими гончарными изделиями с росписью «устричной королевы» мисс Летти Кинг. В доме мистера и миссис Кинг под портретом кота Джампера выросла целая батарея расписных горшков (подарки дочери), а леди Гонория Диспенсер, говорят, убрала на чердак вазу с романтическим чаепитием и заставила всю гостиную изделиями мисс Кинг. Когда собираются гости, леди Гонория широким жестом обводит горшки и кувшины и говорит:

– Вот, господа, все это нарисовала Летти Кинг, а открыли ее мы с мистером Родериком Беренсом!

Кухарка Доркас получила к Рождеству роскошный кувшин с рисунком «Кухня в устричном ресторане», а мисс Клоуз – маленький горшочек с изображением рыбки, подозрительно похожей на воблу. Но даже и такой подарок мисс Клоуз вряд ли заслужила.

С ангелом за руку вверх я взойду…

Гаю Хорбари явился ангел.

Случилось это в стенах «Лондонского и Валлийского кредитного банка братьев Локк».

«Знаем мы такое!» – быть может, скажете вы и припомните дюжину похожих историй. Например, историю о хозяйке бакалейной лавки, которая уверяла, что по средам ей является святая Берта Кентская и сообщает, какой товар лучше пойдет на будущей неделе – апельсиновый мармелад или консервированные анчоусы. Или историю о разносчике газет, которому являлся дух того самого осла, что вывез на своей спине Марию и новорожденного Иисуса из шумного Вифлеема – якобы дух этот так полюбил запах свежей типографской краски, что мог часами сидеть возле корзины с только что отпечатанными листками. Несть числа таким историям, и все же случай Гая Хорбари – особенный.

Пикантность ситуации заключалась в том, что ангел выбрал для явления именно тот момент, когда Гай взламывал сейф вышеозначенного «Лондонского и Валлийского кредитного банка».

Следует сказать, что мистер Хорбари был подлинным виртуозом – за пять лет он обчистил сейфы двадцати семи лондонских банков, и ни разу не был пойман. За всю свою жизнь в руках полиции Гай побывал лишь однажды – в возрасте семи с половиной лет его взяли с поличным при попытке кражи карманных часов на Рождественской ярмарке в Челси. Суд постановил отдать малолетнего преступника в исправительное заведение миссис Блессинг, откуда Гай благополучно сбежал через восемь дней, прихватив столовое серебро директрисы и золотой монокль классного надзирателя.

С тех пор минуло много лет, которые Гай Хорбари употребил со всей возможной пользой, всячески совершенствуя практические навыки и приобретая новые знания в своей профессиональной сфере. Деньги Гая не интересовали – будучи весьма состоятельным человеком (спасибо двадцати семи банкам!), он жил в скромном домике на тихой улочке в западной части Лондона, тратил мало, одевался опрятно, но неприметно, так что в толпе клерков, ранним утром спешащих на службу, вы бы ни за что не выделили его. Что действительно захватывало мистера Хорбари – так это процесс добывания денег. Он отлично знал конструкцию новейших английских, американских, французских и бельгийских сейфов, и не было на свете такого замка, который не покорился бы ловким рукам Гая Хорбари.

В тот день – а точнее, в то раннее утро, поскольку Гай Хорбари любил работать за пару часов до начала присутствия – все шло по заведенному, давно отработанному плану. Предстояло взломать несгораемый шкаф производства фирмы «Сайлас Херринг и компания» – детская забава для такого мастера, как мистер Хорбари. Неторопливо вынул он из кожаного футляра особый стетоскоп с чрезвычайно деликатной сердцевиной, как вдруг словно бы кто-то невидимый набросил на Гая Хорбари железный обруч, намертво прикрутивший локти к бокам. От неожиданности Гай выронил стетоскоп на каменный пол банковского хранилища. Внутренности погибшего прибора хрустально звякнули напоследок.

Именно в этот момент Гай и заметил ангела.

Небольшой – величиной с куклу, каких Гай видел в витрине «Хэмлиз», – он сидел верхом на сейфе, расправив белые крылья и болтая ногами.

Некоторое время Гай и ангел молча смотрели друг на друга, при этом каждый думал о своем. «И ведь не пил же никогда, и табаку не курил и не нюхал даже», – думал Гай, с тоскою глядя то на ангела, то на разбитый стетоскоп. «Dignare, Domine, die isto sine peccato nos custodire», – думал ангел, легонько покачиваясь из стороны в сторону.

Наконец Гай, которому надоело бороться с невидимым обручем, сковывающим движения, решил начать беседу:

– Ну, чего тебе надо, видение? Стетоскоп мой ты уже угробил, новый не меньше месяца делать будут…

– Я ангел, а не видение! Спой со мной, Гай Хорбари! – молвил ангел, сверкая голубыми глазами.

Гай от изумления только рот раскрыл, но ангел уже затянул тоненьким голоском «Ближе, Господь, к Тебе». Еще больше изумился мистер Хорбари, когда услышал собственный голос, старательно выводящий: «Там лестница наверх, к свету ведет. Страхи оставлю здесь, вся печаль сойдет».

К концу гимна Гай с ангелом отлично спелись, так что «Te Deum», последовавший за первым гимном, они уже исполнили, как заправские певчие, а когда второй гимн окончился, ангел исчез. Одновременно с ангелом исчез и стягивающий локти обруч. Гай размял руки, вынул из кармана сюртука часы. До открытия банка оставался всего час, а значит, пора было уносить ноги.

Аккуратно собрав обломки стетоскопа, Гай Хорбари выбрался из банковского хранилища в маленький переулок, провонявший плесенью и гнилой капустой. Пять раз повернув налево и один раз направо, Гай вышел на Стрэнд, где быстро поймал кэб и отправился домой. Дома же он повалился на кровать, словно подкошенный, и проспал ровно сутки. Проснувшись, Гай припомнил все, что случилось с ним в хранилище «Лондонского и Валлийского кредитного банка», покачал головой, словно отгоняя странные события минувшего дня, и решил нанести визит знакомому умельцу, который всегда делал для Гая особенно сложные инструменты – нужно было заказать новый стетоскоп.