Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал первый Страница 4

– Что вы говорите! – Петр Ильич усмехнулся и скрестил руки на груди. – А костыль смогли бы?

– Какой костыль? – Лев Николаевич удивленно уставился на Петра Ильича. – О чем это вы?

– Ну обычный костыль такой. Железный. – Петр Ильич немного скривился, увидев, как по небритому подбородку Льва Николаевича потекла жирная слюна. – Железнодорожный костыль, каким рельсы к шпалам прибивают. Смогли бы?

– Что смог бы? – Лев Николаевич, заметив взгляд Петра Ильича, обтер рукой подбородок. – Что-то я не пойму вас. При чем тут костыль вообще?

– Ну вы же говорите, что у вас желудок ого-го, и даже пятки медные переваривает, – Петр Ильич посмотрел на носы своих ботинок. – Вот я и спрашиваю: смогли бы вы костыль переварить или нет.

– Ах вот вы о чем! – Лев Ильич продолжил чавкать куриной ногой. – Иронизируете. И напрасно! Я вот сейчас курочки поем, и буду чувствовать себя архипревосходно. А вы голодным останетесь, со своей иронией.

– Ну что вы! Какая уж тут ирония? – Петр Ильич пристально посмотрел на Льва Ильича. – Простой интерес и не более. Я просто никогда еще не видел, что бы с таким аппетитом ели сырую неощипанную курицу. Вот я и подумал, что вам, в сущности, все равно что есть: что медяки, что костыли, что еще какую-нибудь дрянь. И остается только восхищаться вашим необыкновенным желудком. А сейчас, простите, мне надо в уборную, так как мой рассудок более не может выдерживать этого чудовищного зрелища. Честь имею!

И Петр Ильич вышел из купе.

Арест Ореста

Двое с револьверами и трое с винтовками, вышибив дверь ворвались в кабинет Ореста Аристарховича.

Видимо главный, развевая рыжей бородой, тыча в лицо Ореста Аристарховича наганом, истерично заорал:

– Гражданин Чертоомутов! Вы – арестованы!

Орест Аристархович спокойно отвел дуло от лица, почесал нос и спросил:

– Вы это серьезно, господа?

– Да!!! – брызгая слюной возопил рыжебородый, возвращая ствол нагана обратно к лицу Ореста Аристарховича.

– То есть, вы считаете, что можете просто так ворваться ко мне без стука, в кабинет, бряцая своим доисторическим фетишем, и арестовать меня? – Орест Аристархович вновь отвел дуло от лица, почесал нос и усмехнулся: – Вы правда так считаете?

Вместо ответа, рыжебородый вернул наган к лицу и нажал на спуск. Однако вместо ожидаемого выстрела, наган натурально издал отрыжку и рассыпался в пыль.

– Идиоты! – строго сказал Орест Аристархович.

Он погрозил рыжебородому пальцем, почесал нос и… вдруг раздулся в огромный шар и звонко лопнул, забрызгав присутствующих какой-то зеленой слизью, с весьма неприятным запахом.

– Черт знает что… – пробурчал рыжебородый, брезгливо обтирая бороду наганом. – Пойдемте товарищи. У нас еще три адреса.

Злосчастная оливка

Афанасий Петрович, совершенно отчаявшись подцепить вилкой непокорную оливку, ухватил ее пальцами и отправил в рот. После чего, закрыв глаза, приступил к неспешному задумчивому пережевыванию.

Впрочем, как следует просмаковать заморский продукт не получилось, так как оливка, видимо не желая сдаваться, неожиданно явила косточку, отчего ближайший подвернувшийся зуб Афанасия Петровича хрустнул и выпал изо рта.

Сей факт настолько поразил Афанасия Петровича, что, поднявшись с пола, он долго не мог найти стула, на котором сидел до инцидента с косточкой. И конечно тот факт, что стул оказался выброшенным в окно, так же не прибавил ясности мысли, а даже наоборот – еще больше расстроил Афанасия Петровича, так как в момент броска окно было закрытым, что повлекло к его уничтожению.

Кроме того, перевернутый стол раздавил всю немногочисленную посуду, имеющуюся в доме, а неизвестно откуда взявшийся топор основательно покрошил и остатки мебели.

Странноватый едкий дым, расползающийся по комнате, наводил на мысли о неисправной электропроводке, тогда как хлюпающая под ногами вода красноречиво свидетельствовала об утрате водных коммуникаций. О том же свидетельствовали вырванные с корнем краны, раскуроченные батареи и ни на что не похожая уборная.

Последнее окончательно расстроило Афанасия Петровича, что привело к уничтожению остатков имущества, и самому крупному поджогу, что случался на памяти заслуженного брандмейстера города.

Баллистическая теория

У Захара Ильича с самого детства была мечта: жахнуть из Царь-пушки. Буквально.

Не то, чтобы Захар Ильич имел склонность к разрушениям и смертоубийству, просто он был уверен, что если из нее как следует жахнуть, то ядро непременно облетит вокруг земного шара, и шарахнет стрелявшего канонира по затылку.

И если в детстве ему еще удавалось как-то доказывать свою теорию и выигрывать мальчишеские споры, то с возрастом это делать становилось все труднее и труднее: чем старше становились мальчишки, тем более сведущими они оказывались в вопросах баллистики и артиллерийского дела. А уж и вовсе повзрослев, стали откровенно потешаться над Захаром Ильичом, продолжавшим настаивать на своей гипотезе. Так что, когда-то детская мечта, стала медленно и уверенно превращаться в идефикс, поглощая все прочие помыслы.

И вот однажды, Захар Ильич в очередном споре дошел, что называется, до наивысшей точки кипения и разошелся так, что той же ночью, с двумя огромными сумками давно припасенного пороха, рюкзаком войлока, и инструментами в карманах, никем не замеченный, прокрался на Ивановскую площадь, подобрался к Царь-пушке, набил ствол порохом, утрамбовал войлочный пыж, механической дрелью высверлил запальное отверстие, приладил запальный шнур и… понял, что совершенно не позаботился о снаряде!

И тут, как на грех, показался милицейский патруль, заметивший странное движение возле исторического памятника.

С этого момента сам Захар Ильич плохо помнит, зачем такое сделал – вроде как в состоянии аффекта, он подпалил запальный шнур, а сам нырнул в чрево пушки…

В общем, что тут сказать? Теория Захара Ильича начисто оправдалась: обогнувши земной шар, он прибыл к месту старта именно в то самое место, где, по правилам, должен был находится канонир. И если бы таковой действительно там стоял, то Захар Ильич непременно врезался бы ему прямехонько в затылок.

К счастью, полет Захара Ильича занял довольно приличное время, так что когда тот вернулся к пункту назначения, прошло несколько дней и зеваки, сбежавшиеся на чудовищный грохот, к тому моменту уже разошлись. Поэтому никто не пострадал, но и, своего рода, подвиг Захара Ильича остался незамеченным.

Но как бы там ни было, Захар Ильич осуществил мечту детства и доказал, хотя бы самому себе, свою остроумную баллистическую теорию.

Без обмана

Петра Сергеевича с утра не было дома.

Он сам об этом всем рассказывал. Подходил к первому попавшемуся гражданину, хватал его за плечи и, глядя в глаза с каким-то укором, говорил:

– А ведь меня сегодня с утра не было дома! Представляете?

Поскольку гражданин видел Петра Сергеевича первый раз в жизни, то сразу же терялся и начинал чувствовать некоторое замешательство. А Петр Сергеевич, меж тем, сочувственно хлопал гражданина по плечу, и добавлял:

– Ну, ничего, любезнейший – не расстраивайтесь. Зайдете в другой раз!

После чего оставивши гражданина в легком ступоре, быстрым шагом удалялся.

И таким образом за довольно короткий промежуток времени Петр Сергеевич умудрился озадачить с полсотни граждан, прежде чем его, наконец, поймали и вернули обратно в лечебницу.

Так что, как видите, он не лукавил – его действительно с утра не было дома. И не только с утра, а уже довольно давно.

Известная планета

– Давайте, Дмитрий Евгеньевич, представим себе эдакую гипотетическую планету, на которой обитают безголовые люди. Ну, к примеру, рот у них имеется на животе, глаза, нос и уши на груди. А вместо мозга – некий орган, посылающий необходимые импульсы организму. Причем программа в этот орган заложена изначально, со времен возникновения на планете людей, и передается потомкам по наследству, не претерпевая никаких изменений. Грубо говоря – набор функций, необходимых для поддержания жизнедеятельности организма, размножения, удовлетворения каких-нибудь частных потребностей и сохранения популяции. То есть такой стабильный мир людей, которым мозг, в общем-то, и ни к чему. Представили?

– Чего же тут представлять? Я определенно знаю, о какой планете вы толкуете, уважаемый Валентин Петрович!

– Черт…

Белиберда

(посвящается Св. Илии Тверскому)

Михаил Петрович с Иваном Фомичом сидели на кухне, выпивали, закусывали и, не шибко досаждая соседям, вели дружественные беседы. При этом Михаил Петрович норовил заехать в ухо Ивану Фомичу, в то время, как тот рассчитывал попасть Михаилу Петровичу в глаз, или на худой конец в челюсть.