Жюльетта Бенцони - Тибо, или потерянный крест Страница 59

— Но я бессилен что-либо сделать! — возмутился врач, снова начав метаться по комнате. — Во всяком случае, я мало чем могу помочь с тех пор, как закончилось основное лекарство. Как вы его лечите?

— Мариетта, которая ни на шаг от него не отходит, моет его с настойкой лаванды и ее же дает ему пить, а кроме того, поит оливковым маслом, им же смазывает кожу. Еще она использует для лечения отвар тимьяна. Пока он сражается, она собирает растения с приятным запахом, а потом жжет их вместе с ароматическими смолами бальзамического тополя... Дело в том, что теперь, как ни печально, из-за болезни от него исходит запах... Простите меня, господин Жоад, я вовсе не хотел бы подвергать сомнению вашу великую ученость, но сейчас я намерен отыскать вашего единоверца, того самого Маймонида. Может быть, за это время он нашел какое-то новое средство? Если он еще жив, думаю, он сейчас в Каире? И я готов...

— Вам не придется отправляться в такой далекий путь! Маймонид сейчас стал личным врачом Саладина, без которого тот не может обойтись. Так что, где султан — там и он... Но, если только у него самого нет семечек анкобы, я не понимаю, зачем бы ему возить с собой среди прочих снадобий лекарства, исцеляющие от проказы...

— Может быть, проще всего спросить об этом у него самого? — с этими словами Тибо поднялся с места, собираясь откланяться.

И в глазах его горела такая решимость, что Жоад испугался.

— Если вы намерены отправиться в лагерь Саладина, то понапрасну совершите безрассудный поступок. Вместо врача вы встретитесь с палачом. Куда проще было бы пробраться в многолюдный Каир, где легко затеряться в толпе. Но добраться до Маймонида в лагере — об этом нечего и думать. У вас ничего не выйдет, а вашу голову отправят королю с помощью катапульты.

— Саладин пока еще не осаждает Тивериаду! — яростно выкрикнул Тибо. — А я готов стучаться и во врата преисподней, чтобы просить Господа нам помочь!

— Это безумие! Вы готовы лишить Его Величество самого верного его друга, того, что поклялся никогда его не покидать? Кстати, мне и сейчас странно видеть вас здесь, вдали от него. Кто ему служит?

— Другой его щитоносец, рыцарь Пелликорн. Он обладает недюжинной силой, а на его верность всегда можно положиться... как и на его дружбу, способную выдержать любые испытания! Спасибо за то, что выслушали меня, господин Жоад!

Выбравшись за пределы еврейского квартала, юноша подождал, пока спадет жара, и с наступлением сумерек двинулся в сторону Тивериады. На сердце у него лежал камень, но решимость не ослабела.

В окрестностях Тивериады трудно было поверить, что всего в каких-то семи лье оттуда война опалила землю огнем и яростью, погубила множество людей, истребляя все на своем пути. Озеро с лазурно-изумрудной водой в оправе из пышной растительности, среди которой подобно жемчужинам были рассыпаны маленькие городки, дышало покоем и безмятежностью. В чистой воде, некогда омывавшей ноги Христа, казалось, навек отразился Его взгляд, и привязанные к кольям лодчонки рыбаков будто бы все еще ждали переполненных рыбой сетей апостола Петра и появления Того, чей голос усмирял бури и потрясал человеческие души... Здесь, на земле Галилеи, до скончания веков будет звучать эхо несравненных слов Нагорной проповеди.

Древнее основание княжеского замка погрузилось в воды озера и во тьму веков. Эта земля помнила стражу Ирода Антипы, римских легионеров, византийских стратиотов51, сарацин Магомета и франкских воинов, явившихся со всех концов Европы.

Тивериада, обычно тихая и спокойная, в момент возвращения Тибо гудела потревоженным ульем, и на всех лицах читалась отчаянная скорбь, какую порождает бессилие. Уже у самого замка старый и кривой солдат, из единственного глаза которого текли слезы, объяснил ему:

— Шатле горит! Оттуда, сверху, видны пламя и дым, — сказал он, показав рукой на гребень крепостной стены.

— Ты знаешь, где сейчас король?

— Похоже, что там, наверху! Он плачет, как и я.

Бодуэн и в самом деле был там. Но, взобравшись по лестнице, которая вела на дозорный путь, Тибо поначалу увидел лишь мощную фигуру Адама Пелликорна. Закованный в броню с головы до пят, он стоял, расставив ноги и положив руки в латных рукавицах на воткнутый в щель тяжелый двуручный меч, с которым он умел управляться как никто другой, и полностью закрывал собой короля в его белом монашеском одеянии. Король сидел, прислонившись к выступу между двумя амбразурами и повернувшись лицом к западу, и каждая клеточка его тела безмолвно кричала от боли. Когда щитоносец приблизился к нему, Бодуэн, не поворачивая головы, протянул руку.

— Смотри! Саладин расправился с моим замком. Это горит Брод Иакова!

На горизонте, в наступающих сумерках, темнел огромный столб дыма, пронизанный красными всполохами. Несмотря на довольно большое расстояние52, зрелище походило на пасть ада, внезапно разверзшуюся в глубине долины. Пожар полыхал с такой неистовой силой, что троим стоявшим на стене мужчинам казалось, будто они чувствуют его жар и зловоние обугленных тел. А там, на месте, должно быть, настоящее пекло, все выжжено на много лье вокруг.

— Как это могло случиться? — Тибо не поверил своим глазам. — Он ведь был сложен из огромных камней, обтесанных так безупречно, что они смыкались без единой щелочки между ними. Вы заплатили за каждый по четыре золотых динара. И это могло загореться?

— Там произошел чудовищной силы взрыв, — объяснил приблизившийся тем временем Адам. — Подрывникам Саладина, должно быть, удалось забраться глубоко под стены и заложить огромный заряд. А скорее всего, даже и не один. Из защитников крепости, видно, в живых не осталось никого. Это не человек, а дьявол!

— А я — всего лишь оставленный небесами несчастный король! Теперь ему открыта дорога на Акру. И я никак не могу ему помешать, не могу его остановить. И все же я должен спасти то, что еще можно спасти!

— Торопиться некуда, Ваше Величество, — умиротворяющим тоном проговорил Адам. — Султан не двинется по прибрежной дороге, оставив за спиной владения графа Триполитанского и князя Антиохийского. Кроме того, как я слышал, у него в лагере началась чума. Возможно, теперь, после сожжения Шатле, он на время успокоится. Должно быть, перемирие ему сейчас требуется не меньше, чем нам...

— Он — победитель, и ни за что не попросит перемирия! — с горечью ответил Бодуэн. — Стало быть, заняться этим придется мне, и я сделаю это из любви к Богу и к моему народу, на чью долю и без того уже выпало слишком много страданий!

— В таком случае, Ваше Величество, если вы отправите послов, я попрошу вас послать вместе с ними и меня, — сказал Тибо.— Тебя? Ты снова хочешь меня покинуть? Но ведь ты прекрасно знаешь, как я нуждаюсь в тебе.