Лабиринты страсти - Эвелина Гольдман Страница 34

— Можно мне к нему пройти? — он нахмурившись скользит по мне глазами и кивает, — Только одному, — я смотрю на Марию, она машет головой и шепчет сквозь слезы «иди»: Я прохожу по длинному, широкому коридору в реанимацию, надеваю халат, все остальное и захожу к нему. Гордей лежит неестественно бледный, его веки закрыты и по всюду торчат какие-то трубки, он чисто перебинтованный, но через ткань на груди просачивается кровь. Я медленно подхожу, словно боясь разбудить его, и беру за руку. Гордей всегда очень теплый, он согревал меня, когда мне было холодно ночью, а теперь я буду согревать его…

Его веки плотно закрыты, а стук сердце напоминает остановку. Медленные удары, которые, такое ощущение, становятся ещё медленнее.

— Я тебя люблю, ты же знаешь, да? — в ответ тишина, но я знаю, что он бы ответил «да», — И ты не умрешь, правда? — и я знаю, что он бы ответил «нет»

Всю ночь я просидела в палате, не сомкнув и глаза, а вот утром, когда в палату пришел врач, он что-то посмотрел, Гордея перебинтовали и поставили катетер.

— Как вас зовут? — вдруг летит вопрос со стороны, пока я наблюдаю за всеми процессами, производящими с моим мужем.

— Ангелина…

— Ангелина, съездите домой, поспите пару часов, — я мотаю головой и не собираюсь никуда вставать? — Послушайте, вас сменят родители, вы приведете себя в порядок, а мы переведем его в палату, вы сможете оставаться там, а пока вы нужны вашему ребенку, поэтому поезжайте домой, — я думаю логически, что я оставила свою, совсем маленькую, дочь и сейчас нужна ей. Поэтому встаю и иду, глянув на Гордея выходя из палаты. Мария с Захаром обменявшись со мною парой фраз заходят внутрь и мне становится чуть спокойнее. Написав Свете сообщение, что я скоро буду дома, сажусь к водителю в машину и еду. Город стал серый, такой же, как я внутри, снег срывается хлопьями вместе с дождем, создавая неприятную слякотную кашу. Я подъезжаю к дому и захожу в квартиру, даже не помню, как я поднималась. На порогу Светка и Женька, которое обе обеспокоено смотрят на меня, даже Женька, которая обычно всегда бежала и запрыгивала мне на руки- просто стоит.

— Все хорошо? — спрашивает Света, я киваю и сажусь на корточки перед дочерью:

— Женечка, папа сейчас болеет, но обязательно поправиться, а мы будем за него молиться и надеяться, что это произойдет скорее, хорошо? он кивает и обнимает меня. Так выросла, даже за это день- она стала взрослая и понимающая.

Пока Света подогревает ужин, я принимаю душ и надеваю домашний костюм, Женька сидит на пуфике в комнате и ждет меня. Раньше, когда Гордея не было, она боялась оставаться одна в комнате и я сажала её за дверью, которую оставляла открытой, разговаривала, и так я успела помыться и Женька не переживала, а сейчас она молчит.

— Евгеша?

— Ммм?

— Чего молчишь?

— Папа не умрет?

— Нет

— Обещаешь?

— Обещаю

Сама стою перед зеркалом и беззвучно плачу…

Глава 41. Лина

Полтора месяца спустя

— Мы с Женькой даже убежать не успели, он как хлынул и мы с головы до ног промокли, — рассказывала я Гордей о нашем дне с Евгешкой, а он продолжал молчать, но я уверенна, что он меня слышит и все понимает.

Мама сидела рядом, теперь я называю так Марию, она за этот месяц стала для меня действительно мамой, и просто молчала, наблюдая за мной.

— Линночка? — я обернулась на её голос.

— Ммм?

— Врачи говорят, что жизненных показателей нет, мы только себя мучаем…,- я знаю, что у нее опустились руки. У меня нет, потому что вчера я узнала, что беременна. Я уверена, что Гордей придёт в себя, хоть на это и дают всего три процента. Я верю в них и знаю, что так и будет.

— Он придёт в себя, — мама Маша беззвучно плачет, а я верю.

Мои дни следующий месяц протекали так же. Я отводила Женьку в садик, затем шла в больницу. Я читала ему книги, которые он мне раньше советовал, затем высказывала свое мнение о них. Пела песни и читала стихи. Делала все, что могло бы скрасить его досуг, я знала, что он просто спит, он не мертв, а просто спит. Такое бывает… У меня был срок уже 2 месяца, начался сильный токсикоз, который очень мешал мне жить, и эту беременность я тоже переносила одна, но я думаю, что Гордей очнётся и увидит мой живот. Женьке я уже сказала о том, что скоро у нее будет сестричка, я была уверена, что это снова девочка, так подсказывали материнские чувства. Я знаю, что Гордей хотел двух дочерей и так и будет.

Евгешка часто рассказывала папе истории и как она хочет, чтобы он скорее проснулся. Рассказывала, что мальчик Арсений из садика её обижает и она хочет, чтобы папа пришел и за неё заступился, и не разрешала сделать это мне, аргументируя это так: «Мамочка, такими вещами занимается папуля», а я не рушила её надежд, потому что сама была полна их.

Мама Маша и папа Захар так же приходили каждый день, они помирились. Мама плакала держа Гордея за руку, а папа просто смотрел и молча утирал слезы. Бабушка тоже приходила вместе с Иванычем и молилась. Светка с Сергеем всегда приносили свежие цветы. Они уже узнали, что у них будет мальчик, поэтому готовились к появлению малыша.

Так и прошли ещё два месяца, живот совсем подрос. Наступило лето и мое день рождения. Я просто просидела в палате весь день, попросив никого меня не поздравлять, хотя все равно все принесли подарки. Мне сообщили пол- девочка. Как я и думала. Я сразу рассказала об этом Гордею. Многие врачи уже косились на меня. Медсестры называли сумасшедшей, потому что я часто читала и пела, думали, что я сошла с ума от горя, а мне было все равно.

Но вот следующий месяц я уже поникла окончательно. Срок уже насчитывал конец пятого месяца. Малышка хорошо развивалась, а вот моя жизнь остановилась. Я смотрела на своего мужа, который лежал неподвижно, так же, смотрела на его ресницы в ожидании хоть какого-то движения.

— Дай мне знак, прошу, — просила я каждый день, но не плакала, я ни разу не плакала.

Суд на Марго и её любовников прошел, их посадили на много лет,