Сонда Тальбот - Записки Русалочки Страница 9

Колчет внимательно прочел мои загогулины и понимающе кивнул головой.

— Вы де хотите поделиться со мной тем, что произошло с вами тогда? — спросил он. — А Иво мы можем попросить удалиться.

Очевидно, я слишком энергично замотала головой, потому что мистер Колчет больше ничего не спрашивал о том случае.

— Когда вы подяли, что не можете говорить?

На этот вопрос за меня ответил Иво:

— Я встретил Дону в гостиной. Она только что пришла в себя. Я поздоровался с ней, она попыталась ответить, но не смогла…

Мистер Колчет задал мне еще несколько вопросов, а потом записал что-то в свой синий блокнотик.

— Стресс, сильный стресс — причина вашего, дадеюсь, временного дедомогания. — Иногда, когда мистер Колчет произносил свои «дадеюсь» и «подобдое», мне хотелось прыснуть в кулачок. Поверьте, звучало это презабавно. Но меня останавливало одно соображение. Что, если кому-нибудь моя немота тоже покажется «забавной» и этот кто-то начнет смеяться над ней? Неприятно и даже больше — больно… Так же, наверное, почувствовал бы себя и мистер Колчет. — Вам дужен отдых, дужно спокойствие… Когда вы окончательно поймете, что все позади и вам дичего де угрожает, думаю, вы снова заговорите. Но… Увы, де исключедо и обратное… И все же будем уповать на лучшее.

Мистер Колчет черкнул еще что-то в своем блокнотике, вырвал листок и протянул его Иво.

— Здесь кое-какие лекарства. Думаю, они пойдут да пользу нашей пациентке. Я постараюсь давещать вас почаще и следить за измедениями в вашем состоянии, Дона. А пока — покой и отдых. Вы приняли вердое решение, оставшись у Иво, — зачем-то добавил он. — Правильдое…

Мистер Колчет ушел, но его слова зародили в моей душе надежду. Пусть самую маленькую, призрачную, легкую, но все-таки надежду… Мне показалось, что Иво тоже испытал какое-то облегчение. До прихода доктора он, хоть и сдерживал себя, но выглядел взволнованным, а сейчас тучки, собравшиеся в его глазах, окончательно растаяли. Вместо тридцатилетнего мужчины я видела перед собой двадцатилетнего юношу.

Меня удивляло то, как этот человек менялся. Это происходило постоянно и было заметно абсолютно во всем: во взгляде, в мимике лица, в движениях, в походке. Казалось, в нем жили не один, не два, а несколько совершенно разных людей, и, в зависимости от его настроения, я общалась то с одним, то с другим, то с третьим человеком. Это выглядело странно. Это было странно. Но ведь и я не менее странный человек, если разобраться…

После ухода доктора мы поужинали — честно говоря, я почти ничего не съела — и, пожелав друг другу спокойной ночи, разбрелись по спальням. Я, во всяком случае, направилась именно туда, предварительно попросив у Иво тетрадь и ручку. Он тотчас же принес желаемое, даже не спрашивая у меня, чем я собралась заниматься. Я была ему благодарна за тактичность, которую он проявил по отношению ко мне. И вообще за все, что он для меня сделал в этот безумный день.

Сейчас, перечитывая написанное и переосмысляя сегодняшние события, я по-прежнему пытаюсь ответить на один вопрос. Что двигает Иво? Почему он так заботлив? Почему его так волнует моя судьба? Теперь я доверяю ему и уже не отказываю ему в человечности. Но такая забота… Забота о том, кого ты не знаешь… о том, кому — по твоему мнению — ты ничем не обязан… За ней должно стоять что-то, о чем я не знаю или чего я пока не могу понять. Может быть, пойму, но позже…

А теперь спать, спать. Я чувствую себя такой уставшей, как будто не смыкала глаз целые сутки… Хотя это не так. Иво сказал мне, что я проспала на этой розовой кровати почти два дня…

4

Двадцать второе мая…

Сегодняшний день подарил мне несколько сюрпризов, о которых мне очень хочется написать.

Встала я довольно рано и первым делом решила отправиться на поиски кухни, потому что мой желудок ныл и сворачивался от голода. Ведь я почти ничего не ела все это время. Страх, непонимание происходящего и стресс, который я пережила, лишили меня аппетита. Но, как выяснилось, ненадолго. Теперь мой желудок решил наверстать упущенное и зловредно бурлил, заставляя меня думать только о еде.

Для начала мне нужно было одеться. Потому что мне совершенно не хотелось второй день подряд разгуливать по дому в ночной рубашке. И потом, кто знает, когда со своего курорта вернется Алисия… Было бы мало приятного в том, чтобы встретить ее в ночной рубашке…

Но, к моей великой радости, Иво оказался весьма предупредительным хозяином. На спинке стула — уж не знаю, как они там оказались, — висели белая футболка и светло-голубые джинсы. Джинсы, правда, оказались мне великоваты, а в футболке я буквально утопала, но даже эта одежда позволила мне почувствовать себя свободнее, чем в ночной рубашке. Надев свои любимые тапки с зайчиками, я уверенно вышла в коридор. Теперь я уже знала, куда ведут кирпичные стены, увешанные светильниками-факелами.

В гостиной меня вновь встретил Корби. На этот раз без любопытства, но с радостью. У меня сразу же появилось ощущение, как будто с этой собакой я знакома уже очень давно, а в этом огромном доме я почти хозяйка. Хотя, конечно же, я понимала, что это не так.

Вдвоем с Корби мы пошли разыскивать кухню. Мне было интересно, проснулся ли Иво и в какое время он привык вставать. Часы, висевшие на стене в моей спальне, показывали восемь. Для богатого человека, привыкшего вести свободный образ жизни, это время было временем глубокого сна. А вот для меня — временем отправляться на работу. Бывшую работу…

Едва мы покинули гостиную, как столкнулись с горничной. Это была маленькая, смуглая и очень симпатичная девушка с блестящими, как облитая росой ежевика, черными глазами. На ней было традиционное черное платье по колено и снежно-белый фартук. Кстати, я никогда не понимала, как одежда, в которой ты вынужден работать, может оставаться белоснежной…

— Здравствуйте, — улыбнулась девушка. Я с первого взгляда поняла, что она не англичанка, и мою догадку подтвердил легкий акцент, с которым она говорила. В нем было что-то южное… Трепетно-жаркий полдень, дымка над золотым песком… Кто она? Итальянка, испанка? Я улыбнулась и кивнула в ответ. Интересно, знает ли она, что я немая? В любом случае, я подстраховалась, взяв в спальне дощечку «рисуй-стирай», без которой мне уже сложно обходиться. — Госпожа что-нибудь желает? — спросила девушка.

Мне стало смешно. Какая же я госпожа? Я не хозяйка в этом доме, а какой-то безработный прихлебала… Поэтому гордое звание госпожа здесь совсем не к месту. Я нацарапала на дощечке: «Для тебя — просто Дона» и с улыбкой протянула ее девушке.