Некромантка на факультете таксидермии (СИ) - "Likaona" Страница 10

— Лабораторные работы по два часа после лекций займут ваше время, не оставив его на глупости.

Тон подсказывал, что логичное, но не озвученное продолжение звучало как «И вашу голову тоже».

— Ой, правда?! — радостно вскинулась Аля. — Честно-честно?!

Она-то думала, что настоящие практикумы начнутся только со второго семестра, а то и со второго курса, а тут — можно прямо сейчас!

— Вам мало? — с изысканным спокойствием осведомился господин Берн.

— Да нет, наверное, в самый раз, — с небольшим сомнением ответила девушка, попытавшись вспомнить, сколько у нее обычно занимают все домашние задания и подготовка к лекциям. Вспоминалось крайне смутно, но маячивший на периферии здравый смысл грозил пальцем и призывал к благоразумию.

— Вот и замечательно, — постановил замдекана. — Я отдаю вас под начало профессора Бестиа, будете заниматься первичной обработкой образцов.

— Ой, спасибо-спасибо-спасибо! — затараторила Аля, подхватившись с места, и прижимая кулаки к груди. Ногти впивались в ладони, и это помогало хоть как-то пережить зуд. — Это же с завтра, да? А сейчас я могу идти? Пожалуйста!

И девушка умоляюще захлопала ресницами. В сочетании со светлыми кудряшками, белой блузочкой и розовым костюмом должно было подействовать убойно.

Но на господина Берна скорее подействовал убойно неожиданный, как торнадо на море, оголтелый энтузиазм. Видимо от него же студент Белая не стояла на месте, а припрыгивала и странно топталась.

— Хм. Да. Вы правы, профессору надо подготовиться, так что приходите к нему завтра. Точнее сказать, он сам за вами зайдет после лекций. А сейчас — идите.

— Спасибо! — с такой искренней благодарностью выдохнула Аля, что впору было за ней углядеть нечто иное, и подхватив сумку стремглав вылетела из кабинета, оставив замдекана в недоумении и с желанием приглядеть за странной студенткой.

Аля же, почти не разбирая дороги, мчалась к себе в общежитие, мечтая, как нырнет под холодный душ — единственное действенной средство от последствий ночной вылазки.

«А все-таки глаза у него красивые, — мечтательно вздохнула девушка, забираясь под воду и добавляя холодной воды. Когда зубы начали выбивать чечетку от холода, мысль существенно дополнилась: — Зато сам — как этот душ!»

— И ты что, прям вот это… самое… — Сильва сделала характерный жест, однозначно характеризуемый как «берсерк вырывает сердце врага». — И прям из трупа?

— Ну да, — Аля недоуменно моргнула, не понимая, что так взбудоражило соседку.

— Фууу! — скривилась рыжая. — Копаться во внутренностях — это просто бэ… Неэстетично!

— Ну да, — хмыкнула Аля в ответ. — А зажаривать их файерболом до состояния «запеченная свинья с хрустящей корочкой» — это ооочень эстетично.

Пищевые ассоциации объяснялись очень просто — подруги с утра копались в книгах в библиотеке, время близилось к вечеру, и они жутко проголодались. Обе. Так что не отказались бы и не только от жареного поросеночка, но и от самой простой каши. Даже капустного кочана!

Но, увы, в библиотеку нельзя было ни с кабаном, ни с кашей, ни с кочаном, даже яблоки нельзя, так что приходилось лишь мечтать о еде, исправно штудируя дополнительную литературу и выписывая формулы в тетради.

Переброс фразами о бутербродиках сделал странный крюк, свернув к Алиной «отработке», а там дело дошло и до тонкостей оной, то есть до потрошения трупов, снятия шкур и специальной подготовке внутренностей для последующего оживления изделий.

— Зато хоть не воняют, — пробурчала Сильва, сравнивая чертеж в пособии по геомантии с тщательно перерисованным на ватман — его предстояло завтра сдать на зачете.

— Это зажаренные трупы-то? — хмыкнула Аля, быстро списывая коэффициенты разложения и необходимой термальной обработки для объектов вида «горгона». Именно их предстояло завтра «готовить», в том числе в автоклаве, и девушка мужественно решила пожертвовать свой выходной для дополнительной (пока еще только теоретической) подготовки к практике. — Ты что, никогда не нюхала, как паленые волосы пахнут?

— Нет, — заморгала Сильва, оторвавшись от своей «пентаграммы в цветочек» — первое, что брякнула Аля, глянув в книгу, и иначе как «пентаграмма в цветочек» чертеж больше не воспринимался. Рыжая даже немного волновалась, не ошибиться бы на зачете — неуд получать никак нельзя. — Что, нехорошо пахнут?

Аля от удивления хватанула воздух ртом, захлопнула, помолчала и осторожно осведомилась:

— Ты что, за всю свою долгую, многолетнюю практику швыряния огнем в разные стороны ни разу не обжигалась и не подпаливала волосы? С такой-то копной на голове.

— Нет, — Сильва смущенно пригладила свои торчащие во все стороны кудряшки, однако те тут же распрямились обратно, словно сделанные из медной проволоки. — С тех пор, как Пуся появился.

— Ааа, — тут же успокоилась Аля, вернувшись к конспекту. — Тогда понятно. Но поверь — крайне неприятно пахнут. Я могу с факультета принести кусок шкуры и спалим вместе. Только подальше от твоего Пуси, чтобы точно загорелось.

Выбравшие хозяев элементали мало того, что давали им дополнительную силу своей стихии (так что Пуся сыграл не последнюю роль в успешном поступлении Сильвы в университет), но и наделяли защитой. Из-за этого рыжая спокойно лазила голыми руками в заговоренную клетку и совершенно не боялась нечаянно подпалить что-нибудь, пока элементаль рядом — он, как губка, впитывать свою стихию, что могла бы повредить хозяйке.

Причем, обладая собственным разумом, элементаль мог решить, что хозяйке вредят, к примеру, ожоги других людей. И все люди вокруг получали иммунитет от огня. Чем взрослее элементаль (то есть чем дольше живет с магом), тем он сильнее, так что некоторые работали магическими щитами не только для своего владельца, но и целого отряда.

— Хорошо, — с сомнением кивнула Сильва. С одной стороны, ей очень хотелось провести подобный эксперимент, с другой — подозревала, что ничем хорошим он не завершится.

— Девушки, вы скоро закончите? — подплывший к столу призрак излучал недовольство всеми фибрами своей призрачной души.

Бывший смотритель библиотеки и после смерти не оставил ее, присматривая за читателями в меру своих сил и разумения. Посмертное существование одарило его возможностью проходить сквозь стеллажи и отсутствием необходимости спать, так что наблюдатель и сторож получился отменный. Правда, нынешний смотритель его недолюбливал, жалуясь на своевольность призрака и несоблюдение новых правил. Общеизвестная беда привидений, с которой неизвестно как бороться — практически полная невозможность запоминать что-то новое. Вот о старом поболтать — это запросто, а выучить новый распорядок работы библиотеки — увы.

Призрак смотрителя был очень стар и надоедал всем уже несколько десятилетий. То, что студентов женского пола не следует выгонять, даже после заката — это он запомнил. А вот о круглосуточной работе библиотеки — увы, запамятовал. Можно было бы с ним поспорить, но призрак отличался занудством и остаточной магией, с помощью которой метил проштрафившихся студиозов, а после читал им нудные морали, мешая заниматься. Так что с призрачным смотрителем предпочитали не ссориться.

Сильва глянула за окно, проверила чертеж вновь и кивнула:

— Пожалуй, действительно пора, — лучезарно улыбнувшись призраку, пока Аля судорожно дорисовывала таблицу, пообещала: — Мы скоро-скоро уже уйдем.

— Смотрите мне, — призрак погрозил пальцем, при жизни костлявым, — вскоре вернусь и проверю! О, и чего этот на ночь глядя приперся…

Бывший смотритель проводил неприязненным взглядом знакомую обеим девушкам фигуру господина Берна.

— Ходит и ходит, все ищет и ищет. И чего ищет — непонятно. Все равно в Уложениях, даже самых древних, нет обхода этого правила.

— Какого правила? — простодушно поинтересовалась Сильва, а Аля застыла точно мышь под метлой — лишь бы не спугнуть внезапные откровения.

— Да как стать ректором в обход поста декана, — с охотой поведал призрак, радуясь появлению заинтересованного собеседника. — У нас ведь как заведено: сначала становишься замдекана, потом деканом, потом ректором. Без ступеньки в виде руководства факультетом руководить целым университетом — ни-ни, никак нельзя. Опыта необходимого нету. Господин-то Берн давно уже претендует на ректора, а из-за проблемы господина Рута — никогда не станет. Вот и ищет, копошится. Только не найдет ничего, — неодобрительно добавил смотритель. — Лишь время теряет, болезный.