Вергилия Коулл - Черный код Страница 20

— Да как ты… смеешь… — я дергаюсь, как придавленная ботинком гусеница, пока Макс целует мою шею, мягко, нежно, в противовес грязным и пошлым словам, которые бормочет в перерывах между прикосновениями.

Собираюсь оттолкнуть его, но вместо этого только комкаю в пальцах грубую ткань его одежды. Сама не знаю, то ли пытаюсь отдалиться, то ли притягиваю его к себе все крепче. Мне стыдно до слез, что я такая. Слабая и безвольная в его руках. Неверная своему мужу, причем сознательно, что еще хуже.

Но мне до боли в искусанных губах хорошо.

Макс отпускает мои волосы, но я остаюсь в прежней позе с откинутой назад головой. Не хочу смотреть в его лицо. Не хочу, чтобы он видел, что прав. Во всем. Я желаю его именно так, как он описал. Завидую всем его женщинам, потому что они уже испытали это. С ним. И вряд ли терзались за это угрызениями совести.

Руки Макса забираются под мою кофточку, а затем — под плотные чашки лифчика. Большие пальцы обеих рук находят соски и легонько вдавливают их в мягкую плоть круговыми движениями. Мне кажется, что все это Макс делает между моих ног — так далеко распространяются отголоски его действий по моему телу.

Я молюсь, чтобы он не останавливался. Потому что уверена, что потом горько пожалею о том, что позволила ему прикасаться к себе, буду мучиться от стыда и унижения.

Но ведь это будет потом? Не сейчас. Не сейчас…

— В прошлый раз я поцеловал тебя не против воли. Твои глаза просили сделать это, Синий Код.

Макс целует мое горло, ласкает его губами, скользит языком. Спускается к ключицам. Его ладони играют с моей грудью, теребят и мнут ее голодными, истосковавшимися по сексу движениями, и все вместе это сливается в одну сладкую пытку. Я не выдерживаю и начинаю тереться об его руки и жалобно постанывать. То царапаю ногтями доски, рискуя загнать болезненные занозы, то снова хватаю Макса за плечи, извиваясь перед ним.

Наконец, он тоже издает первый глухой стон. Его бедра двигаются снизу вверх, и твердая выпуклость под одеждой раз за разом прокатывается по самому чувствительному месту между моих ног, вызывая сначала покалывание, потом жжение, а затем такую волну острого спазма, что я внезапно понимаю — все пропало. Я так привыкла к четко выверенным и рассчитанным буквально до минуты оргазмам с Сергеем, что сейчас просто шокирована этим новым, беспощадным и неконтролируемым ощущением.

— Я не могу… мне нельзя… — делаю последнюю слабую попытку. Как будто индульгенцию себе покупаю, собираясь согрешить. Причем согрешить от души, на полную катушку.

— Да, ты не можешь. Тебе нельзя, — соглашается Макс. Он поднимает голову и возвышается надо мной, распластанной и уничтоженной им. Смотрит сверху вниз, вбирая взглядом каждую черточку моего лица. — Но я могу. И мне можно.

Он принимается расстегивать мои джинсы. Для этого сеанса я специально надела их, чтобы не давать такой легкий доступ к телу, как в прошлый раз, но теперь очень горько об этом жалею. Потому что когда верхняя пуговица с небольшим щелчком выскакивает из петли, мое тело горит от боли неудовлетворенного желания. Пока руки Макса неторопливо тянут вниз «молнию», я думаю о том, что он мог бы уже быть внутри…

Глядя мне в глаза, Макс запускает руки мне за пояс и приспускает джинсы до середины бедер. Упирается одной рукой в стену за моей спиной, закусывает нижнюю губу с выражением дикого желания на лице. Средний палец едва касается меня, а я дергаюсь, как пронзенная молнией.

— Ш-ш-ш… — Макс начинает легкими касаниями обводить вход в мое тело. Раз за разом. Раз за разом. Не сдвигаясь с траектории, сколько бы мучений мне это ни причиняло. Я всхлипываю, прижимаю к губам сжатый кулак, кусаю собственные костяшки. Он же видит, что делает со мной!

Улучив момент, я делаю рывок бедрами, пытаюсь насадиться на его пальцы, но Макс убирает руку. Затем возвращается к пытке и снова отдергивает руку, когда я хочу ее прекратить. Хищная улыбка расцветает на его лице, только на нижней губе, прямо по центру, где впивались зубы, выступает немного крови. Прежде я даже и не подозревала, что могу издавать звуки, которые рвутся из груди сейчас. Болезненная мольба, хрип, переходящий в стон. Все мое тело дрожит от напряжения. Все, о чем я могу думать — это как поймать его пальцы.

— Ты странно ведешь себя для девушки, которая не любит, когда ее тянут за волосы, — слышится над ухом издевательский шепот Макса.

Свободной рукой он резко хватает меня за длинные пряди и дергает их, заставляя выгнуться. Другой — вводит в меня палец, глубоко, по самую костяшку. Мышцы моего живота сокращаются, я больше ничего не вижу перед собой, и некоторое время нахожусь в странном состоянии нирваны. Словно в тумане, чувствую, что Макс с силой хватает мое запястье, отводит руку ото рта, и понимаю, что все это время грызла собственный кулак. Взамен между моих губ появляется его палец, и я кусаю его, облизываю, вбираю в рот с совершенно безумным остервенением, просто потому что не могу иначе.

Очнувшись, я обнаруживаю себя в объятиях Макса, а его лицо — в каких-то жалких сантиметрах от моего. Я пытаюсь поймать его полураскрытые губы, еще не до конца отдавая себе отчет в действиях. Макс слегка дрожит, прижимая меня к себе, но уклоняется от ласки и произносит все тем же издевательским хрипловатым шепотом:

— Ты права. Гораздо приятнее, когда женщина сама хочет меня поцеловать.

Как вспышка в моей голове проносится озарение: что это было, и как я выглядела в его глазах.

— С-с-сука! — выдыхаю сквозь зубы.

Я отталкиваю его с силой, которой, к сожалению, не чувствовала в себе прежде. Макс с трудом удерживается на ногах, но больше не стремится ко мне. Отходит к противоположной стене, прислоняется к ней и просто съезжает вниз с видом человека, который смертельно устал. Складывает руки на коленях и прикрывает глаза. Я отворачиваюсь, чтобы торопливо застегнуть джинсы и одернуть кофточку.

— Если ты думаешь, что смог меня смутить, и после этого я перестану добиваться от тебя правды, то ты жестоко ошибся, — бормочу я и злюсь, потому что пальцы плохо слушаются, а пуговица выскальзывает из петли.

— Правды? — усмехается за моей спиной Макс. — Какой правды, Синий Код? Я всегда говорю правду. Я убил твоего профессора. Это ты себе лжешь. Во всем. Даже в том, что тебе не хочется меня по-настоящему.

— А тебе, видимо, хочется, — огрызаюсь я.

— Я сижу в одиночной камере и вижу только тупые рожи охранников. Меня может посещать лишь старуха-адвокат, которую я не хочу видеть, сестра, которая никогда сюда не придет без моего разрешения, и ты, Синий Код. Через пару заседаний суда меня все-таки приговорят, с твоей помощью или без нее. Так что плохого в том, что я хочу напоследок… — Макс обрывает фразу, как будто глушит какой-то внутренний порыв, но потом едва слышно добавляет: — Тебя, Анита.