Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine Страница 34

— Ишмерай, к сожалению, тоже не бессмертна. Вчера на охоте она едва не погибла. Теперь мы знаем, что этот зверь действительно вышел из Кунабулы. Карнеолас и Полнхольд вскоре будут вооружаться. Сейчас не до ссор и недоразумений.

— Ты и Лорен подарили им мир без войны, — гнул своё взбешенный герцог. — Они родились в покое и живут в покое. Мы не могли быть уверены, что доживем до свадьбы! К тому же, я любил тебя и мог перед Богом поклясться в искренности своих чувств!

— А тогда, когда ты в образе Анара позволил себе дерзость поцеловать меня в Кибельмиде, ты тоже любил меня? — усмехнулась Акме. — А в Кеосе, перед тем как смыться на месяц, ты поцеловал меня, испытывая ко мне всё то же чувство?

— Чёрт возьми, я обожал тебя! А в Саарде знал, что не успокоюсь, пока ты не выйдешь за меня замуж!

— Но кто сказал тебе, что принц обесчестил или собирается обесчестить её?

— Откуда я знаю?! Сыновья Арнила, этого бабника, способны на всё!

— Ты рос с этим бабником и провёл с ним половину жизни. Я не замечала в тебе столько благочестия раньше. Моя дочь сказал мне, что ничего не было. Я верю.

— Ты уже поверила ей. А она солгала тебе! Ты всегда была к ней по любому поводу гораздо строже, чем я. Теперь ты защищаешь её!

— Ты всегда был к ней ближе, чем я, — вздохнула Акме. — Ты всегда защищал её от меня. Теперь ты отвернулся от неё, и она осталась без союзников. А зачем ты упомянул Атанаис? Ты посеешь вражду между нашими дочерями.

— Потому что Атанаис никогда не позволяла себе такого! — выкрикнул Гаральд.

Акме вздохнула, молча поднялась и направилась к двери.

— Куда ты? — зло вопросил Гаральд. — Мы разве закончили?

— Ты только что отвратил от себя дочь, которую любил больше всего на свете. Я уйду, чтобы ты не отвратил от себя еще и супругу.

— Я с вами с ума сойду! — вслед ей закричал герцог.

Ишмерай тем временем в своей комнате бросалась из угла в угол и пыталась хладнокровно думать о своём будущем.

«Нет-нет, — лихорадочно думала она. — Ни дня больше в этом доме. Согласна, я виновата перед ними за свою вольность с охотой. Но справедливо ли за один поцелуй лишать меня мечты и держать на привязи дома всю оставшуюся жизнь? Раз так, хорошо. Я не могу бросить учёбу за полгода до её окончания. Также я не могу взять отложенных на моё имя денег без разрешения отца, чтобы расплатиться за те два года, на которые я бы ещё хотела остаться в университете. Отложенных мной денег, которые давали мне родители на карманные расходы, мне хватит на полгода только на еду. На учебу попрошу у дедушки Бейна, а когда начну зарабатывать сама, всё ему верну. Если дедушка откажется помочь мне, я уеду в Селенар. Отец пока не продал мою квартирку. Я буду работать помощницей какого-нибудь преподавателя, я буду работать в библиотеке университета, но продолжу обучение и без помощи отца. Я не возьму ни гроша из его денег, пусть разделит моё наследство между Атанаис и Гаспаром, мне это решительно безразлично. Отныне я сама по себе. Только вот придётся одолжить у батюшки коня, которого он мне подарил. Иначе мне до Кибельмиды не добраться… А на улице морозно!..»

И она содрогнулась, снова вспомнив выражение лица герцога, его горькие слова и ярость.

Ишмерай достала заплечный мешок, куда с удивительной предусмотрительностью и ясностью побросала одежду, белье, некоторые побрякушки и другие необходимые вещи. Она быстро сбегала в кухню, молча взяла немного еды, вернулась в свою комнату и заперлась. Затем надела ночную сорочку и нырнула под одеяло, предварительно приготовив ту одежду, которая ей еще должна понадобиться.

И стала ждать.

Через час к ней в спальню постучались, но Ишмерай притворилась, что спит.

— Ишмерай, открой мне, — расстроенный голос матери. — Я знаю, что ты не спишь. Отец смягчит свой гнев, я уговорю его отпустить тебя в Сильван на полгода, до окончания учебы. Пожалуйста, не обижайся на отца. Он испугался за тебя. Сейчас очень тревожное время. Мне очень страшно, я не знаю, что нас ждёт. Прошу тебя, дорогая, пойми его. Мы тебя очень любим.

«Я более не нуждаюсь в его благословении…» — подумала Ишмерай, не собираясь отвечать матери, чувствуя непривычную тьму, окутавшую сердце.

Через несколько минут безуспешных уговоров герцогиня сдалась, решив повторить попытку утром, и ушла. Через час вернулся король, а еще через пару часов весь дом погрузился в сон.

Двигаясь очень тихо, Ишмерай быстро переоделась в удобные утеплённые штаны, тёплые меховые сапоги, толстую вязаную шерстяную кофту, куртку и длинный меховой плащ. К поясу пристегнула длинный нож. Кинжалы матери, которые оставались у неё со дня охоты, она аккуратно сложила на своём столе, чтобы матушка могла забрать их. Пожалев об оставленном в оружейной кистене, Ишмерай открыла окно и сбросила большую заплечную сумку с вещами в сугроб со второго этажа.

Затем она достала из-под кровати длинную крепкую веревку, которой пользовалась не раз, когда игралась с Марком в свои боевые игры. Один конец веревки она привязала к тяжелой кровати, выглянула в предварительно открытое окно, выходившее в парк, убедилась, что там не было стражи, опустила второй конец верёвки до сугроба, внимательно оглядела спальню на прощание, вздохнула и прошептала:

— Записку оставлять не буду. Лазутчики герцога все равно выследят меня без труда. Надо торопиться. Скоро утро.

Она залезла на подоконник и, схватившись за веревку, начал спуск вниз. Ишмерай была ловкой, но даже она боялась сорваться. Однако странный гнев и хладнокровие, которые не отпускали её уже несколько бездушных часов, были ей хорошей поддержкой в её недостойном поступке.

На мгновение ей даже захотелось горько рассмеяться над нелепостью и отчаянием своего положения, но она и не думала поворачивать назад.

Добравшись до земли, Ишмерай вытащила из сугроба свою сумку и вздохнула.

— Как бы пригодилась мне эта веревка! — с сожалением подумала она, слёзы горя застлали ей глаза, но она остановила рыдания