Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine Страница 37

Ужин не заставил себя ждать. Полная и опрятно одетая девушка принесла Ишмерай кружку горячего вина с кусочками яблок и специями, тарелку печеных овощей и ароматный ломоть сочного мяса. Девушка сделала маленький глоток вина и разочарованно поставила кружку обратно на стол. Без корицы вкус не тот. Разумеется, корица была слишком дорогой для среднего экимского заведения. В столицу Сильвана корицу завозили из-за моря Тиамуль щедрее. И Ишмерай обожала эту пряность.

Господин Карил внимательно следил за юной гостьей, но когда служанка ушла, не торопился уходить сам.

— Могу я полюбопытствовать, сударыня? — весело спросил он.

— Любопытствуйте, сударь.

— Из далёких ли вы краёв?

— Держу путь из Варна в Милар, — соврала та.

— Долог же путь ваш, сударыня. Да в такой мороз!

— Долог, сударь.

— Но не мог я видеть вас раньше?

— Я впервые в Экиме, — снова соврала Ишмерай, не покраснев и не смутившись, незаметно нащупав акидийский стилет под курточкой.

— Опасное путешествие для юной и одинокой барышни.

— Меня не заботят опасности. Лишь мой остывающий ужин, усталость и сладкий сон, который ожидает меня с нетерпением.

Господин Карил понял намёк, учтиво поклонился и испарился, плотно закрыв за собой дверь.

От усталости и сильной головной боли Ишмерай перестала чувствовать голод, но решила поужинать на случай, если утром Эким придётся покинуть в спешке. Перед тем как отмыть тени и пыль дороги, она спустилась в конюшню, поглядела, как Ремират с аппетитом поглощает обещанный овёс. Она улыбнулась, пожелала доброй ночи конюху, распорядилась, чтобы господин Карил разбудил её в восемь утра, поднялась в свою комнату, заперлась, вымылась, расчесала мокрые волны тяжёлых волос. Сквозь горькие слёзы она прочитала молитву, потушила свечу, завернулась в мягкое тёплое одеяло, усмехнулась и подумала: «А я неплохо устроилась. Если бы водились свои деньги, раз в год, в каникулы, я бы ездила по Архею. Наняла бы сильного спутника, он бы защищал меня от разбойников. В первый год — на море. Во второй — в Полнхольд, после — в Акидию. Как было бы хорошо и свободно!»

В длинных ресницах затрепетала последняя слеза, но Ишмерай крепко заснула, прежде чем та капнула на подушку.

Проснулась девушка оттого, что на улице послышался лёгкий цокот копыт. Было темно. Город и постоялый двор гудел гуляниями. Что-то не так. Она сразу почувствовала, что в комнате находилась не одна. Девушка, превозмогая сонливость, слабость и зыбкую тёплую негу, медленно поднялась и тихо вскрикнула.

На стуле посреди комнаты сидел незнакомый мужчина. В полутьме было сложно различить его черты, но Ишмерай сразу поняла: она никогда не видела его раньше. Его тёмные волосы были убраны в хвост, густые брови хмуро сдвинулись к переносице.

— Кто вы?! — испуганно воскликнула девушка, прикрываясь одеялом. — Какого черта вы здесь?!

— Довольно путешествовать, сударыня, — тихо, но строго проговорил незнакомец, холод его тона пробирал до костей. — Гаральд Алистер поднял всю Атию. Герцогиня Акме в истерике и не может найти себе места. Вас ищет сотня лучших атийских соглядатаев. Вам не скрыться. Одевайтесь, нам пора ехать.

— Я никуда с вами не поеду! — огрызнулась Ишмерай. — Я доберусь до Сильвана и останусь там!

— Вы не поняли, сударыня: права выбора у вас нет, — ледяным вкрадчивым тоном проговорил незнакомец. — У меня приказ герцога доставить вас в Атию, и я намерен беспрекословно выполнить это приказ.

Мужчина зажёг свечу, и Ишмерай увидела его лицо: непримечательное, нос с горбинкой, аккуратная бородка. На груди его колета — эмблема с атийским соколом: этот знак согрел её сердце. В дверь постучали, и в комнату заглянул ещё один мужчина.

— Доброй ночи, сударыня, — спокойно проговорил он, подозвал к себе незнакомца. Пока атийцы тихо переговаривались, Ишмерай в панике думала, что делать, но сквозь сонливость, многодневную усталость и дикую головную боль было сложно прорваться. Она должна была добраться до окна, затем до козырька, спрыгнуть вниз, добежать до конюшни и умчаться из Экима. В Атию она не вернётся. Там сбежавших из дома и пойманных девиц отдавали под суд и приговаривали к общественным работам.

Дверь закрылась, незнакомец обернулся к барышне.

— Одевайтесь, нам пора.

— Покиньте комнату! — возмущённо воскликнула Ишмерай. — Я не буду одеваться перед вами.

— Простите, барышня, но я не могу покинуть комнату. Я отвернусь.

— Тогда я не буду одеваться!

— Прекрасно, — голос мужчины был ровный. — Я одену вас сам.

Он подошёл к ней и уже собрался коснуться её одеяла, но девушка прошипела:

— Тронь меня, и я скажу отцу, что ты пытался меня изнасиловать!..

Тёмные глаза атийца медленно обратились к ней, лицо из непроницаемого потемнело гневом, брови презрительно приподнялись. Атиец благоразумно отступил на шаг.

— Сударыня, оказывается, в вас нет ни капли чести, — холодно протянул он. — В Атии вас будут судить за побег. И наказание будет самым суровым: из тех, что полагаются за такие деяния.

— Я не могу терять год на общественные работы! — возмутилась Ишмерай. — Я должна быть в Сильване!

Самым страшным был не приговор, а строгое порицание атийского общества. Сбежавших девиц, если они были благородных кровей, более не принимали в богатых домах. А девушкам из простых семей едва ли удавалось выгодно выйти замуж. Если беглянку заставали с мужчиной, ему полагалось 50 ударов плетьми. Также он мог откупиться огромным штрафом или женитьбой на девушке. Большинство предпочитало женитьбу.

«Нет, я не могу явиться в Атию, — лихорадочно думала Ишмерай. — Я с позором потеряю год на каких-нибудь работах, а потом вечно буду сидеть под арестом в герцогском доме. Быть может, отец сошлёт меня в горы, как обещал, и я сгнию там от тоски. Но если мне удастся добраться до Сильвана, я там укроюсь. Человек может считаться подданным сильванского короля, если на территории государства есть дом, записанный на его имя, и он при свидетелях поклянётся в верности Сильвану. Отец купил мне в Селенаре небольшой дом. Насколько я знаю, в документах в графе владельца стоит моё имя… Хотя как я могу быть владелицей, если я несовершеннолетняя?.. Не знаю. Какая разница? Сделаю себе новые документы, припишу год.