Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine Страница 38

— Я не намерен более терять время, — процедил атиец.

— Выйди, — властно проговорила Ишмерай. — Я найду, в чём тебя обвинить.

На миг девушке показалось, что мужчина схватит её за волосы и выволочет из постели, словно мешок, но он лишь медленно выпрямился.

— У две минуты, сударыня, — отчеканил он и вышел из комнаты. — Вам все равно некуда бежать.

— И закрой за собой дверь! — требовательно воскликнула она, и дверь притворилась.

Ишмерай тихо соскочила с постели и кинулась собирать мелочи, оставленные ею на прикроватной тумбочке. Девушка быстро оделась в приготовленную на утро одежду, вытащила из-под подушки ключ от двери и подкралась к ней. Судя по приглушенным разговорам, в коридоре было три атийца. Ещё несколько оставались внизу. Атиец, который с самого начала проник к ней в комнату, тихо рычал и отдавал приказы. Должно быть, он был среди них главным. И он стоял от двери в нескольких шагах.

Ишмерай глубоко вздохнула, выдохнула и быстро заперла дверь изнутри, оставив ключ в замочной скважине. В коридоре поднялся шум.

— Сударыня, — атиец стучал в дверь: судя по громкому скрежету зубов он хотел её разорвать. — Я выломаю дверь за несколько секунд, а бежать вам всё равно некуда. Это ребячество. Откройте!

Но атийцы недооценили её смелость (или безголовость?). Распахнув окно, Ишмерай оглядела выступ и вздрогнула, когда очередная барабанная дробь в дверь вжала её в стену и перехватила дыхание.

— Она лезет в окно! — услышала девушка изумлённый крик главного атийца. — Сударыня, не смейте туда лезть! Вы поскользнётесь, упадёте вниз и разобьётесь!

Ишмерай вылезла в окно и начала подкрадываться по обледенелому выступу к козырьку над входом. Стараясь не глядеть вниз, крепко держа свою заплечную сумку и всем станом прижимаясь к стене, чтобы не упасть с узкого выступа, Ишмерай торопливо и осторожно передвигала ноги. До земли было недалеко и, упав, нужно было постараться, чтобы расстаться с жизнью, но ноги она могла переломать в лёгкую. На улице было немного людей. Узрев маленькую фигурку беглянки на выступе, крадущуюся к конюшне, они начинали шуметь и на их выкрики начали выбегать постояльцы господина Карила.

Когда Ишмерай доползла до крыши конюшни, позади громко и жалобно вскрикнула сорванная с петель дверь её комнаты, и в окно выглянуло незнакомое, красное от гнева лицо, наполовину сокрытое капюшоном.

— Вон она! — закричал её несостоявшийся тюремщик. — Быстро к конюшне! Она уже почти там!

— Дьявол! — едва не плача выдохнула Ишмерай, застыв на краю крыши и не зная, куда прыгнуть, чтобы ничего не повредить.

— Сюда, девочка! — крикнул конюх, подводя её коня.

«У меня нет выбора», — подумала Ишмерай, кинула на землю сумку с вещами и прыгнула следом.

Сугроб смягчил падение, но недавно вывихнутую лодыжку пронзила боль, девушка громко ахнула. В следующее мгновение ей помогли встать, она, прихрамывая, кинулась к Ремирату, сунула предупредительному конюху обещанную половину, взлетела на коня и со всей силы ударила его по бокам. С оглушительным ржанием Ремират вылетел из конюшни, едва не сбивая людей на своём пути.

— Она уезжает! — послышался отчаянный крик герцогских агентов позади, выбегавших из постоялого двора.

Ишмерай обернулась, сделала ручкой незадачливым ищейкам, громко расхохоталась и скрылась за поворотом. Через несколько минут она уже выехала из Экима и растворилась в непроницаемой мгле раннего зимнего утра.

Об отдыхе не могло быть и речи. Часто оборачиваясь, Ишмерай каким-то необъяснимым чувством слышала топот взмыленных коней и видела чёрные саваны. Ещё пару часов после встречи с герцогскими агентами Ишмерай неслась на крыльях восторга. Она, дескать, обманула опытных шпионов, вылезла в окно, когда они закрыли ей отступление через дверь, ожидая от неё растерянности и смирения в своём поражении. Она провела их и обозлила.

Но как только Ишмерай вспомнила, что эти люди были шпионами родного отца, радость испарилась. Вновь и вновь перед глазами вставали картины прошлого. Она помнила, как отец катал её, совсем маленькую, на лошади. Она боялась упасть, но он успокаивал её. Он шёл рядом с лошадью и придерживал дочь за ногу. Когда отец возвращался из своих затянувшихся деловых поездок, она ещё издалека видела его и стремглав бросалась к нему, радостно размахивая руками. Тогда герцог останавливался, спрыгивал с лошади, бросал поводья конюху, брал девочку на руки, беспорядочно целовал и вместе с ней на руках шёл к дому, где его встречали остальные члены семьи. Она помнила, как молилась днями и ночами, чтобы батюшка быстрее возвратился домой и пореже ездил по своим делам.

Теперь же она бежала от него так же быстро, как когда-то бежала к нему навстречу. Теперь она скрывалась от его людей, как преступница от правосудия, как лисица от охотников.

А отец в это время поднял всю Атию, чтобы спасти честь своей семьи или потому что просто очень сильно волновался.

«Но я не могу вернуться! — в отчаянии думала Ишмерай, подставляя залитое слезами лицо безумного ветру хмурого утра. — Отец лишит меня всего! А я хочу быть свободной!»

Весь день держала беглянка путь на юго-восток, к тихому и мирному поселению Кибельмида. Граница Карнеоласа осталась позади. Ишмерай проезжала по самой восточной кромке нодримских земель. Воздух стал теплее, начали встречаться большие чёрные проталины, но здесь все ещё дули злые ветры, от которых коченели руки, которые безжалостно разъедали кожу. Облака огромными тенями ползли по рваным полям. Ледяной ветер весело гнал их на север, и им на смену пришли тучи, грозя закрыть от девушки солнце.

Днём Ремират пообедал небогатыми запасами овса. Из-за герцогских людей она не успела взять запасов еды у господина Карила, но от ужина остались две холодные булки. Воды не было. Пришлось набрать ледяной из небольшого озера. Девушка продрогла и устала. Чтобы согреться, она слезала с коня и шла рядом, прихрамывая.

Ишмерай хорошо знала