Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine Страница 39

Ближе к вечеру на пути возник небольшой лес, где она могла бы передохнуть и, быть может, даже развести костёр. От голода сводило живот. Примерно в часе езды от леса были деревеньки, окружающие торговый город Крет. Там, Ишмерай знала, ей удастся подкрепиться, согреться и даже немного поспать.

Но смела ли она разжечь костёр, когда могла выдать себя малейшим шорохом? Смела ли она лечь и выспаться, когда ей был дорог каждый час? Имела ли она право остановиться в какой-нибудь небольшой деревеньке, когда встреча с любым человеком могла стоить ей слишком дорого?

Ишмерай смертельно боялась попасться в руки отцовских агентов, но головная боль стала до того невыносимой, что её затошнило. Голод и промозглый холод в конец её доконали. Углубившись в лес, девушка отыскала ручей, искрящийся хрустальными переливами. Лучи увядающего солнца золотили его чистые воды. Ишмерай спрыгнула с коня, огляделась, прислушалась и, скрипя сердце, развела маленький костёр. Огонёк весело запылал, разыграв аппетит. Ишмерай достала из сумки последнюю булку, поджарила её, с удовольствием съела и запила нехитрый ужин водой, грустно мечтая о горячем молоке. Слегка подкрепившись и согревшись, девушка закуталась в свой плащ и села, облокотившись спиной о свою сумку. Тепло мурашками и дрожью пробирало до костей и ложилось на гудевшую голову парами сладкого и опасного тумана. Как юная беглянка не боролась с усталостью, воля её была одолена, и спустя две минуты она уже дремала, убаюканная приятным потрескиванием костра.

Провалившись в тяжёлое забытьё, Ишмерай увидела полную луну, серебристую, сияющую, будто лицо красавицы. Она восседала на гагатовом троне беззвёздного черного неба, и тьма его поглощала свет солнца, висевшего рядом. Не поделив с луной небо, солнце висело будто распятое и закованное в незримые, но всесильные путы своей ночной подруги. Оно шептало слова, которые тотчас сыпались на землю золотистым маревом, а луна, всегда печальная и несчастная, отворачивалась, принимая презрительный вид. Луна прогоняла солнце и обрекала его на вечную гибель.

Ишмерай долго не могла шевельнуться, когда дрёма начала ослаблять свою власть над нею. Руки и ноги отказывались повиноваться. И именно тогда, возвращаясь из забытья, девушка почувствовала, что в своём маленьком лагере была больше не одна. Ремират беспокойно похрапывал и, крепко привязанный к дереву, нетерпеливо пританцовывал. Конь боялся, ему хотелось унестись прочь. Лес окутал тяжёлый вечерний туман. Солнце с головой окунулось в горизонт, но лучи его ещё густыми маслянистыми каплями стекали вслед за ним по альмандиновому небу, в предсмертной агонии раздавая миру последнее благословение.

Осторожно сев и оглядевшись, Ишмерай не заметила ничего подозрительного, только приглушенные замогильные голоса, которые она уже слышала на охоте несколько дней назад, прорвались к ней сквозь стену тьмы и заглушили её мысли. Неподалёку ей мерещилось тяжёлое дыхание и уханье, будто сквозь бурелом пробирался тучный старик. Ветки трещали всё громче, снег хрустел, словно ломающиеся кости, Ремират паниковал. Наконец, совсем рядом показалась огромная чёрная тень. Она двигалась плавно, словно чёрная патока, разливающаяся по столу, словно необратимая волна тревожащегося перед штормом моря.

Сначала Ишмерай подумала, что перед ней медведь. Но разве мог тяжёлый и неуклюжий медведь так двигаться? Из пасти зверя вырвалось тихое шипящее рычание. Девушке не удалось подробно разглядеть монстра в надвигающейся тьме позднего вечера, но кое-что она увидела: четыре чёрные мускулистые когтистые лапы, похожие на львиные. Чешуя отражала свет костра. За чудищем тянулся длинный чешуйчатый хвост с густой чёрной кистью на конце. Спина горбатая и сильная, на голове — два массивных длинных рога, словно две стрелы, устремившиеся концами назад, к мохнатой спине.

Ишмерай не видела такого зверя ни в одном из учебников. Монстр был гораздо больше её коня. Он мог избавиться одним ударом и от неё, и от Ремирата, и ещё от троих крепких мужчин. Онемев от ужаса, Ишмерай вытащила свой кинжал. Зверь увидел её и застыл.

«И это всё? — подумала девушка, сглатывая слёзы ужаса. — Пришёл мой конец?..»

Несколько долгих мгновений они пристально глядели друг на друга. Его лютые миндалевидные глаза с кровавым отливом скользили по ней и отмеряли расстояние до своей жертвы. Его взъерошенная чёрная шерсть торчала во все стороны, а когти и клыки, с которых капала черная слюна, напоминали кинжалы с клинком куда более длинным, чем клинок её стилета.

Существо тяжело дышало, будто пробежало несколько часов перед тем, как настичь Ишмерай. Стоило ему прыгнуть к ней, она будет смята, будто листок старой бумаги. Оно шумно втягивало воздух и высоко поднимало к небу могучую голову. Казалось, оно обнюхивало её, и этот аромат влёк его неудержимо.

— Я нарушила твой покой, господин леса… — тихо проговорила девушка, и ветер зашептался вокруг неё. Стало быть, вот что слышат перед смертью: беспорядочный шёпот ветра. — Я очень устала с дороги и остановилась немного отдохнуть и погреться. Прости мне эту дерзость, и я сразу же покину тебя.

Зверь остановился, не сводя с неё своих страшных глаз. И вдруг на его лбу открылся третий. Но не красный, а тёмный, со стальным отливом. Он будто поняла слова её и после пытался понять, что за существо стояло перед ним и говорило с ним. Ишмерай казалось, в глазах дикого зверя она увидела не только ярость и жажду крови, но и разум, а в глубине кровавых глаз сверкнуло душераздирающее горе. Ремират перепугано храпел и бился на привязи у дерева, Ишмерай медленно протянула руку в сторону своего друга и сделала к нему один шаг. Существо угрожающе зарычало, и ей пришлось отступить. В отсветах пламени ей удалось рассмотреть его морду: тёмная, мохнатая, отдалённо напоминающая кошачью морду пумы, но изуродованная яростью. Из пасти виднелись ряды длинных острых зубов. Книзу морда сужалась и заканчивалась рогом.

Ишмерай почувствовала, как сердце её сжалось, как по венам потекла разгорячённая кровь. И в трех глазах зверя она прочла смятение. Он застыл, дико глядя на неё, и показал длинные тёмно-жёлтые, облепленные прозрачной слюной клыки. Когти его глубоко впились в мягкую почву леса, и из груди существа вырвалось угрожающее утробное рычание.

А в глазах застыл лютый страх.

«Нет, это существо не из нашего мира, — ошарашено подумала Ишмерай. — Неужто он из Иркаллы? Неужто матушка и батюшка