Невеста Короля Теней - Сильвия Мерседес Страница 41

Сестра Маггелла помогает мне отнести мои немногочисленные пожитки обратно в комнату. Она не утруждает себя приветствием и не говорит, что по мне скучали. Я всегда сохраняла вежливую дистанцию по отношению к ней и другим сестрам. Позволить себе быть втянутой в их дружбу означало бы открыться их эмоциям и боли.

Монастырь Норналы – мое убежище. А также место для уединения.

Итак, Маггелла бросает мои вещи на кровать, делает быстрый реверанс и уходит. Я стою в дверном проеме, оглядывая маленькую пустую комнату. Кровать. Дубовый сундук под окном, комод и стул. Здесь нет камина, у которого можно было бы согреть ноги или руки, – для этой цели здесь вообще нет ничего, кроме серебряного подсвечника и огрызка сала. Если мне холодно, я могу пройти в гостиную, чтобы согреться возле огромного, вечно горящего камина, но я обычно предпочитаю избегать большого количества народа, поэтому в таких случаях лишь заворачиваюсь в покрывало из волчьей шкуры, молясь, чтобы холод на улице скорее сменился теплом солнца.

Я вздыхаю и сажусь на край кровати. Снимать дорожный плащ нет смысла – я сразу начну мерзнуть, и через несколько минут мне придется надеть его снова. Мой взгляд лениво скользит по каждому знакомому предмету в комнате, затем переходит к маленькому квадратному окну. Из него открывается вид на Эттрийские горы. Если я встану на цыпочки, то смогу увидеть долину Гаварии далеко внизу. Однако я не утруждаю себя этим.

Моя жизнь теперь здесь. И скоро события последних двух недель сотрутся из памяти, а воспоминания станут лишь впечатлением. Прямо сейчас все это кажется таким настоящим, таким близким, таким реальным. Но это ненадолго.

Я запускаю руку под плащ, нахожу свой кулон и крепко сжимаю его.

– Все будет хорошо, – шепчу я, закрывая глаза и пытаясь раствориться в пульсации в сердце кристалла. – В конце концов все будет хорошо.

Мои слова похожи на молитву. Но я сомневаюсь, что хоть какой-нибудь бог меня слышит.

Дни возвращаются в привычное русло. Не участвуя во внутренней жизни монастыря и не проходя обучение, чтобы принять последний обет, я остаюсь в стороне от иерархии сестер. На молитвах и службах мне удается держаться в стороне. Ем я в одиночестве, и когда холод гонит меня в комнату отдыха, чтобы согреться, я сажусь за маленькую ширму, которая обеспечивает хоть какую-то защиту от чужих эмоций, бурлящих вокруг меня.

Большинство молодых монахинь считают меня высокомерной и тщеславной, потому что я не провожу с ними время. Только матушка Норли и горстка старших сестер знают о моем божественном даре и страданиях, которые он мне причиняет. Но в таких местах, как монастырь Норналы, о божественных дарах вслух не говорят.

Возвращение сюда неизменно сопряжено с одиночеством, но для меня это к лучшему. Я и не осознавала, сколько боли накопилось внутри меня, пока находилась в Белдроте. С течением времени я чувствую, как она покидает меня. Вместе с болью уходят и другие ощущения: тоска, возбужденность, нетерпение, надежда. Таким чувствам не место в моем мире.

Медленно я погружаюсь обратно в благословенное оцепенение. Однажды я просыпаюсь и понимаю, что с момента моего возвращения прошла почти неделя. Я смотрю в потолок над своей головой и не чувствую печали. Или обиды. Или хотя бы смирения. Вообще ничего не чувствую.

В конце концов я встаю и приступаю к своим своей утренней рутине: умываю лицо и руки, надеваю свою повседневную одежду, закутываясь во столько слоев ткани, во сколько могу. Затем, когда рассветные лучи пронизывают небо над головой, приходит пора спешить в часовню, становиться на колени и молиться за мою сестру – новый ритуал, с которого начиналось каждое утро с момента моего возвращения.

Я не думаю о Форе. Я не вспоминаю, как его губы изгибаются в быстрой решительной улыбке. Не вспоминаю, какие ощущения вызвали его руки на моей талии, когда он поднял меня в воздух и закружил так, будто я вообще ничего не весила. Не вспоминаю, каким глубоким был тембр его голоса, когда он спросил:

– Вы бы поехали.

Я ничего из этого не вспоминаю.

Закончив молитву, я иду к огородам. Иней покрывает землю и хрустит под моими ботинками, когда я прохожу между грядок. В то время как в долине наступает весна, здесь, в горах, зима еще продолжает какое-то время править. Кое-где даже все еще лежит грязный серый снег.

Что-то привлекает мое внимание. Я медленно поворачиваюсь. Проблеск зеленого там, где видно лишь серо-бурые тени, стоит того, чтобы присмотреться.

Там, в углу у стены, длинный, похожий на нож стебель пробивается сквозь грязный старый снег, протягивая листья к лучам утреннего солнца. Я рассматриваю его еще несколько мгновений. Затем, поскольку ничто иное не привлекает моего внимания, подхожу к нему. Медленно, шаг за шагом.

При ближайшем рассмотрении я обнаруживаю маленькие белые цветочки, раскрывающие свои лепестки солнцу. Девичьи слезы. Вот как они называются. Самые ранние цветы, которые распускаются в высокогорьях Эттрии.

Присев на корточки, я осторожно провожу кончиками пальцев по мягким лепесткам. Маленький цветок вздрагивает от моего прикосновения. Интересно… Мысль тускнеет и пропадает, затем медленно возвращается в мое вялое сознание. Интересно, как этот цветок получил свое название? Кем была эта девушка? Почему она плакала?

Внезапно позади меня начинается суматоха. Я хмурюсь и медленно оглядываюсь через плечо. Мне показалось или я услышала стук колес кареты?

Вдруг раздается плач, за которым следует сердитый окрик. Я встаю и складываю руки на груди, поворачиваясь лицом ко входу в огород.

К моему величайшему удивлению, появляется Теодр. Я не видела его с того дня, как он привез меня сюда. Брат уехал на следующее же утро, не попрощавшись, а потому у меня были все основания полагать, что мы никогда больше не встретимся в этой жизни. Но вот он здесь. Его шляпа с пером съехала набок, плащ забрызган грязью, а роскошные золотистые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам. Его взгляд мечется по саду. Мое серое платье довольно удачно сливается со стеной и тенями, и я испытываю жуткое искушение отодвинуться еще немного и спрятаться от его взгляда. Однако вместо этого я поднимаю подбородок и зову его:

– Теодр?

– Фэрейн! – рявкает он, его взгляд встречается с моим. – Слава богам, я нашел тебя!

– Нашел меня? – Я склоняю голову набок. – Где еще я могла быть?

Он не утруждает себя ответом, стремительно приближаясь ко мне. У меня есть всего мгновение, чтобы перевести дыхание, прежде чем