Невеста Короля Теней - Сильвия Мерседес Страница 50

И для тебя. Но – теперь послушай, дитя, это важно – твой муж будет более удовлетворен, если поверит, что удовлетворил тебя. Такова хрупкость мужского эго. Вот почему, что бы он с тобой ни делал, как бы сильно это ни причиняло боль, ты должна вести себя так, как будто тебе это нравится. Ты понимаешь? Пока консумация не свершится, твоя задача – заставить его поверить, что он – это все для тебя, что его счастье – твое единственное желание. И ты страстно желаешь этого, – она обнажает все свои зубы в широкой улыбке, затем медленно облизывает губы. Когда я отворачиваюсь, прижимая руку к животу, Финдра фыркает. – Это слишком для тебя, нежное создание? Что ж, никому из нас не удается долго цепляться за свою чувствительность. Ты своей наслаждалась куда дольше, чем я. Но я выжила и в конце концов преуспела. Ты тоже сможешь, если будешь внимательно слушать.

Далее она живо рассказывает о техниках, которые могут оказаться полезными для меня. Как двигать бедрами, как выгибать спину, как превращать любые всхлипы от боли в стоны удовольствия. Она достает маленькую коробочку, открывает крышку и показывает мне некоторые бальзамы, которые можно использовать, чтобы помочь делу.

– Я бы, конечно, не слишком беспокоилась, – заканчивает она. – Я хорошо рассмотрела твоего Короля Теней. Без сомнения, такой великолепный экземпляр в свое время успел сменить множество любовниц. Его опыт очень пригодится в спальне. Что должно принести несказанное облегчение твоему девичьему разуму!

Быть может, и должно. Но не приносит. Если честно, я была бы счастливее, зная, что не единственная в комнате, у кого все происходит впервые. Я предпочла бы научиться такой близости со своим партнером, а не жить, задаваясь вопросом, какова я по сравнению с теми, кто был до меня. Другое дело, если бы у меня тоже были любовники помимо него… Как бы то ни было, мне претит тот факт, что нахожусь в столь невыгодном положении.

Боги небесные, что же мне делать? Наставления Финдры наполнили меня скорее страхом, чем уверенностью. Как я могу выполнить все, чего от меня ожидают? Причем все это время обманывая мужчину, которого, как мне казалось, могла бы… все еще думаю, что могла бы…

– Теперь имей в виду, – голос Финдры прорывается сквозь мои мысли, возвращая меня в реальность. – Мужчины подобны музыкальным инструментам. Музыка может быть одной и той же, но способ заставить их петь уникален. Возможно, твой муж предпочитает застенчивую и съеживающуюся невесту. Даже испуганную. В этом случае ваша ночь пройдет намного проще, – затем она смеется, встряхивая своими роскошными волосами. – О, видела бы ты свое лицо! Наша женская доля тяжела. Мы должны бороться за все, что у нас есть. А борьба в спальне – самая отчаянная из всех, так как мы не можем позволить им узнать, как они ранят нас. Но если мы умны, если мы искусны, если мы учимся, и учимся быстро, то мы все можем стать своего рода королевами.

Ее горечь вызывает отвращение. Я никогда не оказывалась насколько близко к Финдре, чтобы как следует ее прочувствовать. Она всегда казалась такой уверенной в себе. Только сейчас, в этот момент, я понимаю, насколько тонка эта видимость уверенности и насколько ранима и печальна женщина, скрывающаяся за ней.

Далее она дает мне еще несколько советов, достаточных, чтобы заставить меня покраснеть и сжать кулаки. Мне остается только сидеть и слушать, пытаясь смириться, пытаясь все это осмыслить. Скоро я столкнусь с теми моментами, которые она описывает. Лучше знать, что меня ждет.

Наконец Финдра встает и делает небольшой реверанс.

– Я помолюсь за тебя Норнале. В конце концов, судьба королевства лежит на твоих… – ее взгляд опускается на мои колени, затем медленно поднимается обратно к моему лицу, – плечах.

В следующее мгновение она исчезает. Я остаюсь одна в комнате, смотрю на лицо своей сестры в зеркале. Ильсевель. Простит ли она меня за то, что я собираюсь сделать? Поблагодарит ли она меня за это?

Ох, Ильсевель. Я обхватываю ладонями свои щеки. В зеркале моя рука гладит сестру. Но это не эмоции Ильсевель управляют моими движениями. Есть только я. Одинокая. Потерянная. Плывущая в мире, внезапно лишившемся надежды.

Кто-то стучит. Я удивленно опускаю руку. Сюда так часто приходили и уходили как мужчины, так и женщины, совершенно не заботясь о моем личном пространстве или усталости. Зачем кому-то утруждать себя стуком сейчас?

– Войдите, – спокойно говорю я. Лирия заглядывает внутрь.

– Пора, – говорит она, оглядывая меня с ног до головы, прежде чем поймать мой взгляд. – Ларонгар хочет провести церемонию. Ты готова?

Я медленно качаю головой.

– Я никогда не слышала об этом Законе об Ап… Аппеля…

– Апеллятивном Дарении? – уточняет Лирия. – О, это старый закон – очень старый! Он восходит к эпохе, когда королям требовалось, чтобы наследники носили их имена. Что-то связанное с тем, что старший сын вберет в себя жизненную силу своего отца через его имя или что-то в этом роде. Таким образом, если старший сын погибал в битве или от болезни до того, как занимал трон, младший родственник мужского пола по закону мог получить его имя и, по сути, стать этим сыном.

– Но сейчас это вообще неприменимо! Я не сын и не наследник.

Она пожимает плечами.

– Я полагаю, этот юридический термин для нашей ситуации оказался самым близким.

– Тогда пошли. Давай покончим с этим.

Она выводит меня из комнаты, вниз по винтовой лестнице и во двор. Там стоит отец, за его спиной выстроился совет, а рядом с ним маг Вистари. Отец оглядывает меня, и, к моему удивлению, его лицо искажается от внезапной боли.

– Ничего себе, – хрипло произносит он, – ты – точная копия моей Илси.

Я опускаю голову. Мгновение я глупо полагала, что внезапно появившийся всплеск эмоций предназначен мне. Но нет. Мой отец скорбит о потере своей любимой дочери. Вот и все.

Совершается церемония Дарения. Все как в тумане: жрец, миска с водой, нож. Девять капель крови, по три с моей руки, по три от каждого из моих родителей. Меня заставляют повторить клятву, зачитанную для меня глубоким монотонным голосом. Кровь размазывают по моему лбу, а затем вытирают чистой белой тканью.

Когда все заканчивается, отец отступает и, пристально смотря мне в глаза, говорит:

– Ильсевель Сайхорн, ты понимаешь, что от тебя требуется? Выполнишь ли ты свой долг перед короной и страной?

– Выполню, мой король. – Я приседаю в реверансе, склонив голову. Однако, поднимаясь, я не могу удержаться от последней попытки. – Отец, пожалуйста.