Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет (СИ) - Александровна Алла Страница 7

И вот теперь, изучая корешки книг в кабинете Оррих-ана, я радуюсь тому, что с этим миром все нормально, и я смогу в будущем хотя бы почитать про его устройство, чтоб не вызывать лишних вопросов. Что-то подсказывает, что рассказ о том, что я из другого мира, будет тут неправильно воспринят… Деревенские вопросов обо мне не задавали, раз и навсегда уяснив, что я ничего не помню и не могу сказать, и просто жалели скорбную головой девушку. А вот тут, в городе, уже другое отношение. И жители другие.

Оррих-ан, уже к этому времени занявший свое место за рабочим столом, не торопит меня, и, кажется, тоже внимательно изучает. Словно диковинку. Интересно, почему? Спросить? Или попробовать с ним провести интервью в стресс-условиях? На наводящих и предполагающих нужные мне реакции вопросах…

До того, как начать работу в качестве HR-а в компании Аркадия Викторовича, я год проработала в консалтинговом агентстве. И каких только интервью не приходилось проводить! И в каких только условиях не работала! Достаточно вспомнить эпичную встречу с директором мыловаренного завода, на поверку оказавшимся бывшим сидельцем со стажем, с двадцатилетним сроком за убийство в прошлом… И ничего, нормально все прошло. Этот мужик у нас даже потом услугу оценки персонала заказал, хотя до сих пор не понимаю, кого он собирался оценивать, у него производства были непосредственно в зоне, а работали там зеки… А при первой нашей встрече, помню, на меня так смотрел, словно прикидывал, что бы такое интересное со мной сотворить: изнасиловать, убить? Или то же самое, но в обратном порядке?

Нет, Оррих-ан на меня не в пример спокойней смотрит. Просто как на букашку, мерзкую, но забавную.

А с этим вполне можно работать…

Соберись, Саша, и работай уже!

Глава 7

— Брат пишет, что ты ничего не помнишь о себе, — начинает разговор Оррих-ан, и я киваю. Вскрывать письмо я предусмотрительно не стала, подумав, что волки, с их острым обонянием, запросто вычислят, если я полезу смотреть, что именно написал Марх-ан брату. Да и что он мог там написать особенного? Уж явно не пожелание бросить меня под ракитовый кусток или куда там бросают неугодных людей в этом мире. Для этого не требовалось отсылать меня в такую даль, да еще и деньги давать на дорогу.

— Это странно, но бывает, — продолжает рассуждать старейшина, откидываясь вальяжно в кресле и рассматривая меня. Неуютненько от такого пристального внимания. Да и сесть не предложил, надменный властелин, чтоб его.

Можно было бы самой проявить инициативу, но тут у них махровый патриархат, да и мне, наверняка, не положено сидеть в присутствии высоких особ. Вон, у Марха в доме нравы-то куда как проще, и то невестка его за стол садилась последней… И я тоже, кстати. Для того, чтоб женщине, самке, заслужить положение в этом кастовом обществе, неимоверные усилия требовались. Так что самки-волчицы тут, бывало, управляли семьями и даже целыми поселениями, но, скорее всего, только потому, что яйца у них были побольше, чем у многих самцов.

Так что я не рискую настолько сильно испытывать терпение и собственную удачу, стою, моргаю и улыбаюсь приветливо и даже преданно. От меня не убудет, в конце концов.

— Но вот что с тобой теперь делать, Сандрина… — Оррих-ан задумчиво принимается постукивать твердым ногтем по столешнице, — замуж выдать? В конце концов, ты в моем клане… Хоть и не волчица…

— Не… — я от неожиданности слегка заикаться начинаю. Не было печали! Да что же они все замуж-то? Не хочу я замуж! — Не надо…

— Почему? — заинтересованно спрашивает Оррих-ан, — первый раз вижу женщину, не желающую замуж.

— Я… Кхм… Кое-что помню из своего прошлого… — черт, надо было продумывать эти нюансы, — Марх-ан не совсем верно написал… Я помню свое имя… И то, что я была замужем… И сейчас вдова. Мой муж… Наверно, я его сильно любила, настолько что обезумела от горя потери… И забыла многое… Помню, что скиталась по земле, жила то там, то тут… Я не могу замуж… Я поклялась, что больше не приму никого…

Выдыхаю, пытаясь выдавить слезинку, очень она тут уместна будет…

Оррих-ан явно не впечатляется моим спектаклем, смотрит на меня все так же вопросительно, мерно постукивает по столешнице. А ноготь-то крепкий… Острый такой. Коготь прямо, а не ноготь…

— Вдова, значит… — усмехается он, — безутешная… А муж человеком был?

— Д-да…

— Странно… Если бы волк, то это многое бы объяснило… Но да, запаха нашего на тебе нет. Точнее, такого запаха нет… И что с тобой делать, Сандрина? Марх-ан попросил… Устроить тебя. Но я предполагал, что он имеет в виду замужество… Конечно, пришлось бы нелегко, в конце концов, ты — человек, кто тебя захочет?

Обидно сейчас было… Вот в деревне меня хотели, кстати. И даже, наверно, много кто хотел, просто Гера всех разогнал… А тут этот старый волк смотрит на меня, как на неполноценную какую-то особь. Инвалида. Самое главное, что это как раз и хорошо для меня, раз так думает, значит, и замуж не сильно будет стараться пристраивать… Но все равно как-то иррационально обидненько…

— Я могу работать… — решаю я взять дело в свои руки. В конце концов, хватит уже стоять тут, в покорном ожидании своей участи. А то он так и до чего-нибудь неправильного додуматься может…

— Работать? Ты? — Оррих-ан удивляется еще больше, даже перестает постукивать по столу, — где? Здесь, прислугой?

— Эм… Нет. — Еще мне не хватало тут прислугой работать! Поковыряться в чужом грязном белье я всегда успею. — Я бы хотела попробовать что-то другое… Я могу… Продавать… Вести дела… Пишу, читаю… Разбираюсь в цифрах…

Я торможу, пытаясь судорожно придумать, чем еще могу быть полезна в этом мире. По идее, если соотносить с моим миром, то тут техническая революция должна быть в разгаре. И в том числе борьба женщин за свои права… Как их там называли, этих дам, выходящих с плакатами о равноправии и прочем? Суфражистки? Хотя, вряд ли тут такое есть, к моему сожалению, конечно же. Просто потому, что тут больше упор на животное начало, чем у нас, в нашем мире. Попробуй тут поборись за свои права, если мужики изначально доминантные… Так они и пустили женщину на ключевые позиции.

— Откуда у тебя такие познания? — спрашивает Оррих-ан, и я пожимаю плечами:

— Не знаю… Забыла… Но в доме Марх-ана я занималась с его внуками азбукой и математикой… И меня даже просили остаться в деревне, поработать учительницей в школе…

— Почему не осталась?

— Я хочу жить в городе…

Оррих-ан кивает, принимая мою версию.

И переводит взгляд на дверь, явно что-то слыша за ней. Я лично вообще ничего не замечаю, но у меня и слух не настолько тонкий. И обоняние тоже. А вот Оррих-ан, похоже, прекрасно знает, что происходит снаружи.

Я успеваю только чуть отступить в сторону, как дверь распахивается, и на пороге возникает мужчина. Высокий, красивый, как и все они, эти оборотни, и, естественно, жутко хищный.

А еще очень похожий на Оррих-ана. Прямо-таки более молодая его версия.

Он бегло осматривает кабинет, скользит по мне равнодушным взглядом, словно по предмету мебели, не задерживаясь даже на мгновение, и коротко кивает Оррих-ану:

— Отец! Прости, но это срочно. Тайгер…

— Максан, очень вовремя, — отвечает ему Оррих-ан, — про твое дело чуть позже, а сейчас посмотри на эту девочку. Это воспитанница дяди Марх-ана.

Максан снова поворачивается ко мне, смотрит, равнодушно и досадливо дергает ноздрями.

— Человек? Что еще за причуда у дяди Марха?

— Да вот и я гадаю… — задумчиво говорит Оррих-ан, — с чего бы… Но это точно он, на письме его печать, а на ней — его запах. Она — теперь наша, получается.

И, пока я перевариваю новость о том, что я уже, оказывается, чья-то, Максан удивленно кривится:

— С ума сошел дядя Марх в своей деревне, вот что я тебе скажу, отец. И нам некогда сейчас. Тайгер предъявил права на те цеха, что мы хотели!

Оррих-ан каменеет, глаза становятся острыми и злыми, а из горла буквально вырывается клокочущее рычание.