Золотая клетка. Сад (СИ) - "Yueda" Страница 31

— Валентин потрясающе играет, — вмешивается Красилов старший. — А уж голос у него — что соловей.

— Прямо-таки соловей? — приподнимаю бровь.

— Чистый соловей! — уверяет Красилов, а младший скромно хлопает ресницами.

— А соловей может сейчас спеть? — задаю вопрос и смотрю прямо на Валентина.

Он под моим взглядом тушуется и съёживается, теряя всю свою сексуальную обольстительность.

— Сейчас? Здесь? — неуверенно переспрашивает он.

— На сцене, — снисходительно поясняю я непонятливому пареньку и краем глаза замечаю, как активно Красилов старший кивает младшему, усмехаюсь: — Но если вы не готовы, то можно и в другой раз.

— Нет, нет! Я готов! — с жаром выпаливает Валентин. — Что для вас исполнить?

— «Bell», — не задумываясь, отвечаю я, — «Notre-Dame de Paris».

— Конечно, — кивает Валентин, бросает взгляд на сцену и снова оборачивается ко мне: — А… прямо сейчас?

Ну что за тугодумство? Вроде лучший ученик Консерватории. Вот Ярик уже давно бы на сцену ускакал. Тому только дай попеть — за уши не оттащишь.

— Как вам будет угодно, — развожу я в щедром жесте руками. — Когда будете готовы, скажете распорядителю, что я разрешил.

— Я всё устрою, Валечка, я там всех знаю, — тараторит Красилов старший, хватает Валечку за руку и утаскивает к сцене.

Я остаюсь в беседке смотреть. Да, я хочу посмотреть, на что пацан реально способен. Не в умении жопу подставлять, а в том, что выбрал своим делом. Есть ли в нём хоть что-нибудь помимо смазливой мордашки и подкачанной задницы?

Вскоре он выходит на сцену, замирает посреди ярких прожекторов и блестящих огней и начинает петь.

Поёт он… да нормально поёт. Я не ценитель музыки, тонким слухом не обладаю, но скорее всего, ноты верно берёт, вытягивает. Не зря же лучшим учеником Консерватории называют. В общем, поёт ничем не хуже тех, что выступали до этого. Только ведь и прошлые выступающие были для меня лишь звуковым фоном, более энергичным и динамичным, но фоном. А этот и вовсе застыл фарфоровым изваянием, которое от собственных усилий того и гляди трещинами пойдёт. Красивая кукла, но нет в ней ни огня, ни силы, и при взгляде на неё ничего не загорается внутри, даже малой искры нет. Свет, который она сейчас источает, это отражённый свет прожекторов. Убери всё — и потухнет куколка, померкнет глянец.

Смотрю на мальчишку, на то, как он старается, а перед глазами встаёт Ярик. Ярик на убогой имитации сцены в каком-то затрапезном караоке-клубе перед случайными зеваками. Он исполнял ту же песню. Но как он это делал. Как! Ярик горел живым огнём, выплёскивался наружу золотом света, дарил свой жар с щедростью, на которую способно только солнце, он дарил себя всем и каждому. А я смотрел на него тогда и боролся с желанием сдёрнуть его со сцены, накрыть чёрным плащом, отгородить ото всех. Потому что мой. Потому что только мне это золото, этот свет, этот жар, всё это солнце только мне. Мне одному! Жадность, обыкновенная такая драконья жадность. Но вспыхнула она во мне не тогда. Раньше. Возможно, в тот самый вечер, когда я впервые увидел, как он поёт.

После того, как Ярик врезался в мою машину и так стойко воспринял рабство, я захотел посмотреть на него на сцене, увидеть, на что способен этот языкастый, бойкий пацан, который умудрялся шутить, вися в руках бандитов. Да и Андрей за него просил. Поэтому и не кинул я его сразу отрабатывать, а послал на сцену, цену себе набивать. Не помню уже, чего именно я ждал, сидя в тот вечер в вип-зоне, но Ярик превзошёл все ожидания. Яркий, энергичный, горячий — он парил над толпой, он дарил им свой свет, улыбался, подмигивал, пел так интимно и возбуждающе, что непроизвольно хотелось придвинуться ближе. Ярик в буквальном смысле занимался на сцене сексом с микрофоном, пробуждая самые эротические фантазии. Набивать цену? О да! Он отлично её себе набил.

Когда я понял, что вот это вижу не только я, что вся толпа народа тоже видит это пламенеющее неземное нечто, эту Жар-птицу, что он точно также действует и на них, и они разорвут его на кусочки, захотев полакомиться, я быстро приставил к нему братьев Чуйкиных. Следить за ним, чтобы никто лишний не приставал.

Налюбовавшись Яриком всласть, я и на второй вечер не бросил его под клиентов, решил ещё потянуть, ещё «набить ему цену». Весь день я был занят и не вспоминал о языкастом пацане, а вечером, вместо того, чтобы поехать домой отдыхать, я снова сидел в вип-зоне и снова смотрел, как над сценой восходит живое солнце. Сидел. Смотрел. Не трогал. Не лапал. Хотя сделать это хотелось просто безумно. Хотелось сдёрнуть сияющего мальчишку со сцены, сжать в своих руках, почувствовать его огонь на себе, узнать так ли он горяч вблизи. Хотелось узнать вкус этих губ, узнать, какой голос бывает у него, когда он стонет, хотелось увидеть его лицо, когда в него входят. Я хотел взять его, разложить на постели и оттрахать. Я просто хотел его. Но сидел и смотрел на льющее свет солнце. Я боялся разрушить магию. Боялся, что солнце вблизи перестанет быть солнцем, превратившись в испуганного мальчишку. Поэтому просто сидел и смотрел, любовался. Я наслаждался его пением, уже зная, что ни под каких клиентов его не брошу.

Весь следующий день я жил в каком-то странном нетерпении, разбирался с навалившимися делами, стремясь побыстрее их закончить. Зачем нужно это «побыстрее», я не понимал, не вникал — просто делал. Но к вечеру вскрылся ещё ворох проблем, так что пришлось срочно разгребать. Я был зол, и раздражение моё росло с каждой секундой. Когда же понял, из-за чего это, то разозлился ещё сильнее. Меня взбесила сама мысль о том, что я хочу увидеть кого-то с такой силой.

В тот вечер я так и не смог попасть в клуб к выступлению Ярика и был зол, как чёрт. Чтобы отвлечь себя, вызвал шлюху. Трахая умелого, покладистого мальчишку, я неизменно представлял под собой эту огненную пташку, это яркое солнышко. И после той ночи понял, что хватит, пора разрушить проклятую магию, которая заворожила меня и тормозила целых три дня.

Там-то и началась эта дурацкая игра.

Почему я не сказал, что и есть Аллигатор? Почему назвал имя, которое никто не знает? Я не хотел пугать Ярика ещё сильнее и просто хотел поиграть с ним, узнать его, познать, облапать эту райскую пташку. Я ожидал от него чего угодно, я был готов к тому, что магия рухнет, что солнце обернётся испуганным пацаном. Но я ошибся. Солнце по-прежнему оставалось солнцем. Он был раскован, он выполнял все мои приказы, хотя иногда артачился, он был активен и жарок, а ещё он сам соблазнял меня. Сам! Я понравился ему, и Ярик начал меня соблазнять. Как иначе объяснить тот спонтанный стриптиз, что он устроил? Чистейшее искушение — вот кем он был. Яркое, пламенное искушение, дивная, сказочная птица, попавшая мне в руки, нереальное солнце, которое я хотел проглотить, поглотить, утащить, спрятать в пещере. Сделать только своим. Драконья жадность уже тогда развернулась во мне в полную силу и, выходя из номера, сообщая персоналу, чтобы не трогали спящую пташку, я уже знал, что не отпущу. Не отпущу это чудо никуда.

И вот сейчас на сцене стоит раскрашенная, ухоженная кукла. Мальчишка поёт специально для меня, старается изо всех сил, он думает, что это его шанс понравиться мне. Зацепиться. Поэтому старается петь. И, наверное, неплохо поёт, не хуже прочих певцов. Только мне на них плевать. Мне всегда было плевать на подобных людишек, которые готовы ковром стелиться, ботинки лизать, всё сделать, только бы втереться в моё окружение, присосаться пиявкой и качать из меня деньги.

Пиявка — вот кто этот Красилов. Старший уже давно ей стал, теперь и из сынка лепит. Противно смотреть. Противно связываться. Противно руки марать. Даже ради того, чтобы проучить — противно.

Непроизвольно кривлюсь и, развернувшись к сцене спиной, ухожу из беседки.

Надеюсь Красиловым хватит ума правильно истолковать мой ответ.

Комментарий к Глава 13 Замечательный человек Сеновал космонавт уже давно нарисовал Яра! А я только сейчас прикрепила арт. Спасибо огромное!