Шахразада - Коварная любовь Джабиры Страница 52

Свиток тридцать первый

– Воистину, – проговорил Мирджафар, – твой отец, Джабира, сделал для нас невозможное.

– Он так понимал свой долг, – пожала плечами девушка. – Вон впереди, видите, левее минаретов?..

– Там… мачты?

– Да, мой принц, – ликуя, проговорила Джабира. – Это дхау, дхау принцессы Василике! Гарун нашел их среди бесчисленных судов Искендерума. А дальше все было куда проще…

Только сейчас Мирджафар в полной мере смог осознать все происшедшее – и чудо появления Маджида-вождя, и радость свободы.

– Но почему твой отец, девочка, не отбил нас у туарегов? Отчего позволил нам увидеть плен? Отчего не успел раньше?

– Ты неблагодарный трус, а не принц! – вскричала Джабира. – У отца была всего горстка людей. Они бы полегли в неравной битве с туарегами… И ты бы увидел райские кущи в тот самый миг, когда Василике стала бы рабыней… Или наложницей Суррахима…

Мирджафар опустил голову от стыда. В словах отчаянной берберки была истина, а вот он позволил себе быть неблагодарным, позволил себе с надменностью владыки судить о том, о чем почти ничего не знал.

– Прости меня, мудрая дочь великого отца… Я позволил себе быть неблагодарным… Это верно. Однако от сего дня до последнего вздоха я буду благодарить Аллаха всесильного за каждый день своей жизни, подаренный твоим, достойная Джабира, великим отцом.

Девушка лишь покачала головой. Более ничего сказать она не захотела. Да и не успела: дорога вела их маленький отряд все ближе к морю. Вот показались причалы, вот закачались на волнах крутобокие дхау.

– Все три! Свадебный поезд принцессы! – В голосе Мирджафара смешались восторг и изумление.

– О да, Горный Лис! – со смехом ответил Гарун. – Они ждут лишь прекрасную пассажирку – и готовы тронуться в путь сей же час!

Василике все еще не могла прийти в себя – события сменяли друг друга слишком быстро. Теперь она опять была принцессой, невестой шейха Мустафы. И радость освобождения в который уже раз сменилась горьким осознанием того, что, даже любимая, она принадлежит истории, а не тому, кто дорог ей более всего в мире.

– Да воссияет солнце над твоей венценосной главой, о принцесса! – раздался рядом громкий голос.

Девушка вздрогнула. Она почему-то не сразу сообразила, что кораблями кто-то должен управлять, что команда с нетерпением ждет минуты, когда она ступит на палубу.

– Я благодарю тебя, отважный капитан! – прошептала девушка. – Должно быть, вы готовы отправиться в путь?

Капитан (кто же еще мог приветствовать ее?) самодовольно усмехнулся.

– Я лелею надежду, о славнейшая, что путешествие наше будет быстрым и легким.

– Я мечтаю об этом, достойнейший…

Более ничего сказать Василике не смогла – силы оставили ее. И весь путь до роскошной каюты, достойной принцессы Бизантия, девушка проделала на руках у Мирджафара.

Слова капитана не расходились с делом. Утро встретило дхау свадебного поезда легким попутным ветерком и сиянием небес.

Мирджафар стоял на носу и любовался бескрайним простором. К счастью, берега, столь неприветливые и коварные, растаяли в ночи, а впереди была лишь дорога к дому. Он, верный своему слову, сопровождал невесту брата.

И от этой мысли поблекла вся краса мира перед его глазами. Сейчас он должен был принять решение. Именно сейчас.

Он любил эту женщину больше самой жизни, он готов был отдать всего себя за один лишь ее благосклонный взгляд. Он бы без тени сомнения назвал себя счастливейшим из смертных, если бы она согласилась разделить с ним все дни его жизни. Да, он, должно быть, добрую сотню раз говорил ей, что их встреча – это судьба. Но такой ли судьбы хотел он для нее и себя?

Тогда, всего полгода назад, счастье обладания ею было для него самоцелью. Теперь же он готов был, подобно отцу, назвать иноземку своей женой.

Своей. А не женой своего брата.

– Аллах великий, но какая всесильному базилевсу разница, чьей женой станет его названная дочь? Да, не старшего из сыновей, не наследника престола, но женой принца, сына бея…

Мирджафар проговорил все это и сам устыдился фальши, что звучала в его словах. Увы, он понимал, что самое главное сражение в своей жизни, сражение за счастье взаимной любви, ему еще предстоит. И исход этого сражения ему неведом.

Ибо не зависит ни от его силы, ни от его ловкости, ни от мудрости кого бы то ни было в этом мире.

– Так решит судьба… – проговорил Мирджафар и почувствовал, как это слово наполнилось для него новым смыслом.

Неведомо, сколько времени провел наедине с Серединным морем принц, быть может, несколько часов. Однако он пришел в себя, лишь заметив, что солнце скрылось за чернейшими тучами, ветер заметно посвежел, а ласковое море грозит с минуты на минуту превратиться в бушующую стихию.

– Будет буря? – спросила у него за спиной Василике. В ее голосе смешались страх и благоговение.

– Да, моя греза. Принцессам не стоит в такую погоду оставаться на палубе. Пойдем, я провожу тебя.

Девушка позволила увести себя, однако мысли ее были более чем далеко от переменчивых стихий. Она точно так же, как Мирджафар, думала о будущем. О том, что странствие с Горным Лисом было подлинным счастьем. Что именно там она познала любовь и что именно в те минуты была по-настоящему счастлива. Сейчас она готова была назвать самыми лучшими днями своей жизни даже те, когда ее мучило коварство Джабиры и кажущееся предательство Мирджафара. Ибо именно те дни были днями ее неразрывной связи с любимым.

Сейчас же она вновь вернулась туда, где ею управляют не обычные человеческие чувства и желания, а долг перед неродной отчизной и честь называться дочерью самого базилевса.

Девушка не находила выхода из этого лабиринта. Она чувствовала, что душа ее заплутала и нет никакой силы, чтобы вновь обрести самое себя. Несколько шагов под пронизывающим ветром не помогли – она по-прежнему чувствовала себя измученной. Измотанной, превращенной в жалкую игрушку была сама ее душа.

Здесь, в каюте, не было ни пронизывающего ветра, ни растущих волн. Но был принц, ее любимый. И только он.

Мирджафар заключил Василике в объятия, но девушка выскользнула из кольца его рук.

– Мирджафар, я чувствую такое опустошение, – с тоской проговорила Василике. – Не знаю, смогу ли простить себя, не знаю, смогу ли примириться с тем, что нас вновь связывает только твой долг перед братом. Я не уверена и в том… что я тебя хочу. – Она говорила неправду, но хотела, чтобы он тоже почувствовал боль, чтобы им тоже овладело сомнение, которое так истерзало ее душу.

– О нет, прекрасная мечта. Ты меня хочешь. Хочешь так же, как я хочу тебя, – пробормотал он в ответ.