Как найти любовь в книжном магазине - Вероника Генри Страница 26

– Кошмар, – сказала она. – Это невозможно. Предложу что-нибудь другое. Стихотворение прочитаю.

– Нет, – возразил Марлоу. – «Лебедь» – идеальный выбор. Да, ты играла очень плохо. Но ты способна его сыграть! Я знаю, что говорю. Я помогу. Если будешь репетировать по два часа в день и начнешь прямо сегодня, все пройдет отлично.

Он начал разбирать ноты, отмечая самые сложные пассажи и заставляя Эмилию играть их снова и снова, делая пометки карандашом. Спустя полтора часа кропотливого разбора он попросил ее еще раз сыграть пьесу целиком.

На этот раз мелодия звучала почти хорошо. Не идеально, вовсе нет, но, по крайней мере, узнаваемо. Эмилия рассмеялась, и он присоединился к ней:

– Браво!

– Я устала, – призналась Эмилия.

– Ты молодец. Давай прервемся. Лучшее – враг хорошего.

– Не хочешь бокал вина перед уходом? – спросила она, надеясь, что он согласится. – Мне понадобятся годы, чтобы разобраться с коллекцией вин Джулиуса, так что помогай.

Он чуть замешкался с ответом.

– Ну хорошо. Только один бокал. Мне нельзя опаздывать.

Эмилия подумала, не к Дельфине ли он боится опоздать, но спрашивать не стала.

Она включила колонки, стоящие на кухне. В комнате зазвучал парижский джаз: прохладный мягкий саксофон и фортепиано с заразительным ритмом. У Эмилии внезапно перехватило дыхание. Наверное, это было последнее, что слушал Джулиус.

Марлоу прошелся по кухне, взял с полки бутылку красного и открыл ящик, чтобы найти драгоценный двойной штопор Джулиуса, – такой штопор предпочитают официанты во Франции. Легко открыл бутылку и налил им по бокалу.

Он посмотрел на Эмилию, и она не сумела скрыть слезы.

– Прости, – улыбнулась она. – Никогда не знаешь, когда сдадут нервы. Это все музыка.

– Мне ли не знать, – сказал Марлоу, протягивая ей бокал. – Но ты плачь, если хочется.

Эмилии удалось взять себя в руки. Она хотела отдохнуть, а не плакать. Потягивая вино, Эмилия впервые с тех пор, как вернулась домой, смогла расслабиться. В кухне снова кипела жизнь, звучала музыка и была живая душа, и Эмилия хохотала, когда Марлоу рассказывал ей о школе покера, которую они с Джулиусом организовали позапрошлой зимой.

– Мы все продули, представляешь, – сказал он. – К счастью, максимальная ставка составляла всего пять фунтов, иначе вы бы остались без крыши над головой.

Эмилия не стала говорить о своих опасениях, что все-таки может лишиться этой самой крыши.

Когда Марлоу ушел, выпив не один, а два бокала, дом показался ей снова опустевшим. Перед уходом Марлоу ласково взъерошил ей волосы, и она улыбнулась, закрывая за ним дверь. Люди были добрыми; люди были любящими. По крайней мере те, с кем дружил ее отец.

Когда Эмилия готовилась ко сну, в голове у нее крутились всевозможные идеи, экселевские таблицы, пиццикато, банковские кредиты, часы работы магазина и крещендо. И порядок проведения поминальной службы. Создавалось впечатление, что каждый житель Писбрука хотел с чем-нибудь выступить. Но, несмотря на весь этот хаос, она думала о том, как ей повезло, что ее поддерживают такие замечательные люди: Джун, Мэл, Дэйв, Андреа и Марлоу. Что бы она ни решила, все у нее будет хорошо.

Глава 7

Утром в день поминок Джулиуса сотрудники собрались в книжном магазине. Эмилия почувствовала, что ее переполняет гордость. Джун, которая по-прежнему приходила каждый день и помогала Эмилии, была одета в шерстяное платье темно-розового оттенка с накидкой. Дэйв, как и подобает готу, надел черный, но великолепный бархатный фрак и подвязал хвост черной лентой. Мэл трижды переодевалась, но остановилась на фиолетовой атласной юбке в стиле Стиви Никс[13] и открытом топе. Эмилия выбрала традиционный черный цвет: длинное платье в пол с закрытым горлом и кружевными рукавами. Медно-рыжие волосы были собраны в пучок.

– Мы выглядим как героини Диккенса, – улыбнулась Джун. – Джулиус гордился бы нами.

В знак уважения они решили закрыть магазин, но Дэйв и Мэл сказали, что после поминальной службы вернутся на работу. Эмилия не стала ничего организовывать специально для них. Ей казалось, что за последние несколько недель она напоила чаем всех жителей Писбрука, и у нее не осталось душевных сил, чтобы устраивать что-то еще. Поминки станут заключительным аккордом, и на этом, как она надеялась, все закончится. Она сможет прямо взглянуть в будущее и начать принимать решения.

– Я хотела сказать, как я вам благодарна. Вы настоящие друзья. Без вас у меня бы ничего не получилось, я бы, наверное, сошла с ума.

Джун обняла ее:

– Ну что ты. Ты крепкий орешек. И ты знаешь, как нам был дорог твой отец.

– Ну что ж, тогда пошли. Проводим его по высшему разряду!

Эмилия старалась держаться, но в глубине души чувствовала себя маленьким ребенком, и ей просто хотелось, чтобы отец был рядом и сказал, что все будет хорошо. Но он больше никогда этого не скажет. Она сама должна сделать так, чтобы все было хорошо. И не только для нее. Для всех. Джулиус оставил после себя так много – много друзей, много верных сердец.

Она торжественно закрыла дверь магазина и отправилась по главной улице со своей маленькой свитой. Марлоу уже отнес виолончель в церковь и хотел настроить ее, чтобы все было готово. Квартет собирался исполнить Элгара, одного из самых любимых композиторов Джулиуса. Марлоу сделал специально для квартета аранжировку «Chanson de nuit»[14].

Церковь Святого Николая находилась в конце главной улицы, напротив старого кладбища. Стоял солнечный осенний день, небо было ярко-голубым, в воздухе витал терпкий аромат опавшей листвы. Эмилия подошла к двери церкви и перешагнула через порог. Она вздрогнула. Служба должна была начаться только через полчаса, но скамьи уже были заполнены людьми.

– Ох, – сказала она, прикрывая рукой рот. – Смотрите, сколько народа!

Джун бережно коснулась ее плеча.

– Конечно, моя дорогая девочка, – сказала она. – А как же иначе.

По утрам Сара любила проводить время на кухне. У них был небольшой рабочий кабинет, но ей нравилось обсуждать текущие дела за кухонным столом: проблемы, возникшие с посетителями, предстоящие мероприятия, новые идеи. Чайник постоянно грелся, а из чайного салона всегда приносили поднос со свежими пирожными, оладьями и финиками. Это время года было самым спокойным. Осенью они всегда выкраивали время, чтобы отдохнуть после летней суматохи и перед рождественскими праздниками.

Всю неделю Сара устраивала кастинг Санта-Клаусов. Это оказалось сложнее, чем она предполагала. Их старый Санта наконец-то решил выйти на заслуженный отдых, а найти нового, добродушного, веселого и бородатого (она не любила фальшивые бороды: в поместье Писбрук все должно быть настоящим), было непросто. Тем не менее это отвлекало ее от предстоящей поминальной службы.

Но вот настал день поминок. Служба в церкви была назначена на двенадцать. Никто никогда не следил за тем, что Сара делает и где находится в тот или иной момент, – она знала это