Завтра ветер переменится - Стефания Бертола Страница 28

К моему счастью, Федерико и его спутница задержались посмотреть на небольшой огород, который кто-то разбил на площади. Спасибо, Господи, и прости, что сомневалась в Тебе. С минуту я размышляю, что делать. Спрятаться за угол – и пусть Федерико ломится в закрытую дверь и названивает в звонок? А вдруг у него есть ключи? А вдруг мама не успеет уйти? Но тут Федерико машет мне рукой и кричит:

– Бриджида!

Я ставлю Родольфо на землю и направляюсь им навстречу.

– Привет! Ты ко мне? Я как раз собиралась заскочить в супермаркет. Почему не предупредил?

– Привет! Прости, я отправлял тебе сообщение.

Что ж, очень может быть. Вот только во время визита Фриджерио смотреть в телефон мне было некогда. Похоже, надо держать его постоянно при себе. Повесить на шею и беречь как зеницу ока. Сейчас все слишком шатко, чтобы забывать о телефоне.

– Понятно. Я не видела. А вы не подождете буквально пару минут, пока я сбегаю в магазин?

Федерико смотрит на меня как на ненормальную. Как можно заставлять клиента ждать? Шучу я, что ли?

Он тут же поворачивается к даме:

– Позвольте представить вам Бриджиду Луккезе, она присматривает за квартирой, пока хозяин отсутствует. Бриджида, знакомьтесь, синьора Джеа Марторелли. Она хотела бы посмотреть квартиру.

Джеа Марторелли – дама лет пятидесяти из разряда «у меня денег куры не клюют, но лично я тут ни при чем». Отлично окрашенные волосы забраны в хвост, который лет тридцать назад наверняка был ей к лицу, куртка (предположительно, Moncler), шарф, купленный на базаре, в ушах огромные золотые серьги-афро с аметистами, а на запястьях пластиковые браслеты.

– Простите, – отвечает она, одаривая меня змеиной улыбкой, – но у меня совсем нет времени…

Я краем глаза вижу, что мама и семейка Фриджерио выходят из подъезда и направляются прочь. Кто знает, что она им наплела.

– Разумеется. В магазин потом схожу, – радостно объявляю я.

Мы возвращаемся к двери, сохранив отличные отношения. Дама продолжает нахваливать огород с ароматными травами и овощами.

– Какое чудо! Что за прекрасная идея! Я все это обожаю! Кажется, там даже несколько видов капусты! Кто же ее собирает?

– По правде говоря, не знаю. Какой-нибудь фонд.

Откуда мне знать? Я этот огород вообще раньше не замечала. У меня и так целая терраса, только огорода мне еще не хватало.

Как назло, внимание синьоры Марторелли переключается на Родольфо, и только теперь я в ужасе понимаю, что он стоит на тротуаре в носках. Антискользящие носки отлично подходят для паркета, но никак не для асфальта.

– Какой милый малыш… Вы его без обуви выпускаете?

– Да, – с улыбкой отвечаю я.

Если я чему и научилась у тети Розальбы, так это не давать никаких объяснений незнакомцам и не жаловаться на жизнь. Сама тетя Розальба говорит, что ее этому научила королева Елизавета.

Федерико смотрит на меня очень недовольно. Едва дама отвлекается на террасу – хорошо, что мы успели все полить, – он возмущенно шепчет: «Почему ребенок все еще здесь?»

Потом, не дожидаясь моего ответа, снова обращается к клиентке, которая с восторгом ходит по квартире и нежно вздыхает.

– Знаете, синьор Риччи… Квартира хороша, спору нет. Но мне кажется, что мы остановимся на другом варианте. Нам предложили заброшенный домик на острове, а я так люблю заниматься ремонтом!

Она удаляется, а Федерико, само собой, остается и осуждающе глядит на меня глазами цвета карамели.

– Хочешь кусочек пирога? Мы с Родольфо сами испекли.

– Нет, спасибо.

Он молчит, но я знаю, что он хочет сказать. Похоже, Родольфо пора посмотреть мультики. Телевизор мы сегодня еще не включали, так что можно отпустить ситуацию. Я ставлю мультик и возвращаюсь на кухню отведать кусочек пирога. Мне просто необходимо съесть что-нибудь сладкое.

– Так почему он все еще здесь?

– Потому что его мамаша так и не объявилась.

– Но ты сказала Клариссе, что она приехала и забрала ребенка.

– Вот почему Кларисса вечно лезет не в свое дело? Вы с ней вообще говорите о чем-нибудь, кроме родственников Дамиано?

– Просто мы его друзья и давно знаем Роберту. Не лезь в это дело, давай отвезем его к бабушке. Я придумаю, как все объяснить Клариссе.

– Даже не надейся! Родольфо будет со мной, пока Роберта его не заберет, понял? А ты… – Я смотрю на него, пытаясь загипнотизировать взглядом. – Ты будешь молчать и ни слова не скажешь ни Клариссе, ни Дамиано, ни тем более бабушке Родольфо.

Пирог доеден, а Федерико так мило выглядит, когда сидит с недоумевающим видом… Я целую его в губы.

Сработало.

Через минуту он отодвигается от меня и спрашивает:

– А ты точно понимаешь, что делаешь?

– Само собой.

Само собой, это неправда, но Федерико не настолько хорошо меня знает.

– А если она не появится? Поставь себе крайний срок.

– Ну ладно. Если завтра она не объявится, я сама позвоню Галанти и все ему расскажу.

– А сейчас что ты ему сказала?

– Что она приехала и забрала Родольфо.

– Ты с ума сошла?

– Отстаньте уже от меня все! Я что-нибудь придумаю. Ну, в крайнем случае он меня уволит.

– Зачем ты вообще в это ввязалась?

– Не зна-ю.

Я уже злюсь. Да не знаю я, зачем ввязалась. И вообще, чего уж теперь об этом говорить?

– Еще и сходить сегодня никуда не получится, верно?

– Мне надо быть дома, но ты же можешь приехать сюда. Родольфо уже в девять засыпает. Он ведь маленький, – отвечаю я.

У меня сердце сжимается. Да, Родольфо маленький, и мне очень хочется, чтобы его мама вернулась как можно скорее. Я не брошу его на произвол судьбы, и все тут.

– Нет, сегодня не могу. Еду в «Эсперию». Играю там в пáдел[11]… Думал, ты придешь посмотреть, а потом поужинаем вместе и поедем ко мне…

– Что еще за падел? – Я, конечно, слышала это слово, но толком не разобралась. – Это типа тенниса?

– Да ладно, – смеется Федерико, – ты единственная в моем окружении, кто не знает, что такое падел… В другой раз объясню, у меня еще один просмотр, надо бежать. Созвонимся.

Я хватаю ноут, усаживаюсь перед телевизором рядом с Родольфо, открываю поисковик и набираю «падел».

Через полчаса на экране телевизора кто-то спасает осьминожку от злого рыбака, а я могу посмотреть отрывок концерта Артуро Бенедетти Микеланджели, прекрасного пианиста, чьи диски я обнаружила у Галанти. Это что-то невероятное. Лицо у него странное, словно он чем-то болен, но, когда он играет, из-под клавиш словно сыпятся жемчужины. Как в сказке, где принцесса помогает старушке и получает волшебный дар, так что при каждом слове у нее во рту появляется жемчужина. Только у пианиста жемчужины словно текучие и прозрачные.