Кора Бек - Эльнара-2. В объятиях короля. Первый русский любовно-эротический роман Страница 12

– Ну и дуреха же ты, Луиза! По – хорошему, тебе бы следовало коровам хвосты крутить, а не находиться в услужении у будущей королевы.

– Чем я опять, госпожа, перед вами провинилась?

– А тем, что ты – полная и безнадежная дура! Не замечаешь столь явных вещей, что меня уже почти совсем перестал навещать государь, мне никак не удается в нем пробудить страсть. Впрочем, ничего удивительного в том нет! Ведь Генрих с юности бредит любовью, а я мечтаю лишь на свою голову одеть сверкающую корону. О, как бы она на мне поистине великолепно смотрелась! Ну, а за эту дурацкую любовь я даже медный грош не отдам, думаю, Генрих об этом догадывается. Теперь осталась одна надежда на воду.

– У вас все еще впереди, госпожа, а вот я, хоть и считалась когда – то в своей деревне завидной невестой, замуж так и не вышла. Пришлось податься в город, чтоб на меня не показывали пальцем все, кому не лень. А не лень было многим…

– Ты хочешь сказать, Луиза, что у тебя имелись женихи?

– Да еще какие! Один – печник, другой – кузнец, потом были свинопас, лесничий, гробовщик. В общем, мне есть, госпожа, что вспомнить! Я в те годы была красавицей, такой румяной и пышной, словно сдобная булка! Кто только меня не любил!

– За гробовщика, дуреха, тебе надо было замуж выходить, знатная партия!

– Именно из – за него я отказала всем прочим женихам, да не повезло мне в ту пору! Господь забрал его на небеса, едва с родительского двора вышли сваты. Ах, если б я успела стать его женой и унаследовала дело, нынче большие доходы бы имела!

– Какая печальная история!

– Сама не знаю, госпожа, как я тогда от горя сумела отойти? Но что я все о себе, да о себе, моя молодость уже прошла, нынче ваше время. Жаль только, государь вас редко стал навещать, хозяйка. Прежде бывало по три – четыре раза в неделю заезжал, а теперь хорошо, если за весь месяц разок на ваши ясные глаза покажется. Неужто кто – то другой ему голову вскружил, а? Уж на такого доброго жениха всегда найдутся охотницы, взять хотя бы ту же самую графиню Ангалесскую.

– Бестолочь беспросветная! Не поймешь, что, если б она от любви к нему сохла, я бы придумала, как с ней расправиться. Однако дело наоборот обстоит: Генрих по уши влюблен в эту чужестранку, черти бы ее побрали!

– Да что вы говорите, госпожа?! И что в ней такого особенного?

– Выходит, ты ее никогда не видела? Представь себе, хорошего в ней ничегошеньки нет: маленькая, худая, с черным, как вороново крыло, волосом, в кругу придворных дам самая неказистая и неприметная. Нет в чужестранке ни моей гордой стати, ни пышных форм, столь приятных мужскому глазу, одним словом, не женщина, а какой – то призрак!

– Батюшки святы, зачем вы, на ночь глядя, о призраках вдруг вспомнили, хозяйка? Я их с детства пуще всего на свете боюсь! Ох, пора бы нам домой.

– И то верно, сумерки уж сгустились. Где моя карета? Хочу надушиться побыстрее чудесной водой, может, на ночь что хорошее мне приснится!

Женщины ушли, оставив в задумчивости графиню Ангалесскую.

Эльнара и прежде подозревала, что Генрих в нее как будто влюблен, но эти мысли она от себя старательно отгоняла, поскольку все равно не могла ответить взаимностью на чувства человека, которого она уважала, ценила, но не любила, ведь ее сердце было отдано другому. Правда, после сегодняшней встречи Эли и сама не могла наверняка сказать, любит ли Сержио ее, нуждается ли в ней так же сильно, как она в нем, встретятся ли они еще когда – нибудь, но ее чувства к нему остались неизменными. Сердце подсказывало ей, что Он и Она – две половинки единого целого, о которых мудрая наставница Софи им когда – то рассказывала на своих уроках в Школе красоты.

Пылкая дочь Востока страстно мечтала о настоящей взаимной любви, однако, ее чувства к Сержио пока, увы, не находили ответа. Судьба словно испытывала на прочность юную девушку, для которой любовь была единственным смыслом жизни. На память вдруг пришли слова, услышанные однажды от сестры отца, тетушки Айзады: «Человек должен выстрадать свое счастье, чтобы понять его настоящую ценность». Их сказала неграмотная многодетная хоршичка, не видевшая мир и даже никогда не выезжавшая за пределы родного города, но, судя по этим словам, она знала жизнь. «Нет, все мои страдания не напрасны, я знаю, ради чего живу и к чему стремлюсь», – сказала себе Эли, направляясь к величественному ярко – освещенному дворцу.

Всю дорогу Эльнара раздумывала, стоит ли ей рассказывать государю о разговоре, что ей давеча случайно довелось услышать? Ведь она не видела, с кем именно из придворных дам разговаривал лейб – медик короля Франции. Призывать его самого в свидетели было бы смешно, ведь лекарь совсем не был заинтересован в огласке своих неблаговидных дел. К тому же, Эльнару весьма смущало, как ее слова воспримет Генрих, а не то вдруг подумает, что таким образом она сама намерена привлечь его внимание, поскольку ни для кого не являлось секретом, что он повсюду слывет завиднейшим женихом, о котором мечтают многие дамы королевства и даже соседних стран.

Ни в коем случае не хотела бы Эльнара оказаться с ними в одном ряду! А потому, после долгих размышлений, решила королю ничего не сообщать, тем более, что искренне верила в судьбу, от которой никому не дано было уйти и, значит, время само должно было расставить все по своим местам. С этими мыслями вошла Эльнара в Изумрудную залу королевского дворца.

Бал был в самом разгаре, когда появилась графиня Ангалесская: одна, без какого – либо сопровождения, что тут же вызвало осуждение придворных дам. Известно, женщины всегда бывают поразительно дружны, когда встречают красоту и истинную женственность, им самим недоступную. Правда, на их завистливое жужжание Эли не обратила никакого внимания, и не потому, что была чересчур горда. Просто везде она умела самой собой оставаться, и за эту неслыханную роскошь ей общество пеняло порой, поскольку в подавляющем большинстве своем люди имеют дурную привычку не прощать другим то, что из лицемерия или трусости они не могут позволить себе.

При появлении Эльнары королевский оркестр заиграл туш, а государь с большим удовольствием представил гостям графиню Ангалесскую, отметив про себя плохо завуалированную ревность присутствовавших на балу дам. Вне всякого сомнения, графиня здесь ярче всех была, неудивительно, что многие ей оглядывались вслед. В бледно – голубом платье, обшитом по низу сапфирами, пожалуй, с самой Афродитой она могла бы нынче поспорить красой. Этот цвет подчеркивал благородную бледность ее утонченного лица и придавал волнующую загадочность ее черным, как ночь, глазам. Высокий лоб перехватывала серебряная диадема, а грациозную шею украшало жемчужное ожерелье.

– Я всегда восхищался вашей редкостной красотой, графиня, а сегодня вы вдруг напомнили мне образ, особенно дорогой моему сердцу, – целуя нежную ручку, сказал монарх. – Моя покойная матушка была такой же изящной и хрупкой дамой, как вы, чем сильно отличалась от других представительниц прекрасного пола ланшеронского королевского двора. Несмотря на то, что она являлась по происхождению француженкой, жители страны очень любили свою королеву Генриетту. Признаться, я до сих пор никак не могу свыкнуться с мыслью, что ее нет рядом со мной.

– А мне даже не довелось увидеть свою матушку! Ведь она скончалась при родах, – ответила враз погрустневшая Эльнара.

– С судьбой не поспоришь, – сочувственным тоном произнес король и, помолчав, добавил:

– Рад видеть вас в добром здравии, графиня! Не обнаружив вас в числе приглашенных гостей, я забеспокоился, как бы с вами вдруг что – нибудь не стряслось в дороге? Ведь город нынче так заполнен самым разношерстным народом, что глядельщики не успевают справляться со своими обязанностями. Я уж собрался было направить курьера узнать о вашем драгоценном здоровье, как вы появились на балу и сразу стали его главным украшением. Позвольте предложить вам руку, графиня?

– А не хотели бы вы, кузен, прежде представить меня?

За спиной Генриха неожиданно возник тот самый надменный господин, с кем Эльнара собиралась еще недавно скрестить шпаги. И не потому, что была воинственной духом и рвалась в бой, просто за ошибку слуги она своей головой обязана была ответить, как того требовали строгие правила тех давних лет.

– О, разумеется, дорогой брат! – стараясь изо всех сил казаться любезным, произнес Генрих, однако, некоторая натянутость его улыбки не укрылась от глаз Эльнары.

– Сударыня, мне выпала достаточно лестная честь представить вам брата короля Франции и моего кузена! Герцог Филипп Арагонский, своей отвагой известный далеко за пределами отчизны. Любит шумное общество, веселые шутки и красивых женщин. Обладает просто редкостным умением разбивать вдребезги чувствительные женские сердца, одним словом, настоящий кавалер.