Кора Бек - Эльнара-2. В объятиях короля. Первый русский любовно-эротический роман Страница 13

– Боюсь, кузен ко мне излишне строг, – сверкая белоснежной улыбкой, живо откликнулся француз.

– Пожалуй, я чересчур снисходителен, – парировал Генрих, после чего заметно смягчившимся тоном продолжил:

– Прошу любить и жаловать, одна из прекраснейших дам королевства Ланшерон – графиня Ангалесская, за свою необыкновенную красоту и доброе сердце называемая в народе Красой Востока, откуда, как я это теперь точно знаю, происходят самые изумительные в мире женщины!

– Сегодня счастливейший день в моей жизни, графиня! – поклонился герцог. – Наверное, вам известно, мадемуазель, что французы считаются наиболее рьяными ценителями женской красоты, и это – не преувеличение. Мы нуждаемся в прекрасном не меньше, чем в глотке свежего воздуха или куске хлеба насущного, что иногда бывает сложно понять и принять представителям других народов, – бросил Филипп быстрый взгляд на короля Ланшерона, вынужденного играть роль радушного и гостеприимного хозяина.

– Что же касается меня, то будучи наиболее преданным поклонником всего прекрасного, я нахожусь в неустанном поиске женщины, которую я мог бы назвать подлинным совершенством. Именно в этом смысл моей одинокой холостяцкой жизни. Буду безмерно счастлив, если мне удастся оставить хоть какой – то след в вашей памяти, графиня, ведь наверняка влюбленных в вас кавалеров просто не счесть!

При последних словах и без того сгоравший от страсти и ревности Генрих помрачнел лицом, а Эльнара чуть насмешливо улыбнулась:

– Мне не раз доводилось слышать о том, будто французы очень любят поговорить, и сегодня я получила тому подтверждение. А вот на Востоке, сир, откуда я родом, народ предпочитает изъясняться пословицами. С вашего позволения, Ваше Высочество, я приведу одну из них. На мой взгляд, она содержит в себе неплохую пищу для размышления, а звучит так: «Любовь – не птица, для которой не существует границы, и чтобы ее заслужить – чашу страданий нужно испить».

В ответ герцог Арагонский сверкнул жгучими черными глазами, на дне которых затаился недобрый огонек. А графиня Ангалесская, сделав изящный непринужденный реверанс, повернулась к королю:

– Ваше Величество, мне необходимо обсудить с вами один деликатный вопрос, – и, чуть понизив голос, спросила: Не найдется ли в вашей богатой библиотеке что – либо из литературных трудов герцога Эрцхауэра?

– Герцога Эрцхауэра? – переспросил Генрих VI. – Признаться, графиня, я впервые слышу это имя.

Обескураженная ответом известного своей ученостью государя, Эльнара поспешно попросила отвести ее в танцевальную залу.

Личная жизнь Карла Прекрасного

Каждый год на День трубадура в Ланшерон по традиции съезжались гости со всех сторон, и одним из наиболее именитых гостей являлся кузен Генриха Бесстрашного – король Франции Карл Прекрасный. Их матери, ныне обе покойные, были родными сестрами, а потому правители двух соседних стран достаточно тесно общались меж собой.

Карл Прекрасный унаследовал престол восемь лет назад, после кончины отца – легендарного монарха Луи Непобедимого. Несколько лет назад он овдовел, от этого брака имел сына и дочь, но повторно жениться не спешил, обнаружив в холостяцкой жизни массу своих, весьма приятных сторон. В фаворитках у него числилась лишь одна дама французского королевского двора – кокетливая брюнетка, графиня Элоиза Померанская. С ней он нежно дружил и на женщин других почти не смотрел, однако, необычная верность государя объяснялась тем, что больше всех людей на свете он любил самого себя. Ведь правитель Франции отличался просто необыкновенной красотой, недаром в народе его звали Карлом Прекрасным.

Он имел на редкость изящный овал лица, отливавший золотом пышный кудрявый волос, большие небесно – голубые глаза, стройный стан и негромкий бархатный голос. Столь безусловно приятная внешность удачно дополнялась приветливой улыбкой пухлых ярко – розовых губ, что придавало ему сходство с херувимом. Карл не был ни тощ – ни толст, ни высок – ни низок и, если предположить, что в нашем грешном мире есть еще место подлинному совершенству, можно сказать, что король Франции являл собой его наглядное воплощение.

Собственной красотой Карл Прекрасный искренне восхищался и, глядя в зеркало, мог собой любоваться буквально целыми часами, отдаваясь этому увлекательному занятию с вдохновением, достойным истинного художника. Его портреты были развешены, как в залах королевского дворца, так и на всех главных улицах Парижа, а за обилие зеркал, украшавших жилище венценосной особы, дворец Карла Прекрасного получил в народе название «зеркального дома». Его личные покои ежедневно опрыскивались тонкими изысканными духами, невидимый шлейф которых повсюду тянулся за королем, невольно вызывая легкое головокружение у чувствительных натур и вполне понятную зависть записных кокеток французского двора.

Со всех уголков мира доставлялись государю красивые и разнообразные ткани, из коих лучшие в стране портные шили ему одежду. При этом один и тот же бальный наряд монарх дважды никогда не одевал. Неудивительно, что самую большую комнату в апартаментах короля занимала гардеробная, для которой был выделен отдельный человек, периодически перетряхивавший, просушивавший и перебиравший государевы одежды, дабы их ненароком не попортила моль.

Большую слабость Карл Прекрасный также питал к всевозможным драгоценностям: широкие браслеты из чистого золота с вправленными в них драгоценными каменьями красовались на запястьях его белых холеных рук, пальцы были унизаны двумя, а то и тремя кольцами одновременно, из – за чего монаршья ладонь напоминала раскрытый веер. К обшитому множеством мелких драгоценных камней поясу было подвешено маленькое, оправленное в золото зеркальце, с которым Карл Прекрасный никогда не расставался, так как имел привычку каждые четверть часа смотреть на образ, безумно дорогой его чувствительному сердцу.

Личный цирюльник по несколько раз в день завивал горячими щипцами его знаменитые локоны, чтобы они смотрелись пышнее, а для придания им еще большей яркости каждое утро обсыпал их изготовленной по особому рецепту золотистой пудрой. Сей замечательный мастер находился в весьма преклонном возрасте: прошлой зимой ему исполнилось ни много – ни мало пятьдесят лет, а, значит, одной ногой он уже стоял в могиле. И в ожидании встречи с Господом Богом мастер очень надеялся, что Карл Прекрасный, ревностно относившийся к своей внешности, не успеет облысеть при его жизни, дабы он мог спокойно, без помощи палача, отойти в мир иной, когда придет его час.

Не менее сильно, чем красота, а также молодость лица и тела, короля Франции волновало его здоровье, из-за чего Карл Прекрасный тщательно оберегал себя от каких – либо волнений. К несчастью его подданных, к числу сих нежелательных беспокойств относились и государственные дела, от коих на холеном лице государя появлялась гримаса неимоверного утомления задолго до того, как камергер, согласно протоколу, начинал свой ежеутренний доклад. Однако даже короли вынуждены придерживаться каких – то правил, если хотят править государством как можно дольше. Правда, чтоб не слишком сильно скучать за сим утомительным занятием, в эти часы Карл Прекрасный гораздо чаще обычного смотрелся в своё зеркальце, а потому благополучно пропускал мимо ушей большую часть доклада камергера.

Практически каждый день государь с удовольствием гулял в дворцовом саду, где у мраморного фонтана он установил самому себе бронзовый памятник в полный рост, который при любом удобном случае показывал гостям, вызывая перешептывание и смешки за своей спиной, но, ослепленный собственной неотразимостью, король этого не замечал. Его лейб – медик, господин Дюпон, порой даже всерьез опасался, как бы в один прекрасный день первое лицо Франции вдруг не задохнулось от любви к себе, настолько переполнявшую его, что если бы неким образом ее можно было бы преобразовать, к примеру, в воду, то она наверняка затопила бы не только Францию, но и ряд соседних стран.

Наряду с беспредельной любовью к самому себе, Карл Прекрасный имел еще одну, не менее сильную страсть, а именно – он обожал мечтать. Несмотря на явное отсутствие каких – либо способностей к воинскому делу, его никак не оставляла в покое слава отца – легендарного монарха Луи Непобедимого, память о доблестных подвигах которого по сей день наполняла гордостью сердца французов. Однако, если предыдущий король, то бишь покойный отец Карла, страдавший скопидомством, стремился не столько захватить другие земли, сколько разграбить их, да вывезти все награбленное добро в свою страну, то Карл Прекрасный в своих дерзновенных мечтаниях шел еще дальше.

Пожалуй, даже жеманная красавица – графиня Померанская, безмерно обожавшая красивые чулочки, подвязки, корсеты и прочие предметы нижнего дамского белья, в коих она очень любила пощеголять перед венценосным любовником и, на которые тратила денег больше, чем иная придворная дама на свои бальные туалеты, не возбуждала короля – мечтателя так сильно, как мысль о предполагаемых завоевательных походах. Он мог целыми ночами не спать, представляя, как год от года расширяет владения Франции, как вся надменная Европа постепенно падает к его ногам и даже правители далекого загадочного Востока торопятся к нему с богатыми подношениями, надеясь заиметь лестную дружбу, способную уберечь их от всяческих несчастий.