Ирина Лобановская - Бестолковая любовь Страница 17

Высказывать свои мысли Сева не решался. Обижать милого Потапа не хотелось. Его уже и так недавно больно оскорбил главный редактор. Наслушавшись дифирамбов Лоре и хвалебных песен в ее адрес, главный неосмотрительно поручил ей написать репортаж в текущий номер. Разрядница написала такое, что редактор сидел полдня бледный и взялся сам переписывать горящий материал.

Потап жестоко обиделся.

— Вот зажимают Лорку! Всюду зажимают! Чего еще там шефу не так, туды-растуды? — злобно сказал он. — А вообще живет она нормально, денег у нее много. Недавно купила себе новый холодильник — дорогущий! И еще комп последней модели и стиралку. Вещи стоящие. Все везде почем! А квартира у нее!.. — Потап зажмурился от восхищения. — Мне бы такенную! А то ютишься с матерью, как индеец в вигваме…

— Откуда же у Лоры деньги? — удивился Сева.

Насколько ему было известно со слов того же Потапа, Лора окончила Институт инженеров транспорта, но к транспорту осталась довольно равнодушной, хотя пошла работать в газетенку метрополитена. Когда газетка закрылась под крепким давлением рынка, Лора тотчас подалась в рекламу. Именно там, в рекламе, и хранился тот жирненький кусочек, который урвать хотелось всем.

Вообще Лора, широкая, с квадратными плечами и пухлой отвислой грудью, неизменно пристрастная к мини-юбкам, излюбленным, но делавшим ее и без того квадратную фигуру еще квадратнее, отличалась изрядной ленью и безразличием к дому. Дочка с малолетства приучилась пылесосить, варить картошку и мыть окна, пока мать играла в шахматы и сочиняла афоризмы. Иначе квартира заросла бы грязью, а муж и дочь Лоры умерли бы с голоду. Сама Лора едой не интересовалась — она страдала манией похудания.

— Лорка, ты похудела? — однажды сурово справился Потап.

— Да, на несколько килограммов, — гордо ответила разрядница.

— Набирай обратно! — деловито распорядился Потап.

— Еще чего! — оскорбленно фыркнула Лора.

— Набирай обратно — иначе мне нравиться перестанешь!

— Это уж твое дело, а я все равно не буду! И вообще ты на это не реагируй. Ты привыкни к мысли: похудание — женское хобби. Все женщины хотят похудеть, совершенно независимо от того, есть у них что-нибудь лишнее или нет. Тут уж ничего не поделаешь.

— Ну да, стереотипы сознания обывателей, — проворчал Потап. — У нас тут в редакции на днях сидят за столом рядом парень и девица. Напротив — наша редакторша. Парень здоровый, прямо вот такенный, как индеец, а девица довольно хрупкая. А редакторша говорит: «Тебе, Светочка, стоит к весне сбросить несколько килограммчиков». Парень спрашивает: «Эх, может, и мне похудеть?» А редакторша в искреннем удивлении: «А тебе-то зачем?» Хотя видно и поварешке: парень совершенно объективно толще девушки. Но ей — худеть «надо», а ему — «зачем?». Вот он и есть, стереотип: худеть для девицы обязательно, какой бы она ни была, и совершенно ни к чему мужчине, тоже какой бы он ни был.

Кроме мании худобы, у Лоры имелась еще одна — денежная. И тут она как-то сразу забывала о своей лени. Реклама позволила Лоре отдыхать четыре раза в год то в Италии, то в Норвегии, то в Египте.

— Я так люблю Париж! — стала она повторять при каждом удобном случае, закатывая глаза к потолку, словно именно там и находилась столица Франции.

Потом Лоркин муж стал намыливаться в Штаты навсегда. Все равно обедать ему приходилось в «Макдоналдсах». Дочка пожелала ехать с ним вместе. Теперь они говорили только о грин-карте, прямо-таки бредили ею, и Лора вообще перестала общаться с ними, как с предателями Родины. И полностью погрузилась в шахматы и афоризмы.

— Так ты чего такой хмурый, господин хороший? — весело повторил свой вопрос бодрый Потап, которого сегодня давление явно не мучило.

— В отпуск еду, — ответил Сева.

— Ох, ты балда! Отдыхать едешь — и в тоске? Лук с собой берешь? Чтобы пострелять? А я вчера такой рассказик написал! Веселый-превеселый! И новый роман начал. Ну, это мне надолго. Писать-то некогда. То работа, то Лорка.

— Слушай, а поехали вместе! — неожиданно предложил Сева курьеру.

О Кате Потап был наслышан, поэтому теперь, выслушав Севу, толком ничего не объяснившего, сразу дал согласие:

— А чего, едем! Сейчас сбегаю к редактору, об отпуске договорюсь. Крепись, Всеволод! Добудем тебе твою Катьку! Красоту твою неописанную. Ох, как она напоминает мне мою Лорку! Прямо одна к одной.

Сева передернулся, но промолчал.

Перед отъездом он решил пойти подстричься.

Денег на парикмахерские, которые теперь гордо именовались салонами, у Севы не водилось. И вообще для него оставалось загадкой, кто стрижется в этих салонах, часто абсолютно пустых, мраморно-стерильных и волшебно благоухающих в свое личное удовольствие.

Сева как-то зашел в такой навести справку о цене. Ни одного посетителя… Белые стены казались чересчур белыми, зеркальные столики — неестественными, словно киностудия приготовилась к съемке. Блаженная пустота внезапно родила в своих глубинах заученно улыбающуюся девушку-автоматик. Она осторожно, вкрадчиво скользнула узконосыми туфельками по блестящему скользкому полу. В полной евротишине цена прозвучала ошеломляюще.

— Я… подумаю… — пролепетал потрясенный Сева.

Натренированная девушка вновь подарила ему разлюбезную, прочно наклеенную улыбку.

Сева не понимал, как могут существовать салоны без клиентов.

— Да деньги отмывают, — объяснил ему опытный Николай, изучивший эту рыночную жизнь, как свою квартиру.

— Сразу столько народу отмывает деньги? — изумился Сева.

Николай засмеялся и покрутил головой.

Полтора года назад Севина соседка по подъезду Юля посоветовала ему стричься в учебных центрах, где молодежь обучают парикмахерскому делу.

— Ты приходи, — сказала она, — а то там всегда голов не хватает.

Только ли там их не хватает, подумал Сева.

Подобных центров — с острой нехваткой голов — в Москве оказалось не так уж мало, и в них с клиентов либо вообще не брали денег, либо брали очень мало — рублей двадцать — тридцать. В одном Юля и работала.

Правда, учебные центры отличались большими очередями — бедных в столице насчитывалось куда больше, чем богатых. Кроме того, ученицы и ученики стригли медленно, часа полтора-два, и, конечно, могли напортачить. Но тогда мастер-преподаватель брала ножницы и в три минуты все ловко исправляла.

Были и другие минусы — в бесплатные центры повадились ходить хорошо информированные бомжи. Юля попробовала возмутиться и заявить хозяйке центра, что ее ученицы не обязаны обслуживать бомжей, от которых несло перегаром, потом и мочой.