Жаворонок Теклы (СИ) - Людмила Семенова Страница 18

И тот, и другой отличались высоким ростом, физической силой и статью, но если Айвар всегда был, по его выражению, «с формами» и нисколько этим не тяготился, то его друг тщательно следил за красотой пресса. Как и многие темнокожие молодые люди, Даниэль любил легкие цвета в одежде, подчеркивающие природный оттенок, и даже мелировал свои роскошные кудри. Так что Айвар без вопросов понял, что личная жизнь у друга все эти годы была весьма насыщенной.

Предложение по работе в самом деле было заманчивым. Пока они ехали на север города, Даниэль поведал, что клуб, в котором он сам сейчас работает арт-менеджером, ищет человека для рекламы и промоакций на мероприятиях. А поскольку заведение имело модную в Питере этническую направленность, Айвар со своей, как сказал Даниэль, экстравагантной внешностью мог стать просто находкой. К тому же, пока он не получит вид на жительство, здесь позволят работать внештатно.

— Но ты понимаешь, оплата будет зависеть от труда, так что придется попахать, — заметил Даниэль. — Это только звучит так: клуб, творчество, а на самом деле конвейер еще тот. Но знаешь, пока в молодости есть силы, их надо тратить. На старость-то все равно их отложить не сможем!

Айвар заверил:

— Что надо пахать, я и не сомневаюсь, иначе что мне тут делать? Не беженца же из себя изображать. Ты мне только скажи: каких-нибудь левых услуг в этом клубе не предусмотрено? Никто «уединиться» не захочет? А то я в Эфиопии этого уже наелся по горло.

— Да ладно? — тут Даниэль даже отвернулся от дороги и внимательно посмотрел на него. — Ты?.. Ну дела…

Однако он сразу тактично свернул неприятную тему и успокоил друга, что здесь ничего подобного не предвидится. Вскоре они приехали к Даниэлю домой, и его мать встретила Айвара с трогательной душевностью. Конечно, все это время он думал о Нерине и опасался, что в ее доме столь же теплого приема ему не окажут.

Когда они наконец встретились, девушка сказала ему, что все в порядке и вскоре родители непременно пригласят его в гости. Пока в свободное время (работа у Айвара была посменной), Нерина предложила ему осмотреть город и познакомиться с ее немногими товарищами.

Преобразившийся Петербург поразил Айвара после стольких лет отсутствия. Весь парадный фасад города, окрашенный в пастельные тона зданий, был испещрен отблесками витрин, но и серые рубленые черты окраин мерцали огнями торгово-развлекательных центров у метро. Айвар сразу обратил внимание на то, что почти на любой улице красовалась яркая будочка с помпезным кофейным меню, а в центре подобные заведения были на каждом шагу. Когда у него завелись собственные деньги, он уже мог приглашать Нерину провести время в какой-нибудь кофейне, но местные вычурные напитки, «с лепестками роз и лавандой», с рисунками на кофейной пенке и стаканчиками из печенья и вафель, его откровенно забавляли. Они не шли, на взгляд Айвара, ни в какое сравнение с крепчайшим эфиопским напитком с оттенком чистого, как природный алмаз, шоколада — он любил разводить его прямо в чашке вместо сахара.

Когда Айвар сказал об этом Нерине, она не без гордости сообщила ему, что у петербургских кофейных традиций тоже есть своя история — первые русские «кофейные дома» появились именно здесь, и это были не только кафе, но и места для культурного общения, чтения европейской прессы. В то время редкий напиток могли позволить себе лишь аристократы, и один из таких «кофейных домов», ныне называющийся «Литературное кафе», посещал и сам Пушкин, чья родословная, по некоторым данным, исходила именно из Эфиопии. «Вот такие удивительные замыслы вселенной» — заметила девушка.

Во всем остальном Айвар по Африке пока не скучал. Даниэль познакомил его со всеми скопищами андеграунда, показал много этнических лавок, где можно было подолгу перебирать очаровательные и безобразные культовые вещицы из разных уголков мира. Был такой магазин и при их клубе, и Айвар сразу узнал расписные кофейные чашечки и джебены, соломенные шкатулки с цветным вплетением, деревянные статуэтки, картины на телячьей коже, амулеты и даже уникальные иконы на пергаменте.

— Издалека Африка в самом деле красива и удивительна, Данэ, а вот в непосредственной близости… — сказал он другу многозначительно, когда они ехали по залитому дымкой белой ночи городу.

— Да не дай бог никому такой красоты! Век буду за мать молиться, что она с отцом туда не уехала. Ведь как ее стращали: останешься на всю жизнь без мужа и с негритенком на руках, кому здесь нужна будешь такая! Кое-кто и вовсе предлагал в детдом меня сбагрить. А она не испугалась, думала только о том, чтобы я в нормальной обстановке вырос.

— И не хочется когда-нибудь на земле предков побывать? — шутливо спросил Айвар.

— Ну уж нет, Иви, добровольно туда могут ехать только неисправимые романтики, как мой отец. Он, конечно, врач от бога, а вот человек совершенно непутевый. Твой, впрочем, тоже был таким, собирался в Эфиопию вернуться. Помнишь? А я хочу жить легко и приятно, то есть в удовольствие себе работать, двигаться, отдыхать и даже набивать шишки. В Африке это вряд ли возможно, ты согласен?

Нерина тоже стремилась показать Айвару побольше интересного — в хорошую погоду было приятно гулять по центру и набережной Невы, а потом сидеть на открытой террасе какого-нибудь романтичного кафе, беззаботно болтать и пить чай с пирожными. И Нерина с удовольствием наблюдала, каким изумленным и радостным взглядом он смотрел на окружающий его мир — ему нравился и вид города с колеса обозрения, и сахарная вата, и мороженое из древесного угля, и уличные рок-музыканты, и прикормленные дворовые кошки с блестящей шерстью и ярко-синими глазами, и диковинная еда вроде разноцветных макарон или варенья с сосновыми шишками.

Театр и кино Айвар не любил, но кое-какие фильмы из российского артхауса, которые Нерина предложила посмотреть, ему пришлись по вкусу. Однако больше всего он увлекался книгами и с удовольствием изучал сокровищницы Дома книги, букинистических лавок и библиотек.

На улицах иногда приходилось ловить взгляды любопытных прохожих, но Айвар давно относился к этому спокойно и адекватно, хотя когда-то в юности был более восприимчив. Иногда его даже просили сфотографироваться вместе или рассказать про родную страну, и он легко соглашался, чем немного удивлял друга.

— Чем тут можно поразить, после того, что я наслушался и нагляделся в Африке? — добродушно сказал он Даниэлю. — Тем, что какой-нибудь ребенок крикнет «Мама, смотри, негр»? Вот ужас-то, как после