Руфь Уолкер - Мара Страница 24

Он часто размышлял над тем, что сказал бы его отец «о сухом законе» и о предоставлении женщинам права голосовать. Старику тоже порой приходилось тяжело, но он многому научил сына и оставил ему в наследство цирк.

А теперь у Сэма есть свой собственный сын. Сможет ли он сохранить цирк и передать его Майклу? Может быть, да, а может, и нет. Прошли те времена, когда цирк был королем искусств и когда других развлечений, кроме него, вообще не существовало.

В этом году они открывали сезон в конце апреля — немного позднее, чем обычно — пятидневными гастролями в Атланте. Если бы сезон-21 стал удачным и они разжились бы деньгами, можно было бы купить новые снаряды для гимнастов, костюмы и все такое прочее. Неплохо бы приобрести и электрическую лампу в пять киловатт — он давно к ней приценивался. А то сколько же можно пользоваться газовым освещением? Мистер Сэм допил свой кофе и принялся за работу.

Мара бродила целый час в поисках костюмерной и наконец решила спросить у рабочего, но не у того, у кого спрашивала в первый раз, а у другого. Этот, к счастью, оказался более дружелюбным и показал ей на маленький белый домик в пятистах ярдах note 2 от Голубого фургона.

Руби оказалась здоровой высокой мужеподобной женщиной средних лет, удивительно мускулистой. Она смерила Мару недоверчивым взглядом. Девушка явно не слишком ей приглянулась.

— Сколько тебе лет? — спросила Руби.

— Восемнадцать, — соврала Мара.

Женщина фыркнула:

— Не заливай! Тебе не больше пятнадцати, максимум шестнадцать. Ну ладно, коли уж мистер Сэм просит, я тебя посмотрю. Но учти, брать тебя или не брать, решаю здесь только я.

Не дожидаясь ответа, она кивком велела Маре следовать за ней и, не говоря ни слова и не оглядываясь, отвела ее в один из больших шатров. Там уже было несколько человек, в том числе две девушки. Они были одеты в черные трико и выделывали на серых матах кульбиты. Никто не обратил на пришедших ни малейшего внимания.

— О'кей, давай посмотрим, как ты танцуешь танец живота, — сказала Руби.

Мара растерялась. Что это за танец такой?

— Я не знаю, что такое танец живота, — испуганно пролепетала она.

У Руби вытянулось лицо:

— О Боже, почему мне так везет на идиоток? — Она ритмично и плавно покачала бедрами. — Вот, это называется «танец живота». А как ты думала, это зовется?

Мара решила, что сделать такую штуку совсем нетрудно, и точь-в-точь повторила за женщиной все движения.

— О'кей, теперь покажи, что ты еще умеешь делать.

Мара исполнила ей два своих самых любимых танца. Руби стояла в раздумье.

— Знаешь, может, я, конечно, совершаю большую ошибку, но я согласна взять тебя на работу, — сказала она наконец.

Мара с трудом сдерживала радость, слушая, как Руби объясняет ей, что у них в цирке нельзя опаздывать на репетиции, нужно всегда содержать в чистоте тело и в порядке костюмы.

— И чтобы никаких парней, — добавила Руби. — Когда сезон закончится, можешь делать все, что тебе вздумается. Но девушкам, которые работают у меня, я не разрешаю заводить шуры-муры ни с горожанами, ни с парнями из цирка. Мне наплевать, за деньги или по любви — нельзя, и все. Через час после каждого вечернего представления я совершаю обход, и ты, конечно, можешь за это время заглянуть в чужую палатку, а потом уже лечь спать, но учти, я тебе этого делать не советую. Если я приду и увижу, что у тебя еще горит свет или — того хуже — тебя нет на месте, я в два счета выставлю тебя из цирка. И никакие уговоры не помогут. Я не собираюсь здесь перевоспитывать уличных девок. Понятно тебе?

— Понятно. Но я не уличная девка, — сказала Мара, глядя снизу вверх на Руби.

— Не будь такой обидчивой. Если ты не уличная, то тем лучше для тебя. Пойдем, я познакомлю тебя с остальными девчонками. Вам придется жить бок о бок несколько месяцев, и я хочу, чтобы вы подружились. Я не выношу ссор и драк.

И Мара познакомилась с остальными девушками из танцевальной группы. Они показались ей вовсе никакими не уличными, как пыталась представить их Руби. Но только одна, загорелая веселая брюнетка, действительно приглянулась Маре.

— Ты можешь спать надо мной, — сказала она. — Надеюсь, ты не храпишь?

Мара покачала головой, и девушка хихикнула:

— Не обращай внимания на этих дур. Ты умеешь шить? А то у нас, конечно, есть костюмерша, но нам приходится порой самим чинить одежду — у нее на артистов-то времени не хватает.

— Артистов? А разве мы не артисты?

— Нет, милая, трясти задом в цирке — еще не значит быть артистом. Эта профессия по-другому называется. Хотя, знаешь, это все равно лучше, чем подавать пиво в баре. Именно этим я и занималась, пока не познакомилась с Сэмми Джеком. Он играет в оркестре на саксофоне. Сэмми рассказал мне о цирке, и с тех пор я здесь. А зимой я подрабатываю в Тампе, в «Золотой лихорадке».

Мара посмотрела на нее непонимающим взглядом.

— Ты, как я погляжу, еще совсем зеленая. Типичная первомайская девчонка, — усмехнулась девушка. — Тебе придется освоить язык цирка. А «Золотая лихорадка» — это что-то вроде танцплощадки. Клиенты приходят потанцевать с девушками, понимаешь? Очень тяжелая работа: все время на ногах. Поэтому я каждую весну сбегаю оттуда в цирк. — Она улыбнулась Маре: — А ты откуда?

Мара колебалась, не зная, говорить правду или соврать.

— Я танцевала в «Эликсир-шоу». Друг моих хозяев по имени Чарли пригласил меня сюда. Он работает здесь антрепренером.

— А… это, должно быть, Чарли Скур. Заклинаю тебя, не связывайся с этим проходимцем. Во-первых, он никакой не антрепренер: он всего-навсего расклеивает афиши… Слушай, а как тебя зовут? Старуха нам не сказала.

Мара хотела было назваться Розой, но передумала. Это же только у цыган бывает два имени — одно для себя, другое для незнакомых, но она-то теперь гаджо.

— Мара.

— Какое миленькое имя! Оно ирландское, да? Мара, а как дальше?

— Просто Мара.

Девушка, как ни странно, нисколько не удивилась.

— А я Салли, — сказала она с улыбкой. — Салли Гармиш.

Весь остаток дня Мара провела, разучивая под руководством Салли различные элементы танцев. Это оказалось не очень сложным: уметь плавно поворачиваться, дрыгать ногой, покачивать бедрами. Всем этим Мара должна была в совершенстве овладеть к воскресенью, когда состоится первое представление. Когда Салли ушла ужинать, Мара тренировалась сама.

Потом она купила сосиску в тесте и бутылку лимонада у разносчицы и отправилась в, полуразвалившийся деревянный барак, который Салли называла «спальней». Она залезла на отведенную ей верхнюю полку и, свесив ноги, принялась уплетать сосиску, заливая ее лимонадом. Украденную у мистера Сэма булочку Мара решила оставить на завтрак. Потом она разделась, легла и накрылась грубым одеялом цвета хаки. Хотя она безумно устала и не прочь была бы еще поесть, тем не менее была вполне довольна жизнью. Пусть, как выразилась Салли, «трясти задом — еще не значит быть артистом», но все же Мару взяли на работу в настоящий цирк! И она уже завтра начнет искать человека, который научит ее летать под куполом.