Кора Бек - Эльнара-2. В объятиях короля. Первый русский любовно-эротический роман Страница 3

Не зная, как обратить на себя внимание двух занятых друг другом влюбленных, Эльнара негромко кашлянула.

– Простите, друзья мои, что стала невольной свидетельницей вашего спора, но уж коли так вышло, не могли бы вы мне объяснить, о чем здесь идет речь? Не понимаю, как это можно забрать или вернуть Его Величество короля?.. Согласитесь, наш государь не заслуживает неуважительного к нему отношения, а уж тем более, шуток в его адрес.

– Никто не спорит, сестренка! Я уважаю Его Величество короля Генриха VI не меньше, чем нашего светлейшего и мудрейшего хана Тани, подданными которого мы с тобой имеем счастье быть, да ниспошлет Всевышний им обоим долгие лета и благополучия во всех их нынешних и будущих начинаниях! – с жаром воскликнул Султан, на мгновение вскинув свои черные глаза к небу, после чего деловито продолжил:

– Видишь ли, Эльнара, в чем тут дело? В последнее время мы с тобой стали реже видеться. Ты либо чем – нибудь занята, родная, либо пропадаешь часами в библиотеке, где тебя тоже как – то неудобно беспокоить. А я человек, сама знаешь, простой, грамоте не обученный, вот и маялся на пару с Мари от безделья в этом славном, красивом замке, где нас обхаживают, как каких – нибудь знатных людей.

– Никогда бы не поверил, если бы кто другой мне сказал, что безделье тоже может надоесть, однако ж! И тут моя очаровательная, смышленая Мари предложила обучить меня одной любопытной здешней игре. Не поверишь, родная, карты оказались такой захватывающей игрой, что я за целый месяц ни разу не взял в руки свои игральные кости, а все потому, что никак не могу от карт оторваться, представляешь?! В картах, как и в настоящей жизни, есть свои короли, дамы, благородные кавалеры, – при последних словах Султан важно приосанился, – а есть простые карты, которыми в карточных боях обычно жертвуют в первую очередь. В общем, все, как в жизни. Впрочем, словами это так просто не объяснишь.

Жизнерадостный приятель Мари полез было в один из многочисленных карманов своего любимого коричневого жакета, который он по – прежнему не снимал с себя, хотя вся остальная одежда на нем была модного европейского покроя, но был остановлен Эли.

– Султан, брат мой, о чем ты говоришь? – взволнованно воскликнула Эльнара. – Неужто же ты забыл, что Указом Его Величества короля любые азартные игры на территории Ланшерона строго запрещены? За нарушение этого Указа могут сослать на каторгу, а то и лишить жизни. Вспомни, – голос девушки дрогнул, – однажды ты уже был от гибели на волосок. Прости, что напоминаю тебе о столь неприятных вещах, но я боюсь, как бы история опять не повторилась. Нельзя дважды испытывать судьбу.

– Ты, как всегда права, Эльнара! – озадаченно почесал затылок толстяк. – Одарил же тебя Всевышний таким благоразумием, что даже у нашего брата, мужчин, не всегда встретишь. А еще говорят, что у женщины волос длинен, да ум короток. К тебе, сестренка, сия пословица явно не относится.

– Думаю, эти слова справедливы не только по отношению к Эльнаре, – кокетливо заметила мадам Сюсю, привычным движением руки поправляя кружева на полной груди, отчего она всякий раз совсем непреднамеренно обнажалась.

– Что верно, то верно, одну такую женщину, помимо моей сестренки, я точно знаю. Ее отличает не только тонкий ум, но поистине неземная красота! – пылко откликнулся Султан, поедая жадным взором подругу, прелести которой волновали его воображение даже тогда, когда он уже утолял свою страсть.

От этого обжигающего взгляда дыхание Мари заметно участилось, а взволнованно вздымавшаяся пышная грудь оголилась еще сильнее. Маленьким розовым язычком красотка заманчиво облизала враз пересохшие губы. Бедный хоршик, глядя на нее, совсем потерял голову от охватившей его страсти. Впрочем, мадам Сюсю, очень ценившая мужскую силу своего жениха, также чувствовала себя ничуть не лучше. Она была вынуждена опереться на его руку, дабы удержаться на предательски ослабевших ногах. Однако голос Эльнары привел в чувство готовых броситься друг на друга влюбленных.

– Прекрасно понимаю, дорогой брат, что тебе не так просто отказаться от азартных игр, к которым ты сызмальства привык. Раньше ты не расставался с игральными костями, теперь появилось новое увлечение, и все же прошу тебя, попытайся занять себя чем – нибудь другим.

– Сам знаешь, родной, как давно я мечтаю обучить тебя грамоте, ведь научиться читать – писать вовсе не так уж сложно. Зато ты сможешь узнать много новых, интересных вещей и тогда, уверена, азартные игры рано или поздно перестанут тебя привлекать, и ты заживешь совсем другой жизнью!

– Верю, сестренка, – круглое лицо Султана приняло не характерное для него серьезное и озабоченное выражение, – но, пойми меня правильно, молод я еще, чтоб над книжками корпеть! Помнится, ты и сама не раз говорила, что грамоте обучиться никогда не поздно, верно? Учеба, как ни крути – ни верти, от человека никуда не денется, а вот молодость так быстро может пролететь, что и глазом не успеешь моргнуть. Обидно, да?

– И то правда, – поддержала друга Мари. – К примеру, я умею худо-бедно читать, да немножко писать, однако, книжек в руки все равно не беру, уж больно жалко тратить на них свое время! Главное – мы с Султаном любим друг друга, а в любви грамотность не шибко – то и нужна.

– Не переживай, Эльнара, – поспешил вмешаться Султан, увидев, как от слов простодушной Мари опечалилась его названая сестренка. – В жизни все еще сто раз может измениться! Кто знает, быть может, когда – нибудь я стану важным господином? Даром, что мое имя – Султан! А господам нет нужды обременять себя разными знаниями, ведь за них думают другие. Конечно, я не хочу сказать, что не собираюсь обучаться грамоте вообще, но это не к спеху.

– Совсем не к спеху, верно! – живо подтвердила мадам Сюсю, ласково поглаживая по выпиравшему из – под широкого суконного ремня с медной пряжкой и, за время праздной жизни заметно округлившемуся животу своего дружка, после чего, играя зелеными, словно весенняя листва, глазами, игриво добавила: Боюсь, как бы в погоне за грамотностью мой любимый нечаянно не отощал, а ведь мне так нравятся мужчины в теле!

Бедный хоршик был вынужден поплотнее запахнуть свой, доходивший ему почти до колен коричневый жакет, дабы дамы ненароком не обнаружили, как от недвусмысленных слов и близости все теснее прижимавшейся к нему Мари, мгновенно вздыбилась его, жаждавшая немедленного удовлетворения, плоть.

– Ну, хорошо, – уступила Эльнара красноречивым доводам дружной парочки, у которой на уме была лишь одна любовь, – надеюсь, к этому вопросу мы еще вернемся. Но сейчас прошу тебя, брат, дай мне слово, что пока мы находимся в королевстве Ланшерон, ты не станешь больше подвергать себя опасности, играя в какие – либо азартные игры?

– Куда деваться, даю, – уныло ответил враз погрустневший толстяк, но, заметив призывный блеск в глазах все еще льнувшей к нему подруги, быстро встряхнулся. – Обещаю, сестренка, больше не играть в азартные игры, благо, мне есть чем заняться! – и, целуя в лоб Мари, многозначительно добавил: Я не позволю тебе скучать, моя прелесть, это – моя самая главная задача!

Не успела Эльнара, приготовившаяся к долгим уговорам и увещеваниям, облегченно перевести дух, как в голову бедовой мадам Сюсю вдруг пришла замечательная, на ее взгляд, мысль, которой она тут же решила поделиться:

– Мы не будем, дорогая Эльнара, больше играть ни в какие игры! – торжественно начала свою речь бойкая женщина, а затем, сделав небольшую паузу, проникновенным тоном продолжила:

– Признаться, за последнее время мы с Султаном так сильно полюбили карточную игру, что отказ от нее для нас равносилен потере хорошего друга, а потому я предлагаю устроить по этому случаю достойный прощальный вечер. Мы затопим камин, зажжем свечи, сыграем нашу последнюю игру, и в ярком пламени камина предадим забвению то, что составляло одну из радостей нашей жизни в этом славном гостеприимном доме, после чего займемся подготовкой к свадьбе, до которой все руки никак раньше не доходили.

Восхищенный смекалкой невесты, хоршик, в душе сам жаждавший хотя бы еще разок сыграть в столь полюбившуюся ему игру, растроганно произнес:

– Свет глаз моих, если на то будет воля Всевышнего, и я когда – нибудь, как уже говорил, стану богатым важным господином, можешь не сомневаться, что ты всегда будешь оставаться для меня самой любимой женой!

– Что значит «самой любимой»? – недоуменно переспросила Мари.

– Мусульманину разрешено иметь до четырех жен, – важно пояснил толстяк, а затем гордо прибавил, – а ты, душа моя, будешь самой любимой женой! Я бы поклялся тебе в этом на Коране, да только его здесь нет.

– Но зачем, если ты женишься на мне, тебе нужны еще и другие жены? – продолжала допытываться настырная невеста.