Байдымат Маджефферсон - Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»… Страница 3

Лина ненавидела Настю всеми фибрами юной души. Со временем нехорошее чувство только усиливалось. Чем лучше относилась к девчонке мачеха, тем больше ругательств и проклятий падчерица мысленно посылала ей вслед.

«Если бы папа развёлся с этой сукой… Почему бы ему не жениться на Азе? Мы бы дружили с ней, и я могла бы через Орлову руководить им».

Молодая красотка производила впечатление доброй мягкой женщины. И Лине казалось, что она сможет легко манипулировать Азой, а через неё и папиком. Славик хоть мужичок весьма и весьма несговорчивый, но на женскую красоту падкий. И его дочери об этом прекрасно известно.

Лина вздохнула. «Совсем от тоски подохнуть можно в этом проклятом Ростове. Ладно, как только отремонтирую тачку – сразу же рвану к Дагиру в Нальчик, или к Гарику в Пятигорск».

Почему такой кавказский маршрут спросите Вы? Дело в том, что русские мужчины не интересовали Баранову вообще. А вот армяне, чеченцы и разные бородатые джигиты приводили Лину в неописуемый экстаз. Одна поправочка – состоятельные джигиты, простые трудяги мало её волновали.

Июнь 2010, Р—265, А-155

Я крутила руль и не верила своему счастью. Впереди сладкая жизнь: прогулки под луной, звёздные ночи и романтика, романтика, романтика… Никаких собраний, совещаний, скучных финансовых отчётов, утренних пробок, пыльного загазованного воздуха… Я улыбнулась самой себе. Настроение поднималось с каждой минутой. «Вот оно счастье!!!». Я дала по газам.

Радостью всегда хочется поделиться, поэтому, когда в станице Зеленчукской я увидела дожидавшуюся автобуса немолодую женщину, сгибавшуюся над огромной сумкой, то тормознула рядом и поинтересовалась:

– Здравствуйте, автобус ждёте?

– Ага! Где он запропастился, проклятый?! – с чувством всплеснула руками незнакомка.

– Вам куда? – спросила Я.

– В Нижнюю Ермоловку.

– Садитесь подвезу, – предложила Я.

– Да ладно, милая, – отмахнулась тётка, – я на автобусе.

– Боитесь? Я что, похожа на маньяка? – нахмурилась Я.

– Нет, – кашлянула женщина.

– Я больше четырёхсот километров намотала в одиночку. Не с кем даже словом перекинуться. Давайте залезайте! – велела Я.

Тётенька распахнула переднюю дверь и плюхнулась рядом, примостив сумку в ногах.

– Куда путь держишь, красавица? – полюбопытствовала она, вытирая пот со лба.

– В Ариу-Къыз, – сообщила Я.– Отдыхать.

– Остановиться есть где?

Я утвердительно кивнула.

– Если что, могу посоветовать у кого…, – начала было попутчица.

– Спасибо, – перебила Я, снисходительно ухмыльнулась и солгала, – у меня там дом.

– А где именно?

– В центре. На Хубиева.

Тётенька грустно улыбнулась:

– Знаешь, а я ведь сама родом из Ариу-Къыза. Красивое место… И климат очень хороший. Для здоровья полезен. Водичка чистая, дышится легко…

– Да-да…, – согласилась Я.

– Природа великолепная. Есть что посмотреть, – она вздохнула. – Отдыхай, веселись, главное только с карачаями не гуляй. Ты баба красивая, а они на внешность дюже падкие.

Я ухмыльнулась.

– Чего смеёшься-то? – нахмурилась тётка.

– Почему не гулять? – уточнила Я.

– Плохие они. Держись от них подальше! – серьёзно заявила дама. – Кто с карачаями свяжется – тому счастья не будет, помяни моё слово! Я сама уехала из тех краёв. И дочку заклинаю: замуж, только за русского!

– А сейчас где живёте?

– В Москве.

Мы поболтали о её молодости в Ариу-Къызе, о коварных карачаевцах (попутчица называла их «карачаи»), которые бесстыже пользуются доверчивостью легкомысленных туристок, о столичных нравах, о мужчинах, и вот, женщина махнула рукой у маленького кирпичного домика:

– Здесь останови, пожалуйста.

Тётка вылезла из машины, вытянула следом сумяру и предложила:

– Зайдёшь? Чайку попьём. У меня варенье вкусное. Из шишек. Сама делала.

– Не, спасибо, поеду Я, – вежливо отказалась Я.

– Как звать-то тебя?

– Аза. А вас?

– Гуля. Я здесь до сентября пробуду. Обращайся если что, да и так в гости заглядывай.

– Хорошо!

Я помахала рукой, тронулась с места, воткнула флэшку и завопила вместе с Азаматом Биштовым: «Ночь, голубая ночь! Сколько на небе звёзд! Первые числа мая, ма-а-й-а, ма-й-а сколько приносят слёз!!!» Сквозь собственные вопли Я услышала, что мобилка издавала звуки карачаевской лезгинки. Этой мелодии на звонке удостоился только один человек…

«О, чёрт!» Отара овец перегородила мне путь. Животные вальяжно шествовали по проезжей части дороги, ничуть не заботясь о трудностях водителей. Я замедлилась и припарковалась на обочине. Телефон не умолкал.

– Салют, Бытдаев! – весело ответила Я.

– Салам, дорогая! – прохрипел Пилял. – Как ты?

– Отлично! – заверила Я. – Что у тебя?

– Всё аламатично. Скучаешь по мне, Принцесса? – прозвучал ожидаемый вопрос.

– Как тебе сказать…, – задумчиво протянула Я и щёлкнула зажигалкой.

Овечки неторопливо выхаживали по своей траектории. Так что придётся устроить перекур.

– Эу-у-у-у, ну а ты прямо скажи, да, – занервничал джигит.

– Ну-у-у-у… Есть немного…, – откровенно издевалась Я.

– Так ты по мне скучаешь или нет, джаным? – в голосе парня зазвучали истеричные нотки.

– Чуть-чуть! – хихикнула Я.

– Когда сильно будешь, алтынка? – закипал Пилялкин.

– Скоро! – пообещала Я.

Бытдаев вздохнул:

– Ясно. Ты же не та, да, которая может скучать. Сильно умная, да!

– А тебе глупая нужна? – хохотнула Я.

– Да нет, глупых я как раз и не люблю, – опроверг Пилял. – Просто ты чё-то чересчур умная.

«Ладно, сочтём это за комплимент».

– Ты меня любишь? – томно прошептала Я, не жаждая углубляться в тему об интеллектуальных способностях.

– Конечно, Принцесса. Кого же ещё любить, как не тебя!! – подтвердил джигит. – А ты меня не полюбила?

– Я в процессе, – на губах появилась ухмылка.

– Ощутимые сдвиги есть, джана? – полюбопытствовал горец.

– Процентов на тридцать…

– Понятно… Ты, короче, никогда меня не полюбишь! – со злым разочарованием протянул Пиля.

– Почему так думаешь? Всё может быть, всё может статься… – пропела Я.

– Жестокая ты женщина, Орлова! – в сердцах выдал Пилял.

– Если бы ты знал, какая у меня к тебе душевная симпатия, мой любимый…, – Я поймала паузу и выдохнула, – Баранолог.

– Эу-у-у! Не называй меня Баранологом!!! Ана! Я же просил!!! – заорал Бытдаев.

– Ой! Точно! – ахнула Я. – Прости, Барановед!

– Издеваешься?! Тык-воротник! – вопил собеседник.

– Что ты! Как Я могу?! – с трудом сдерживая смех проворковала Я.

– Орлова, не борщи! – взревел горец.

– Борщи Я варить не умею!

– Что ты вообще умеешь? – не понижая тона спросил Пилял.

– То, что мне нужно…, – парировала Я. – И вообще, знаешь что, Бытдаев?

– Что? – кашлянул тип.

– Я бы сказала что, но моё воспитание мне не позволяет! – съехидничала Я.

– Ёп тык-дык! Ну куда нам до вас воспитанных! – разъярился собеседник. – Я же не принц, при дворах манерам не обучался!

– Успокойся. Я вообще не это имела ввиду, – шумно выпустила дым Я.

– А что? – нервничал Бытдаев.

– Какой же ты тормоз! – не пожелала Я пускаться в объяснения.

– Почему? – настойчиво тупил джигит.

– Потому что до тебя доходит туго. Но не волнуйся, тормоз тоже механизм! Просто его надо смазывать почаще! – засмеялась Я.

– Не умничай, Аза Юрьевна! Вот приехала бы и смазала вручную, да!

– Не огрызался бы, Пилял Азаматович, а лучше бы сам в гости прилетал!

– В Ростов ваш? – пренебрежительно поинтересовался Баранолог. – Не получается взлететь, а то б с удовольствием.

– В чём дело? – обиженным голосом поинтересовалась Я. – Окрыляйся и прилетай!

– Ты не любишь, вот я и не могу окрылиться! – пустил сопли Пилял.

Нестройные ряды овечек редели, постепенно открывая водителям дорогу.

– А твоя любовь тебя не окрыляет? – глубоко затянулась Я.

– Нет! – категорично заявил джигит.

– Значит, не так уж она сильна! – сделала вывод Я.

– Ошибаешься, ёп-то-ро-ро! – ерепенился Пилял. – Всё херня, малышка, по сравнению с тем, что я испытываю к тебе!

– И что же ты испытываешь? – осведомилась Я. – Моё терпение?

– Нет, Орлова, это нереально объяснить словами…, – вздохнул Бытдаев.

– Подумай на досуге, потом эсэмэску пришлёшь! – предложила Я.

– Я бы с радостью, – молвил парень, – но в телефоне такого нет, Дорогая!

– По-моему, в телефоне смайлами представлены все оттенки эмоций! – не согласилась Я.

– Там многого не хватает, алтынка! Не могу я выразить свои чувства к тебе этими колобками! – посетовал джигит.

Стадо освобождало путь. Когда последняя овечка проплыла мимо, Я завела машину и заявила собеседнику: